Вековая тьма

Я видел рождение и гибель королевств. Слышал последние молитвы умирающих императоров, чувствовал, как кровь тысяч пульсирует в моей памяти.
Тысячу лет назад я перестал быть человеком. Смерть обошла меня стороной, но цена за это была выше, чем можно вообразить.
С тех пор я стал тенью. Легендой, которую шепчут в страхе. Дракулой. Тьмой, что ходит по земле в обличии мужчины.

Их страх
Люди боятся меня. И они правы. Во мне нет того, что можно назвать добром. Моё сердце не бьётся, а душа — если она ещё есть — заперта в цепях бессмертия.
Иногда я смотрю на своё отражение в ночных озёрах. Там нет ничего, кроме пустоты. Ни боли, ни радости, ни даже тоски. Только холод и память.
Я принял своё одиночество так же, как принимают медленный яд: сначала он жжёт, потом становится частью крови.

Её тёплый взгляд
А потом пришла она. Девушка с глазами цвета утреннего неба.
Она смотрела на мой замок не так, как остальные. Не с ужасом, а с любопытством. Не со страхом, а с чем-то похожим на нежность.
Я знал, что должен уйти. Закрыться в тени, спрятаться в стенах, где ей никогда не найти меня. Но не смог.
Я приблизился к ней, как ночной зверь крадётся к костру, зачарованный огнём, что может сжечь дотла. Её голос дрожал, но не от ужаса, а от волнения. Она говорила со мной, как с человеком, а не с чудовищем. И это стало моим проклятием сильнее старой крови: я снова захотел верить, что могу любить.

Невозможная близость
Каждый её жест рвал мои внутренности. Прикосновение её руки пробуждало во мне не жажду крови, а тоску по утраченному сердцу. Я чувствовал, как оживает то, что давно считалось мёртвым. Но мне нельзя было позволить себе слабость. Любовь для меня — это яд.
В лунном свете я держал её ладонь в своей. Так близко, и всё же бесконечно далеко. Хотел бы сказать ей правду: я мёртв уже тысячу лет, и всё, к чему я прикасаюсь, рано или поздно умирает. Но её дыхание было так прекрасно, что я не осмелился оттолкнуть её.

Признание
В последнюю ночь я всё же заговорил. Голос дрожал, как осенний лист: «Ты даёшь мне то, чего у меня не было со времён, когда я ещё дышал. Но я не имею права забирать у тебя жизнь ради мимолётного чувства».
Она коснулась моего лица, и впервые за века я закрыл глаза не от боли, а от нежности. В её взгляде не было осуждения — лишь тихая печаль и принятие. Мы оба знали: у нашей любви нет будущего. Но в этот миг, проклятый и прекрасный, я почувствовал себя человеком. Хоть и знал: на рассвете останусь снова один, с вечной памятью о том, что невозможно, но всё же случилось.

Прощание
Она стояла напротив, такая хрупкая, а во мне бушевала буря вековой тоски и боли. Я хотел сказать, что люблю её, но язык не повиновался — слишком велик был страх разрушить её своим словом. Вместо этого я просто смотрел, вдыхая её запах, в котором было всё, чего я лишён: жизнь, тепло, утро. Я знал, что память о ней будет жечь меня сильнее любого солнечного света, но принять забвение я не мог. Я хотел запомнить её до последней детали, даже если это память будет моей вечной пыткой.

Вечная пустота
Она ушла, оставив за собой лишь лёгкий след аромата и тёплое дрожание воздуха. Я остался один, как всегда. Но теперь пустота внутри стала ещё глубже, а тьма вокруг — холоднее. Ведь я впервые за столетия вспомнил, каково это — любить и терять. И теперь моё бессмертие стало казнью ещё более страшной: я буду вечно помнить её взгляд, её голос… и то, как даже монстр может ненадолго стать человеком, лишь для того, чтобы вновь остаться тенью среди руин.