21. Внедрение в дальние слои

21. Внедрение в дальние слои

Проснулся с мучительной жаждой. Хоть я и смутно помнил вчерашние приключения, но, видимо, организм бунтовал неспроста. Первое, что я увидел перед собой – стакан с необычной формой. Наверное, этот сосуд, имеющий несуразное расширение к основанию, нельзя было назвать стаканом. Ранее мне ещё не доводилось лицезреть столь нелепое чудо. Форма была настолько необычна, что её в самый раз можно было вполне безнаказанно обозвать странной дребеденью. Причудливая колба была надёжно вставлена в не менее вычурный держатель на стене. Слева, в оконном проёме был встроен диспенсер. Вода в него наполнялась устройством,  нагнетающим воздух через мощные фильтры. Воздух  конденсировался в кристально чистую воду. В диспенсере стоял картридж-ароматизатор чёрной смородины. Я испил напиток. Такая прекрасная вода непременнейшим образом тонизировала организм, имела восхитительный вкус и превосходно утоляла жажду.

Как позже выяснилось, здесь повсеместно и с завидным успехом используют эти замечательные устройства с подобного рода модификациями. Вода в этих местах уже давно непригодна для питья, а получать её из воздуха считалось самым оптимальным вариантом.

Я в очередной раз не понимал, как и где я оказался. Это уже входило в назойливую привычку. Видимо, снова провалился в другую ветку. Но браслет на руке был тот же, что и вчера: рыжий и затёртый, с той же самой характерной царапиной на самом видном месте, изредка плюющийся уведомлениями-голограммами.

Я посмотрел в окно. Вновь прогрузившаяся текстура восхищала. Вид города напоминал что-то среднее между ультрамодным Шанхаем и гиперсовременным Дубаем. Панорама города даже больше походила на обычный инопланетный мегаполис.

Сенсорные стеклопакеты, встроенные в высокие оконные проёмы, являлись не чем иным, как большой справочной системой, подключенной к Центральному Искусственному Интеллекту. Я посмотрел карту города. Юнита была почти идеально овальной, ближе к форме яйца, с прямоугольной сеткой улиц. Причудливые дома имели форму пирамид, некоторые напоминали башни с летающей тарелкой наверху. На границе города располагались защитные сооружения с какими-то излучателями. По всему периметру юниты присутствовала защитная оболочка из силового поля и в виде купола накрывала всё урбанистическое пространство.

Я только сейчас заметил: на полу в центре комнаты лежало какое-то устройство. При ближайшем рассмотрении прибор отдалённо напоминал видеомагнитофон, с той лишь разницей, что там не было входа для кассет, а верхняя часть корпуса состояла из тёмного стекла, в толще которого переливалось разноцветное свечение. Я спросил у Умного дома, что это такое. И в ответ получил:

– Стерео четыре Дэ. Плазменно-голографический арома-корпускулярный модуль.

– ?.. – я вообще ничего не понял. – А что это такое?

– Это как ретро телевизор, только голограмма с передачей запаха. Слепок молекул передаётся радиоволнами и распаковывается в формате точно откалиброванного электрического сигнала, воздействующего на обонятельные рецепторы, – теперь уже более понятно сгенерировал Искусственный Интеллект.

– Вот это да! – неожиданно для себя воскликнул я.

На окне, которое трансформировалось в экран, появилось меню с вариантами телекомпаний, и я выбрал первую попавшуюся, назвав номер телестанции. Это был канал новостей.

В комнату ворвался интенсивный, пряный, глубокий аромат с ярко выраженными нотками сицилийского мандарина и бодрящего бергамота. И тут же возник посередине комнаты человек с продолговатым черепом: в полный рост, в строгом костюме, с седой щетиной на подбородке. Над ним бегущей строкой пролетела ознакомительная надпись: «mr. Мазь, председатель организации, ответственной за экономическую политику подкупольной части юниты». Он присел в кресло, которое неизвестно откуда появилось, и синхронно с этим фокусом появился второй яйцеголовый человек, уже сразу в кресле. Бегущая строка над ним извещала, что это интервьюер: Дон Ган. По всей видимости, этот местный самодовольный пижон считал себя невообразимо престижным и до безобразия титулованным журналистом. Наверняка, рядовая дешёвая звездёнка, стукнутая о потолок своей самооценки. Конечно, таких персонажей припудривают и приглаживают, ведь они всегда задают вопросы исключительно по утверждённой бумажке, ни разу не выныривая из густого вонючего сценария.

