Светлой памяти моих родителей

Несутся дни. И опадают
листвой листы календаря.
Я ни о чём уж не гадаю,
бесстрастно в будущность смотря.

Те, за кого её просила
быть долгосрочней и добрей,
погребены теперь в могилах
и никогда не будут в ней.

От депрессивного бессилья
вернуть любимых дорогих
плетьми повисли руки-крылья,
и взгляд потух, и голос стих.

Что я без  них? Кто я такая?
Пропали в жизни смысл и суть.
Автоматически шагая,
привычный продолжаю путь.

К чему рвалась, что называла
заветной целью и мечтой,
в утратах ценность потеряло,
представ забавою пустой.

Ко мне слова неприменимы:
мол, что имеем, — не храним. —
Любимы были и хранимы
так, что аж завидно другим!

Но как в заботе ни усердствуй,
"соломку" как ни "подстилай", —
перечить силе бесполезно,
забравшей их в небесный край.

И с равнодушием встречая
рассвет-закат, закат-рассвет,
иль вовсе их не замечая,
я нескончаемо скучаю
по тем, кого уж больше нет.

Нет, я не плачу беспробудно,
мне не сжимает сердце страх, —
я там, где шумно, многолюдно,
где все вращаются в делах;

кругом и люди и событья
вниманья просят, теребят,
что даже не могу побыть я
сама с собой, уйти в себя.

Дел круговерть — бальзам известный,
переключатель горьких дум,
запал, но и тушитель стресса,
надежды птица Гамаюн.

Кружу себя в житейской гуще,
бегу из тьмы и тишины,
чтоб меньше разрывали душу
воспоминания и сны.

И лишь когда утихнет мука,
я бег смогу затормозить;
смирившись, наконец, с разлукой,
начну планировать — как жить.

И цель, надеюсь, возвратится,
и суть — к чему вся колготня.
Чтоб ТАМ они могли гордиться
и радоваться за меня.