Больничное

В реанимации громко кричала старуха

Буйнопомешанная, привязанная к кровати.

"Саша, Саша!" - зычный голос сверлил мне ухо,

Я б сама уже закричала: "Саша, ну отзовись же, хватит!"

 

Но у меня не хватало сил даже на шёпот:

Я дышала через трубочки кислородом.

И считала адищем весь этот мир скопом,

И, конечно, этого Сашу - полным уродом.

 

Надо мной, не смолкая, шмелями гудели лампы

Дневного света, - знаете? Назойливый зуммер.

Медсестра, поправляя над койкой какой-то клапан,

Меня известила, что Саша давно умер.

 

Мол, не дергайтесь, женщина, вам ли,

больной, дозором

По пути в сестринскую обходить палаты!

Саша - внук с нарукавной нашивкой Zorro

(Словно взмах косы - и это старухина плата.

 

Зноя знак, в осаду взявшего целый город,

Дронов звук зудящий, или же росчерк молний.)

Саша молод, но год назад перемолот.

А у бабки фляга теперь свистит по полной.

 

- Вы не рыпайтесь, женщина, вам прописан строгий постельный, -

Говорила, цедя мою чёрную кровь в пробирку.

А больница на первой линии, и нам обещали стрельбы.

Мне большого калибра иглой ковыряли дырку.

 

Мои вены, как партизаны, бегут от шприца.

То есть нет, как фрицы от натиска партизанов.

А от крика старухи всей больнице не скрыться.

Вроде, стихнет, а через минуту - заново.

 

У неё не осталось здесь никого-никогошеньки.

И ночами её рассудок идёт zа ленточку,

На тот свет, где теперь все Саши и чьи-то Алёшеньки,

Выкликать родных - не подадут ли весточку.

 

Вострубит старуха в полуночи гласом адовым -

И застынет в жилах кровушка моя вязкая.

Ох, не надо, не надо, не надо, не надо бы

Мне желать безумной старухе досрочного Царствия.

 

Написала отказ, всю ночь спасавшись подушками,

Дождалась рассвета, такси по мобиле вызвала.

В день учений бухта гремит корабельными пушками.

Зря старуха кричит: из безумия нас не вызволить.