Председатель вещал о перегретой социальной напряжённости, о тотальном и хроническом дефиците ресурсов и о постоянно нарастающей внешней угрозе. Он, сильно пользуясь ораторским искусством, призывал население в очередной, сто пятнадцатый раз поднапрячься. Видимо, это было единственное возможное решение вылезти из вновь искусственно созданного экономического кризиса. Он каким-то излишне назидательным тоном инструктировал слушателей, искусно развешивая длинную лапшу на уши. Дискутирующие были настолько реалистичны, что я, как мне показалось, невольно вовлёкся в их взаимный шизоидный бред и даже вступил с одним из них в диалог, но тут же осёкся, вспомнив, что это система односторонней связи.

Ровно в девять часов утра звонко и противно запищал браслет. «Это что за будильник? Где же ты отключаешься?» – подумал я. И сразу увидел, как окно трансформировалось в экран домофона. На плоскости возникли рожи каких-то лысых гоблинов и один волосатый, судя по всему, главный. Волосатый резко выпалил:

– Разблокируйте отсек! – и спустя секунду скороговоркой добавил – В случае неповиновения вы усугубляете своё положение и будете отвечать по всей строгости унитарного закона подкупольной юниты!

 «Неизбежность!» – подумал я и открыл дверь в подъезд. Через мгновение киборги ворвались ко мне домой. Хотя этот свой дом я только сегодня и увидел. Я их встретил со словами:

 – Добро пожаловать, гости дорогие! – Ну а что? Помирать, так с музыкой! Правда, договорил уже в сильно скрюченной позиции. Они, заломив мне руки, повели меня вниз, к Бронемобилю. Он выглядел, словно Крузак скрестили с Буханкой.

Мне на запястья надели хомут. Видимо, это местный аналог наших наручников. Скорее всего, их здесь не использовали, поскольку уже один браслет и так был у всех.

Мы двигались по бурлящим жизнью улицам города, почему-то с включенной сиреной и мигающим ксеноновым светом фар. Я ощущал себя опасным рецидивистом и где-то даже очень важной персоной.

Смотрю на солнце сквозь тонированное бронированное стекло. Светило даёт свет, но не греет, как наше. Оно здесь чужое, далёкое и холодное. И вообще: тут всё чужое и ненастоящее…

Надзор что-то скомандовал сосредоточенному водиле, видимо, скорректировал маршрут. Это оборвало ход моих мыслей. Но монотонное движение вновь вернуло меня в мою дорожную медитацию. Но не надолго. Мы резко съехали с магистрали. Скорее всего, уже были близко к месту назначения.

В этом слое сетчатка глаза и браслет заменяют все документы, поскольку браслет с глазом являются способом идентификации к электронным базам, интегрированным в единую систему данных, где содержится исчерпывающая информация о всех челсоюнах.

Везде, где требуется, есть устройство, сканирующее сетчатку глаза. При необходимости сканируют ауру. Ну а при более высокой степени проверки уже привлекаются экстрасенсы. Челсоюны со сверх способностями видят с высокой вероятностью развёртку проекции базовых событий на непродолжительный отрезок времени. Такая степень защиты считается наивысшей. Ни одно техническое средство с интеграцией Искусственного Интеллекта самого последнего поколения не способно конкурировать с экстрасенсорными возможностями психоособенных челсоюнов.

