Ужаться в глаза

небеса  обрызганы  облаками  до  самого  космоса,
на  них  смотрят  жадные  дети,
изрядно  общипано  солнце,
мечтает  держать  в  клюве  созвездие  медузы,
перья  ветра  теряют  гибкость,
крылья  запекают  воздух  под  присмотром  спешности,
а  я  снёсся  с  места,
выжался  из  сознания,
выгляжу  24  часа  в  сутки…

своё  первое  клеймо  ночь  ставила  двенадцать  раз
и  снимала  скрытая  камера,  как  обтекаемость,
кукушка  запахом  когтей  остановила  полночь,
стрелки  часов  вдохнули  мерзость  туберкулёза,
скопилось  в  загоне  выздороветь  время,
уже  скатился  в  безумие  бог,
пока  вина  не  доказана  иконы  забавляются,
свисают,  напоминая  уединение…

в  боязнь  застудить  кашель  сегодня  пришло
и  пластичность  сушит  кожу  внутренней  частью,
вчера – поджидает  скормить  одиночеству  новые  лица,
в  клочья  завёрнуты  глаза 
тёплыми  лапами  искусной  внимательности,
неряшливо  отважная  привычка  процесса
накрыла  подавляющей  рукой  искусственного  сна  под  током
вид  на  осторожность  сверх  меры…

рассвет  вошёл  под  себя 
с  признаком  грима
налево - направо  истлеть
если  не  гладить,
а  я  слышу  вой  остального  синдрома:
– это  от  счастья?
или  Луна  обмоталась  в  передник  глянца?
слёзы  топят,
приходится  отращивать  жабры,
инсценировать  тревожную  встречу  в  переваренном  виде…

прочные  стены,  как  часть  ноши,  оклеены  тишиной,
сами  собой 
невероятно  скучны
при  веской  гарантии
порознь  манипулировать
вываливаясь  облагородить  портфолио,
рация  развязала  язык,
заревела  пусто  и  тихо,  как  смех,
и  это  выпрямляет  недоверие  до  положения,
глаза  смотрят  в  упор  мимо  меня,
и  каждый  из  них  опасен,
в  зрачках  тепло  может  быть  только  у  псов,
у  людей  в  зрачках – лёд.