Марк Аврелий в Галлии

 
 
Марк Аврелий в Галлии.
 
Когда на горизонте тает
Закат, как тусклая медаль,
Багровым светом озаряет
Суровый склон Пеннинских Альп.
 
И в этот первый месяц года
Привычно задувает с гор.
Так переменчива погода,
Что даже лагерный костер-
 
Дрожащий блик в сыром тумане,
Укутавшем едва живых
От холода,- навряд ли манит
Озябших сонных часовых.
 
Пройду по лагерю. Не спится.
Солдат, усталость не тая
К огню, как дерево клонится,
Опершись на древко копья-
 
Замёрз, уснул; окликнув строго
Отдам ему свой теплый плащ.
В его судьбе по воле рока
Я благодетель и палач.
 
Приму из рук солдатских чашу
Бродящих, как и я, без сна,
Пусть дружба согревает наша
Глотком горячего вина.
 
Люблю смотреть в простые лица
Своих солдат, усталый взгляд
Их может вдруг остановиться,
Событьям неприметным рад-
 
Ручей ли, снежный наст обрушив,
Начнет в тени березы петь,
Сплетает ли из тонких кружев
Паук в росинках теплых сеть-
 
Ему отрада миг беспечный
Как чудо в сердце сохранить,
Кто дал мне право скоротечный
Солдатский век тот торопить?
 
Однажды в доме Фаустины
Мне рассказал центурион
Что как-то раз с христианином
Столкнулся на базаре он:
 
"Представьте, мы его поймали
На южном рынке у моста,
Они толпою там стояли,
В пустом загоне для скота
 
В рванине, стоптанных сандальях,
С угрюмым блеском темных глаз-
Встреть я их вечером, едва ли
Беседой вас развлек сейчас.
 
Блаженные, рабы, бандиты,
Но был тогда меж них один,
В одежде чистой, не забитый,
По виду честный гражданин -
 
Валерий из семьи Гроатов,
Их дед в сенате выступал,
Из всадников, семья богата,
А сын вот скоморохом стал.
 
Ну, поучил его ногами
И по отечески корю:
Что ты якшаешься с рабами,
Срамишь фамилию свою?
 
Тут этот лицедей, ревнитель
Божка рабов и попрошаек
Негромко шепчет мне "распните!"
А сам дрожит и прbседает.
 
Вокруг толпа, смеются люди!
Юпитер мне не даст соврать:
Ещё б чуть чуть и этот чудик
Стал на коленях умолять!
 
Я отпустил тогда скотину,
Уж больно жалок этот гад"-
Сказал центурион и кинул
На Фаустину быстрый взгляд.
 
Жена кивнула, "мы зверям
На Сатурналиях скормили
Таких с десяток по частям,
Их в город приволок Эмилий.
 
Видать, Траян из Иудеи
Напрасно вывел легион,
Раз этот скот рыча и блея
На Рим ползет со всех сторон".
 
Я, помнится, тогда заметил
Что нет забавней ничего,
Чем умерев на этом свете,
Вернуться призраком в него.
 
Жена смеялась: "после смерти
Ты стал бы, бледный и худой,
Подобно кляксе на мольберте
Шпионить из теней за мной".
 
"Навряд ли"-,улыбнулся рядом
Центурион,-"они считают
За жизнь по правилам наградой
Бессмертие в небесном крае".
 
"Бес-смер-ти-ем"-жена скривила
По детски губы-"как нарядом
Теперь торгуют, очень мило,
Я два возьму, пришлите на дом.
 
Ну что тут скажешь, иудеи
Дремучий, варварский народ,
Могли бы что-то красивее
Придумать, в позапрошлый год
 
Жгли огнеборцев на рассвете:
Зарницы гасли, птичьи трели..
Сгорели все, но, Марк свидетель,-
Как долго и душевно пели".
 
Когда я в Галлию собрался
Прощаясь, вспомнил из Сенеки,-
Он в христианах разбирался,-
А может, это были греки?:
 
"Лишь время нам дала природа.
Достойно жить не для себя,
Но для отчизны, для народа.
Всю власть свою употребя
 
Для сохраненья воли предков;
В природе их соединять
С потомками ,как стебель с веткой-
Вот что такое благодать.
 
И умереть ,и, умирая
Благословлять сам смерти миг,
Не вожделея кущей Рая"
Так,помнится,сказал старик.
 
Жена шепнула, плащ мой скромный
Сложив на поручень перил:
"Марк, береги себя и помни-
Сенека много говорил".
 
Ну вот, забылся ,как канаты
Скрутило мышцы по рукам.
Хорошее вино, солдаты,
Да будет Митра в помощь вам.
 
Восток светлеет; словно верша
Сейчас заря над ним всплывет.
Пока живой и ноги держат
Пройдусь до Северных ворот.
 
Знобит. Для Галльской лихорадки
Медвежья шкура не стена.
Огонь костра играет в прятки.
Обрывки бреда или сна.
 
Все было ,кажется, когда-то,
И звук реки, как дальний бой-
То волны Истра в перекатах
Гремят за Северной стеной.
 
Вороний грай неблагозвучный,
Железа оскорбленный звон,
Когда стрелою кельтский лучник
Встречает римский легион.
 
Отсюда славный "Первородный"
Ушел в последний свой поход
На гибель, шаг его бесплотный
Едва ловим за шумом вод.
 
Империи хоронят тайны
Под грудами солдатских тел.
Зачем, о боги, Рим бескрайний,
Тебе ещё один предел?
 
"Закон империй чужд народам"-
Сказал бы мой второй отец-
"Здесь благодать иного рода,
В ней кровь и доблесть суть венец
 
Существования огромных,
В пределе-бесконечных, масс:
Взгляни на портик, в нем колонны
От ветра рухнули б тотчас
 
Не будь тяжеловесный камень
Первоосновой их начал,
что давят землю, так под нами
Народов усмиренный вал
 
Ворчит от края и до края,
Благополучье не ценя,
Водою новой прирастая,
По глупости судьбу кляня.
 
Ты скажешь, что судьба колонны
Под весом рухнуть в дольний час,
Оставь потомкам взгляд нескромный,
Пусть он смущает их ,не нас".
 
Горька испитая водица
Со дна законов бытия!
Зенон ,ты мог бы мной гордиться,
Но до конца ли честен я?
 
Быть может здесь, вдали от Рима,
Философ ,воин, звездочёт,
В пыли мое увидев имя,
Задумчиво произнесет,
 
На камне укрепивши ногу:
"Се человек и гражданин".
С тем остаюсь, покорен року,
Я, Марк Аврелий Антонин.