Оголтелая экзотика этого слоя, бесспорно, впечатляла. Здесь на крышах домов люди выращивали помидоры, щедро удобренные урбанистическим смогом. Просто тотальная пандемия выращивания галлюциногенного томата. Ни одной пустой крыши, всё в помидорах. Помидорчики были набиты пестицидами, канцерогенами, испускали ионизирующие излучения. Сорт назывался Шустрые томатики. В народе их прозвали бодряками. Бодряки – это разрешённые местными властями наркотики, как у нас алкоголь. Бодряки как концентрированный энергетик. Кислотные дожди со специальными удобрениями усилили стимулирующий антиседативный эффект. Ну, конечно же, не без помощи талантливых селекционеров. И теперь такой маленький, размером с виноград, жёлтый томат бодрил сильнее энергетика, кофе и Кока-Колы вместе взятыми. Бодряк очень прочно вписался в повседневный быт обитателей юниты. Они только на них и сидели. Здесь популярен томатный фреш, особенно Кровавая Мери. Ещё местные обитатели любят томатное варенье. Я немного удивлялся этому словосочетанию, но это вполне логично, если учесть, что помидор – это ягода. А вот обычных помидорчиков тут нет. Другая экология. Да и давно уже всё мутировало, включая сознание челсоюнов, коих тяжело назвать людьми. Они уже давно выродились в гуманоидов. Их унифицировал под общие ценности каток эволюции. Но причиной их расчеловечевания было не какое-то там стихийное явление. За этим процессом стояла совершенно конкретная организация. Но её местонахождение было далеко за горизонтом событий. В других Вселенных, которые учёные ещё не открыли.

Поражало обилие юрких парапланеристов в небе. В рот помидор, то ли у здешних жителей было такое хобби, то ли они отдавали предпочтение воздушному транспорту. Они, как наши самокатчики, всех уже задолбали.

Хотя достаточно комфортно было перемещение наземным способом. Чего только стоил их скоростной поезд на магнитных подушках. Нет, в нашем слое реальности тоже есть такие поезда, не касающиеся рельсов, где отсутствует сила трения, но аэродинамическое сопротивление не даёт разогнаться при имеющейся мощности быстрее шестисот трёх километров в час. Ко всему прочему, возникает проблема устойчивости движения в колее. В связи с этим эксплуатационная скорость не превышает четырёхсот километров в час. Здесь же маги-конструкторы решили эти проблемы, и предельная скорость достигала тысячи пятисот километров в час. Левитирующий поезд с антигравитационной технологией, мчащийся со скоростью полторы тысячи километров в час… Это ли не фантастика?

А здесь такое явление – вовсе не чудо и даже не фантастика, а всего лишь технологии, то, что пока ещё не успели сделать в нашей версии реальности.

Здесь уже давно удалось успешно спроектировать идеальный тюнинг, уменьшив тем самым площадь поперечного сечения. Наряду с этим достижением челсоюны смогли изобрести революционно новые виды сплавов, уменьшающих трение с воздушным потоком. А новая фишка с электро-магнитным обдувом создавала разрежение воздуха перед движущимся поездом, тем самым сопротивление воздуха было минимальным.

У них здесь даже введены в эксплуатацию поезда с плазменными оболочками. Они значительно превосходят своих предшественников. Только вот «903-ий закон о лояльности» Всеобщего Свода Правил Юниты ограничивает скорость передвижения. Четвёртая поправка законодательного акта гласит: «Скорость передвижения наземного транспорта при постоянном земном притяжении с простым экваториальным коэффициентом, средней влажностью, давлением и температурой, умеренном радиационном фоне без повышенного фона магнитных бурь не должна превышать тысяча двухсот километров в час. Дополнительные нагрузки провоцируют сбои в самочувствии и снижают качество жизни челсоюнов с ослабленным здоровьем».

Вот это да! И когда это у нас мораль тормозила научный прогресс?! А здесь всё так запутано. Сплошное лицемерие. При такой коммерческой скорости, как показала практика, наибольшим количество пассажиров востребована данная услуга.

Мы уже выезжали за пределы юниты, стремительно мчась по закупольной магистрали. Я и не заметил, как мы проехали сам купол. А мне так хотелось разглядеть его вблизи. Прекрасный урбанистический городской пейзаж резко сменился на мрачные трущобы, сильно ужасающие своим видом. Эти страшные халупы располагались в двадцати метрах ниже уровня магистрали. Внизу, за периметром купола была зона отчуждения. Здесь жили зомбиподобные мутанты.

