Везучий

Чертополох цветок колючий
со цветом сине-голубым.
А я, как видите, везучий,
и к обстоятельствам любым
я привыкаю. И мгновенно
я понимаю, что к чему.
Невероятно, постепенно
вновь возвращаюсь я к ручью.

Он в серебристом одеянье
журчит, куда-то он спешит,
и излучает он сиянье,
слиянье с речкою вершит.
Неповторимостью свободы
в объятья попадает он,
прозрачные вливая воды,
с рекою в море устремлён.

Не ландыш он, да и не роза,
ему не светит и букет,
но вызывающую позу
заметил истинный Поэт.
Чертополох им был рассмотрен
со всех сторон и был воспет.
Поэт на лучшее настроен.
На то другой причины нет.

Растения ни в чём не виноваты.
Природа создаёт цветы.
Сказал я так витиевато,
но поняла же, Оля, ты.
Встречаются цветы с шипами,
но нежность в лепестках у них.
Улыбчивы они же с нами,
как мы с тобой, – об этом стих.

Я потревожу снова небо
под утро той ночной порой,
где было наблюдать мне лепо,
родная Оля, за тобой.
Ходил по облакам я ночью.
Смотрели мы на звёзды… ночь
ласкала тихо, между прочим,
тоску от нас гоню я прочь.

Вкруг околесицы кругами
идёт, как странник, гражданин,
сугробами идёт, снегами
по краю ветреных долин.
Боится тени странный странник,
по околесице… молчком
сбегает от ментов карманник,
настойчиво стучит в крайком

на всех живущих на Планете.
В неволе грезится ему,
что он за всё во всём в ответе,
и радуется потому
невероятному паденью
и совпадению примет,
и предаётся дико бденью.
Передавая всем привет

от постоянного клиента
зари, распластанной в выси.
И в ожидании момента
понять, принять… пойди спроси
прохожего в лесу за пнями,
где прячется покой Земли
ночами светлыми и днями
на ложе искренней любви.

Понять себя не в состоянье,
я в заключении скажу,
что вижу Севера сиянье
и по нему опять кружу.
Смотрю направо и налево
и замечаю всплеск зари,
рассвет, и звёзд посевы
вновь освещают фонари,

аптеки, рядом и больницы,
преследующий песню рок.
Болезненные стонут лица,
с Поэзией выходит Блок
и Наровчатов, и Есенин,
а Пушкин влез на пьедестал.
Припай блестит осенний,
чернеет дальний краснотал.

Летают утки по-над льдами,
сковавших озеро любви,
и крутят бедные задами,
наверно, ищут сток воды.
Застала осень странным летом,
на юг могли бы улететь.
Узрел я рок в печали этой,
как в памяти моей стереть?

Картину общего страданья
в издержках ветреных погод,
но я свои сдержал рыданья
свободным возгласом: “Погодь!”
Растаял заберег озёрный,
поплыли утки по волне,
сменился разом тон минорный,
мажорным слышится вполне.

Гонялся ветер за листочком,
луна купалась на Оби,
снимала будто бы сорочку,
готовилась она к любви
осеннего разгула грусти.
Взлохмачены причёски гроз,
а разлетавшиеся утки
галдели в голос: “Всё всерьёз…”