Перекрёстное опыление Эпизод 4

ТЫ ТЕКСТ ЗАВЕЩАНИЯ ВИДЕЛА?

Хорошо поговорили, нечего сказать.

Дома она занялась уборкой, загрузила стиральную машину. Под гудение пылесоса думалось легко, будто он высасывал из головы все лишнее, оставляя самую суть.

Это их первый серьезный скандал, хотя знакомы почти год. Раньше не было поводов, а тут… Не по душе ей затея с бывшим тюремщиком, хоть режь ее! Еще вчера казалась оригинальностью, а сегодня... Не по душе.

По сути, они с Тимохой бесцеремонно вмешиваются в личную жизнь отца, не имея на это никакого права. С другой стороны, что в этом плохого: Юля случайно встретит молодого человека, который ей понравится, влюбится в него… Какой в этом криминал? Разве так в жизни не бывает? И не такое случается! Просто они с Тимофеем чуть подстегнут этот поток случайностей, направив в нужное русло.

Эх, если бы не тюремное заключение этого Руслана!...

Телефонный звонок прервал размышления. Выключив пылесос, Настя схватила трубку. Властный женский голос сообщил, что звонят из нотариальной конторы, и попросил пригласить Щукина Эдуарда Мироновича.

- Его, к сожалению, нет, - залепетала Настя, предчувствуя неладное. – Что передать, когда вернется?

- Передайте, это по поводу завещания.

Комната закружилась перед ее глазами, она вынуждена была сесть в подвернувшееся кресло, прошептав в трубку «Я обязательно передам».

Насколько ей было известно, особых проблем со здоровьем у отца не было, следовательно, написание завещания вызвано исключительно последними событиями в его жизни. Нетрудно догадаться, кому и что собрался завещать папаша.

Ей захотелось взвыть, запустить телефонной трубкой в люстру, смахнуть весь хрусталь с полок шкафа на пол. Ну почему так?! Почему именно сейчас, не раньше, не позже?!

Когда пару месяцев назад они втроем – отец, она и Тимофей – обсуждали квартирный вопрос, никаких разногласий не возникало. Впрочем, как и речи о завещании. Ничего не предвещало сюрпризов!

В дверях щелкнул ключ, в прихожей послышались приглушенные голоса, узнать которые девушке не представляло труда. Как и то, чем вызваны шорохи, шарканья, вздохи, грохот падающих предметов. Насте все знакомо не понаслышке - так сказать, пройденный материал, закрепленный на подкорковом уровне.

- Настасьи нет, не бойся, я их не так давно в парке видел.

- Все равно как-то… Не по себе.

- Хочу, чтоб ты… знала… – глухой голос отца отрывочно доносился как из глубокой пещеры. – Я написал завещание…

- Не хочу ничего слышать! – послышался сдавленный ответ.

Настя сидела в кресле за дверью, окаменев. Во рту пересохло, сердце начало куда-то проваливаться.

Господи, это ей не снится?! Скажи ей кто-то раньше, что она станет свидетельницей подобного конфуза… Что ее отец, как похотливый самец, тяжело дыша, будет тискать кого-то в прихожей… Что она доживет до подобных ощущений… Настя сразу бы отнесла подобные фантазии к разряду утопических типа возможности построения коммунизма в СССР при Хрущеве.

Внутри опять что-то шевельнулось – как вчера на балконе, когда подглядывала из-за штор за отцом и Юлией. Словно в мутной глубине прошмыгнула серьезная рыба, но разглядеть ее не получилось.

То ли кто-то расслышал работающую стиральную машину, то ли увидел пылесос посреди комнаты, но вдруг шорохи разом прекратились. Из-за двери показалась взлохмаченная голова отца:

- Ты что, подслушиваешь?! Вы только что были в парке!

Настя нашла в себе силы подняться. Кое-как подошла к аппарату, положила трубку, потом протиснулась мимо отца и отшатнувшейся в сторону Юли. Оба при этом спешно поправляли на себе одежду, прически.

- Была нужда вас подслушивать, как же! Тебе звонили из нотариальной конторы, - произнесла как можно официальней и суше, и откуда только силы взялись! – Насчет завещания, просили срочно перезвонить.

- Ну, раз ты все знаешь, - развел руками отец и, потеряв к ней всякий интерес, подошел к аппарату. – Тогда будет проще найти общий язык.

Юля что-то пыталась сказать, утешить как-то, суетой своей напомнив почему-то курицу. Но Настя ничего не слышала. Застегивая плащ на ходу, она выскочила на улицу. В руке оказался сотовый, нажав на номер Тимофея, она выпалила:

- Тим, ты прости меня, но… - она перевела дыхание, так как рыдания душили ее. - Я не против подключения к нашему делу твоего Руслана. Квартиру действительно надо спасать. Отец написал завещание, прикинь!

- Ты текст завещания видела? – конкретизировал голос в трубке.

- Нет, но сомнений по поводу того, кому что достанется, у меня нет. Надо помешать им как-то… Короче, на твоего Руслана вся надежда.

- Я с ним переговорил, - уклончиво протянул Тимофей. – Не скажу, что бы он бы в восторге от нашей затеи, но участвовать вроде как согласился.

- Ты что-то не договариваешь, - усомнилась она в его искренности, но так и не получила ответа.

Договорились встретиться вечером в кафе «Сибириада».

Настя решила домой не заходить – так и пойдет, в чем была. В конце концов, не развлекаться идет - для дела. Взглянув на часы, прикинула, сколько у нее еще времени, чтобы собраться с мыслями перед встречей с братьями. Выходило, что спешить некуда: полчаса в ее распоряжении точно было.

Проходя мимо витрин гипермаркета, вдруг поняла, что явилось причиной странных ощущений вчера на балконе и сегодня, когда сидела, затаившись, в кресле и слушала шорохи и вздохи в прихожей.

Это зависть – обычное человеческое чувство, когда видишь, как другим хорошо, а у тебя такого не наблюдается. Как ни противно было себе в этом признаваться, но она по-черному завидовала чувству отца и Юлии. Вместо того чтобы радоваться за них.