С высоты путепровода открывалась ужасающая панорама селения. Даже хорошо было видно нестерпимо изуродованных обитателей бараков. Заживо гниющие мутанты вяло перемещались между строениями. Бараки располагались за куполом вдоль периметра, обособленно от юниты. В них-то и запритонились зависимые зомби. Некоторые и вовсе под путепроводом залегли в коробках из под крупной бытовой техники. У моральных банкротов, конечно же, не было доступа в юниту. Путь им туда был отрезан раз и навсегда без права реабилитации ввиду их бесполезности и морального несоответствия. Разумеется, они давно и безвозвратно утратили доброе имя и статус челсоюна со всеми вытекающими правами и привилегиями. И уже, казалось бы, даже и не было смысла мечтать вернуться внутрь. Но помимо зелья их грели иллюзии, что когда-нибудь, каким-либо чудом они смогут попасть под купол. Ну и была ещё одна банальная, но одна вполне осязаемая причина… Отдалившись от купола, они сразу были бы сожраны лесными зверями-мутантами.

Основная масса зомби, злоупотребляющая разрешёнными томатами, обитали в своих свинобараках. Некоторые зомбодегроды, валяясь на своих псарнях, поглощали гнилое мясо. Не то, чтобы им нечего было есть, помои они стали жрать в первую очередь от смены их вкусовых предпочтений, ввиду, как бы выразиться деликатнее, их особой мутации. И все странные, а порой даже специфические поведенческие особенности были  следствием их глубинной и необратимой перестройки организма. Это уже был особый вид: тупиковый. Ко всему прочему, многие из них были заражены неизлечимым крокодильим гриппом. Такая распространённая болезнь встречалась у наркозависимых на последней стадии. В Рехаб могли взять только челсоюна, поэтому у зомби особых шансов не было. Они ожидали финиша, пребывая в измерении мрачной трущобности. Дни их были сочтены, и они уже доживали свои страшные времена в барачных посёлках. А кто виноват?! Они сами сделали свой выбор, однажды выстрелив себе под кожу из томатомёта, предопределили скорейшую встречу с патологоанатомом.

Оскотинившиеся зомби уже давно были поделены между сырьёвщиками. Скупщики биотоплива держали их здесь, как замороженные активы или что-то вроде длинных облигаций. А они, в свою очередь, демонстрируя свои некротические конечности, как бы невербально сообщали о времени обратного отсчёта их полного разложения. Они как тот камень нефти, только лишь мелкой фракции, который уже разведан, но ждёт, когда до него дойдет бур и резкий скачок давления изменит его агрегатное состояние, фонтаном выбьет его наружу.

Но светлые моменты в жизни зомби имели место быть. Например, они отмечали «День физической близости», даря друг другу фикалюшки. Что из себя представляли эти самые фикалюшки, я не знал, но примерно догадывался. Обменявшись подарками, так сказать, обфикалившись, на их гниющих рожах, истекающих гноем, появлялось что то отдалённо напоминающее улыбку, которая выжимала и выдавливала наружу подкожное содержимое. Зрелище, хочу вам сказать, не для слабонервных.

В давно забытые времена колючепроволочной эры, когда ботинки шнуровались колючей проволокой, зомби находились на безопасном расстоянии от периметра юниты. Они прятались вдоль ущелья «Надежды». Сейчас же они разбивали лагеря прямо за куполом. Ввиду увеличения втянутых в зависимую трясину, власти не предпринимали за куполом никаких действий. Что и создавало различные теневые схемы. Ходили слухи, что нет-нет да и случалось задерживать контрабандистов трупного газа, добываемого из этих самых зомби.

