Дикие охоты Средневековья

J;germeister (в кириллической транскрипции встречаются варианты Егермейстер[2], Егермайстер[3][4] или Ягермайстер; с нем.;—;«егермейстер», то есть главный егерь[5]) — немецкий крепкий ликёр, настоянный на травах.

Относится к категории биттеров. Ликёр получается путём настаивания 56 компонентов — растений, кореньев, корок — и выдерживается около 12 месяцев в дубовых бочках[6].

J;germeister, как и многие другие биттеры, считается способствующим пищеварению. Употребляется охлаждённым до ;18°С в чистом виде (ледяной шот), залпом (как дижестив) либо в коктейлях[3].

Штаб-квартира компании Mast-J;germeister SE находится в городе Вольфенбюттель (Германия, земля Нижняя Саксония) по адресу J;germeisterstra;e 7-15[7

Рецепт ликёра был создан Куртом Мастом в 1934 году[1]. Курт Маст родился в 1897 году в семье Вильгельма Маста — владельца компании по производству уксуса, которую он основал в 1887 году в Вольфенбютелле. В 1922 году производство уксуса было остановлено, а основной деятельностью компании стала торговля вином. Курт с детства помогал отцу в бизнесе и в 1934 году, в возрасте 37 лет стал владельцем компании. В этом же году Курт завершил разработку рецепта травяного ликёра, над которым работал долгое время. Выпуск ликёра начался в 1935 году. Название J;germeister, которое переводится как «мастер охоты» придумал сам Курт Маст, увлекающийся охотой[8][9][10][11].

Некоторое время солдаты вермахта называли ликёр «шнапсом Геринга», так как лесным хозяйством Третьего рейха ведал Герман Геринг, по инициативе которого в 1934 году были приняты новые правила охоты.


Этикетка и бутылка
Основные элементы дизайна этикетки остались практически неизменными с 1935 года[25].

Этикетка обрамлена стихотворением из поэмы Weidmannsheil («Удачной охоты!») немецкого писателя и лесничего Оскара фон Ризенталя, в котором он призывает к ответственному отношению к охоте:


«Das ist des J;gers Ehrenschild, da; er besch;tzt und hegt sein Wild, weidm;nnisch jagt, wie sich’s geh;rt, den Sch;pfer im Gesch;pfe ehrt» («Дело чести охотника — уважительно и заботливо относиться к дичи, охотиться, как и подобает, почитая Творца во всяком живом существе»).

Также на этикетке изображен олень, между рогами которого расположен светящийся христианский крест. Такой олень, по легенде, привиделся графу Губерту Льежскому, который после видения обратился в христианство и пожертвовал всё своё имущество церкви. После смерти он был признан святым и стал покровителем охотников. Дизайн тёмно-зелёной прямоугольной бутылки был также разработан Куртом Мастом. Прочное стекло и форма позволяли взять бутылку ликёра на охоту и не бояться за ее сохранность. Прочность Курт тестировал на своей кухне, роняя бутылки разных форм на дубовый пол, пока не была найдена самая крепкая. Стекло тёмно-зелёного цвета обеспечивает защиту напитка от попадания ультрафиолетовых лучей[11][26][27].

Изображения оленя на этикетке первоначально скопировано с скульптуры оленя работы немецкого анималиста Рихарда Фризе, установленной в 1910 году у часовни св. Губерта в Роминстенской пуще[источник не указан 578 дней].

В 2016 году дизайн бутылки был обновлен — изменился внешний вид оленя, на этикетке появилась цифра «56», означающая число ингредиентов, горлышко бутылки стало чуть длиннее, а «плечи» более угловатыми. На крышке появилась подпись Курта Маста[28].




Губерт — святой, епископ льежский (люттихский), сын Бертрана, герцога Гиеннского. † в 727 г. Считается покровителем охотников, а епитрахиль его, по народному верованию, — самое действительное средство против укушения бешеных собак.

Губерт Льежский
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 4 марта 2025 года; проверки требуют 2 правки.
Губерт Льежский
лат. Hubertus

Родился около 650-е[1]
Тулуза, Франция
Умер 30 мая 727
Тервюрен, Брабант
В лике святой и католический святой[вд]
День памяти 30 мая и 3 ноября
Логотип Викисклада Медиафайлы на Викискладе
Гу;берт Лье;жский (лат. Hubertus Leodiensis) — епископ Маастрихта и Льежа, сын Бертрана, герцога Аквитанского[2]. Традиционно почитается как покровитель охотников.


Содержание
1 Биография
2 Почитание
3 Примечания
4 Литература
Биография
Родился около 656 года. В 705 году возглавил кафедру Маастрихта после убийства епископа Ламберта. Около 718 года перенёс резиденцию из Маастрихта в Льеж, став таким образом первым епископом Льежа[3]. Мощи своего предшественника Губерт также перенёс в Льеж, где они хранились в последующие века в кафедральном соборе[англ.].

За заслуги в области христианизации населения в горных районах Арденн получил прозвище «апостол Арденн»[3]. Умер в 727 году, канонизирован вскоре после смерти.

Почитание

Св. Губерт на миниатюре из британской рукописи XIII века
Святой Губерт — католический святой, православный святой - местночтимый святой Брюссельско-Бельгийской епархии РПЦ[4]. Память в Брюссельской епархии Русской Православной церкви отмечается 3 ноября по старому стилю (16 ноября по новому стилю)[5]. В Германовском календаре также указана память 30 мая[6]. Память святого в Католической церкви — 3 ноября.

