И я стою, как будто на привал

Моя весна была хмельным пожаром,
Сжигала дни, не ведая стыда.
Я шёл по жизни дерзким янычаром,
И страсть была мне путевой звездой.
Я брал от мира всё, что мог, без спроса,
В угаре танцев, в звоне хрусталя.
И не было ни одного вопроса,
Лишь только «я», и для меня — земля.

Но с каждым годом тише пульс и речи,
И утихает в сердце карнавал.
И вместо бурь — задумчивые свечи,
И я стою, как будто на привал.
С годами отступают мысли ****ские,
Смывает время похоти следы.
Всё больше лезут философские, дурацкие,
Как из сухой земли ростки травы.

Я помню вкус запретного напитка,
И шёлк волос, и шёпот в темноте.
Вся жизнь была — открытая калитка
К безумной, грешной, сладкой наготе.
Теперь я вижу в женских лицах души,
А не одно лишь трепетное тело.
И тишину учусь я молча слушать,
Что раньше слушать вовсе не умел я.

Но с каждым годом тише пульс и речи,
И утихает в сердце карнавал.
И вместо бурь — задумчивые свечи,
И я стою, как будто на привал.
С годами отступают мысли ****ские,
Смывает время похоти следы.
Всё больше лезут философские, дурацкие,
Как из сухой земли ростки травы.

И кто сказал, что это увяданье?
Быть может, это зрелость, а не тлен?
Когда находишь в самосозерцанье
Ответ на всё, и выходишь из стен...

Из стен своей же юности... беспечной...
К вопросам вечным... мыслям... бесконечным...
Дурацким... вечным...