Уже давно грешили все кому ни лень добычей и сбытом зомби-топлива: от крупных корпораций до мелких уличных группировок. Доход от продажи запрещённого энергоресурса был значительно выше, чем от продажи оружия и наркотиков. Тёмные личности почти в открытую приторговывали на чёрном базаре. Средь бела дня происходил обмен трупного газа, заживо сгнивших, на браслеты тех же самых носителей, но добытых ещё с живых зомби путём обмена на синтетические томаты. Такие сложные схемы арбитражных сделок не пачкали бухгалтерию и путали финансовые концы. Да и даже если бы в обмене присутствовали деньги, то вся эта нелегальщина вряд ли бы прекратилась. Ведь имея таких  зубастых покровителей, и ширма то не нужна была, так, скорее как атрибут этикета. Дань моде лицемерия. И этот вполне себе обмен ресурсами с отчислением чёрной комиссионной платы в чёрные кассы чёрных инстанций, являлся общепринятой схемой в узких кругах. Кое где проскакивали компрометирующие ролики на «сдай TV» в рубрике «стукач» да в Интербазе, на видеоплатформе Сигматуб. А через некоторое время беспощадно удалялись с последующими железобетонными опровержениями и быстро забывались, также как и их авторы, канувшие в небытие.

Наличие браслетов вызывало неприятные ощущения. Эти кандалы как-то сковывали, постоянно напоминали о каком-то строгом режиме. После сигнала на браслете у вас автоматически замораживались права челсоюна. Вы становились арестантом со всеми вытекающими местной юрисдикции: никакого права на последний звонок, никакого адвоката. В моём случае это мало что меняло.

Меня привезли в какой-то павильон. Учитывая низкий уровень легитимности закупольного пространства, во избежание эксцессов я чётко следовал инструкциям надзоров.

Идентифицировали личность по сетчатки глаза. Затем отсканировали ауру. В этом слое никаких отпечатков пальцев не делали. После регистрации мне положили приговор из листов так двадцати с приложением неоспоримых фактов, где странным каллиграфическим шрифтом с немыслимыми вензелями, сухо, но в стихотворной форме излагалось моё правонарушение. Текст изменён до неузнаваемости и сложно воспринимался. Странно. Приговор был похож скорее на поздравительную открытку, снижающую градус официозности. Но содержание приговора было изложено в сугубо официально-деловом стиле, где нет-нет, да и проскакивали словечки с лексиконом и орфографией блондинки, как двадцать пятый кадр.

«Подводные камушки, как же вас тут много!» – подумал я. Небрежно пролистнул кипу весёлых страничек с «арабской вязью» с пометками на поверхности договора, сделанными от руки.

Самое важное, как всегда, написано мелким шрифтом на последней странице вверх тормашками. Вот, собственно, в этом самом месте я, создавая себе настроение, сделал артистичную паузу, как бы размышляя о выборе действия, которого, конечно же, у меня не было. Нужно было для проформы поставить подпись, подтвердив тем самым своё согласие выше изложенного. Не усугубляя своего положения, я покорно поставил до боли простецкую подпись. После чего меня вычеркнули из матрикула челсоюнов и внесли в кадастровый реестр арестантов. За сим сотрудники карательной системы безучастно удалились ввиду рутинности процедуры. И снова одни лица поменялись на другие. На этот раз привели психолога с въедливым, пытливым взглядом.

Психотерапевт-гомеопат, доцент квантовой психологии, манипулятор в третьем поколении, хоть и был похож скорее на маньяка и серийного убийцу. Видимо, простой аспирантик с анкетами бы не справился. Для этого нужен был титулованный профессор с видом психа-убийцы.

Система пыталась определить психотип арестанта для определения потенциальной угрозы, а главное, с целью выявить его манипулятивные  кнопки. В этом слое люди в познаниях практической психологии продвинулись куда дальше наших собратьев, так глубоко залезли в мозг, куда мы и не мечтали. Начался процесс негласного отречения от ложных знаний, убеждений, установок, что повлекло за собой эффект самоусложнения психики и, как следствие, личностного и духовного роста. Здесь любой школьник уже умел программировать себя на автопилот. Это гораздо больше, чем моторика, что давало им больше свободного времени на решение сложных задач.

Но что-то пошло не так, и средство для достижения новых высоких целей превратилось в самоцель для удовлетворения своего эго. Вместо ускорения эволюционных процессов они тупо обленились. Возможность вместить тридцать пять часов в сутки не дало никакой эффективности. Напротив, высвободившееся свободное время они с удовольствием использовали на деградацию.