Пассакалья

I. Увертюра

Июльский вечер гас, лиловым светом мечен,
И над рекой покой был тих и безупречен.
А ива, наклонясь, касалась глади томной,
Сплетённая с листвой крушины полусонной.

А с высоты, где склон обрывом срезан,
Струился луг в закатную эмаль.
И разнотравья пряный хор был тесен —
Вьюнок, репейник, клевер и миндаль
Степной полыни. И дурман их свежий
Был так колюч, так горек и глубок,
Что воздух сам, безмолвием изнежен,
Казался музыкой, играющей меж строк.

II. Пассакалья дождя

И грянул такт, утробный и глубокий,
Как вздох земли, идущий изнутри.
И гул органно-чёрный, одинокий,
Прошёл по венам дремлющей земли.

То билось остинато под дерновой кожей,
Тяжёлый пульс незримого певца,
Что ткёт в глубинах свой мотив тревожный,
Родной всему, но ни на что не схожий,
И длящийся, как время, без конца.

Затем вступили средние регистры —
То шёпот капель, то их перезвон.
Скользили ноты — звонки, быстры —
Сплетая в ряби свой летучий сон.
Их зыбкий говор, мнивший стать речами,
Вплетался в бас, гудящий из земли,
Как будто тайны, что молчали днями,
Кристальный голос наконец нашли.

А выше, в кронах, где листва упруга,
Ловя на ощупь каждый светлый блик,
Стеклянный звон рассыпался по кругу —
То клавесина трепетный язык.
Не просто брызг прозрачная вуаль,
А звуковая, трепетная взвесь,
Где в каждой капле — светлая печаль,
Чтоб в мир пролиться и остаться здесь.

III. Кода и эстафета

Но музыка дождя, отдав аккорды,
Передала последний свой порыв
Смычкам упругим ласточкиной хорды,
Воздушный танец в небе сотворив.
Их траектории — как нотный стан открытый,
Где каждый взмах — и новый интервал,
И уходящий день, почти что стёртый,
В их чёрных фраках снова оживал.

Им кряк-гобой ответил с топких заводей,
И дробь хвоста бобриного легла
На песнь осин, похожую на проповедь,
Что в сумрак вечера неспешно перешла.
А кисти ягод, тяжестью налиты, —
Рябины медь, калины киноварь, —
Слагали в травы звуки-самоцветы,
Как драгоценный, мимолётный дар.

IV. Ноктюрн

Сгущался бархат. Там, за гранью пашни,
Деревня вспыхнула созвездием огней.
И тишина, сойдя с небесной башни,
На всё простёрла власть свою над ней.
Но в эту паузу, натянутую туго,
С незримых пультов, из густой листвы
Возник солист назойливого зуда —
Комар, вносящий нерв в молитву пустоты.

Но вот умолк комар. И без остатка
Всё затопил сверчковый хор ночной.
Их стрекот лился чисто, мерно, гладко,
Даруя миру вечность и покой.

V. Финал

Восток белел. Рассвет вставал устало,
Июльский сон истёк, прервав струну.
И песнь сверчков, что вечностью звучала,
Растаяла, уйдя в голубизну.
Зарничный луч, как огненный коралл,
Коснулся мира, звуки растворяя.

И воздух слушал и дышал.

И музыка уже молчала.