Хуцпа в Разливе

   1917–1927г.   ХУЦПА В РАЗЛИВЕ

                Ада и Циля, послушайте меня,
                жены Ламеха, внимайте моим словам.
                Я убил мужчину за то, что он ранил меня,
                юношу за то, что он ударил меня.
                Если за Каина отомстится в семь раз,
                то за Ламеха в семьдесят семь раз.
                Песнь Ламеха Быт. 4:23

Снова юная кровь отворилась
от Кронштадта до устья теченья.

Тут в свинцовом помёте возилась
ВЧК в тчк. . . В донесеньях

из крысиной морзы – всем гугнивым:
"с юнкерами пошло дело швах,  –

Белошвейка строчит этим  вшивым,
башлыки им кроит в пух и прах". . .

Ада стала  "коровой бодливой".
Муж, уже  комиссар и раввин.

Треск подков по брусчатке сопливой.
Юнкера залегли в равелин,

и  теперь им,  под глазом глумливым,
уж не Singer строчит, а Maxim:

– Мазаль тов! . .
Есть тут майчик щасьливий?

Хуцпа – нам!
Вам – пейес-упайсин!

– Ваша доля – не  Кьясное мойе!
В мойе кьёви – утопим вас всех!

– Слёзы наши и йабство, и гойе
мы пгипомним вам всем и  во сне!

–  Дьягоценности мам ваших – пгосим!
Геволюции нашей – отдать!

С якобьиньським востойгом поносим.
В пойзу бедных (попозже)  пгодать. . .

(. . .)

Вот и  Крым  стал их целью исхода.
Так  Богров их о том и мечтал.

Но, заботясь о благе  народа,
не простую задачку задал.

ЧТД той задачи являлось:
как  устроить свой новый Исход.

За границу осёдлости вялой –
на Ливадию, в  красный поход.

Гегемон, к тому времени,  тоже
показал свою кузькину мать! . .

Мир узрел: Коминтерн  этот может
в якобинство все земли загнать. . .

(. . .)

Таки жили "землячки" в Разливе. . .
Им Розалией пах керосин.

Ада стала совдепкой крикливой.
Хоть бездетной, но  с хуцпой болтливой.

Циля влезла в Завбазы сметливо.
Пуды, с потом в Крыму – в лимузин.

Наци к поту евреев брезгливы
и в Крыму были  не справедливы:

"Schneller, nass!
Judische Zeit – upharsin" . . .