Первоначально похоронен в Льеже, в 825 году его останки перезахоронены в аббатстве Андаж, переименованном в честь святого в Сент-Юбер (совр. Бельгия)[2]. В этом же аббатстве составлены его первые жития. В одном из эпизодов жития описана встреча юного Губерта во время охоты с оленем, у которого между рогами был сияющий крест. Пережитое при этом религиозное обращение привело к тому, что Губерт оставил прежнюю разгульную жизнь и уехал в Маастрихт, чтобы стать учеником св. Ламберта[2]. Этот эпизод послужил тому, что св. Губерт стал почитаться покровителем охотников и лесников. В Сент-Юбере мощи находились до 1568 г., когда во время Нидерландской революции были уничтожены протестантами.

В честь небесного покровителя охотников названы охотничий замок Губертусбург под Дрезденом, известный с XV века орден Святого Губерта, астероид (260) Губерта, открытый в 1886 году. Изображение оленя с крестом в рогах размещено на гербе белорусского города Гродно и на этикетке популярного немецкого ликёра Егермейстер.

Олень с крестом между рогов также являлся эмблемой 521-го истребительно-противотанкового батальона (Panzerj;ger[7] Abteilung 521 или Pz.J;g.Abt.521) Вермахта в 1940—1944 годах[8].

ГУБЕРТ
[лат. Hubertus] (ок. 655 - 30.05.727), свт. (пам. зап. 3 нояб.), еп. Моза-Траекта (совр. Маастрихт, Нидерланды); местночтимый святой Брюссельско-Бельгийской епархии РПЦ.

Известно 7 Житий святого, самое раннее из них написано вскоре после открытия мощей Г. (743) неким клириком, лично знавшим святого в конце жизни. Это Житие содержит множество солецизмов и варваризмов, что косвенно подтверждает его создание до начала Каролингского возрождения. В сочинении мало фактического материала, только описание последнего года жизни, кончины и открытия мощей сделано более подробно. Между 825 и 831 гг., после перенесения мощей в основанный святым в Арденнах мон-рь Андагин, Ионой, еп. Аврелиана (совр. Орлеан), было составлено 2-е Житие. В сер. IX в. в Андагине был написан рассказ о 8 чудесах от мощей святого, к-рый начинается повествованием о перенесении мощей в 825 г. и завершается перечислением чудес, происходивших при аббате Севольде (836-855). В кон. XI в. 2-е Житие было дополнено описанием еще 29 чудес, последние из к-рых относились к сер. IX в. В XI в. льежский каноник Ансельм поместил краткую заметку о святом в «Деяниях епископов Тунгров, Моза-Траекта и Леодия» (Gesta episcoporum Tungrensium, Traiectensium et Leodiensium. 16 // MGH. SS. Bd. 7. S. 150). На рубеже XI и XII вв. льежским каноником Николаем было составлено Житие св. Ламберта, в к-ром значительная часть посвящена Г. и дословно совпадает с одной из поздних версий Жития Г. Однако неизвестно, Николай ли включил в свое сочинение это Житие, или некий позднейший составитель извлек из Жития Ламберта все, что касалось Г., оформив текст как самостоятельное сочинение. Этой версией Жития с добавлением полулегендарных деталей о деятельности святого до того, как он стал епископом, пользовался Эгидий Орвальский, в сер. XIII в. переработавший «Деяния епископов Тунгров, Моза-Траекта и Леодия» Херигера Лобского и Ансельма Льежского. В XIII-XIV вв. появились еще 2 версии Жития Г., содержащие неск. позднейших легенд, воспроизведенных в написанной на франц. языке «Хронике» Жаном Утремёзом. Последнее Житие также с легендами создано в 1511 г. А. Хаппартом.

Авторы ранних Житий мало сообщают о жизни святого, известно лишь, что он был клириком и учеником сщмч. Ламберта и после кончины наставника избран его преемником. В поздних Житиях Г. представлен внуком св. Оды. Сначала он состоял в браке и имел сына Флореберта (впосл. преемник на епископской кафедре). Однажды во время охоты Г. встретил оленя с распятием на рогах и услышал голос, призвавший его отречься от мирской жизни. Овдовев через 2 года, Г. стал клириком при еп. Моза-Траекта сщмч. Ламберте.

В сане епископа (703/5) святой продолжил дело своего предшественника по искоренению язычества. При нем останки сщмч. Ламберта были перенесены из Моза-Траекта в Леодий (место кончины мученика; совр. Льеж), а над могилой построена усыпальница (717/9). Впосл. это стало поводом для переноса епископской кафедры из Моза-Траекта в Леодий. Автор 1-го Жития подробно пишет о событиях последнего года жизни Г. Рана, полученная Г. на рыбалке, нагноилась, и клирики перенесли Г. в его резиденцию. Святому было видение ангела, предсказавшего ему день выздоровления и кончину через год в тот же день. Справившись с болезнью, святой совершал частые миссионерские поездки в Брабант, строил и освящал там новые церкви. Через год, как и было предсказано, после освящения церкви в мест. Фура (совр. Тервюрен) Г. тяжело заболел и скончался. Его тело было перевезено в Леодий и похоронено в ц. св. апостолов Петра и Павла. В 743 г. могила была открыта, мощи святого обнаружены нетленными и благоуханными. О чуде сообщили франк. майордому Карломану I, к-рый прибыл в Леодий. 3 нояб. в присутствии майордома мощи святого были помещены рядом с главным алтарем в ц. Петра и Павла.

30 сент. 825 г. мощи Г. перенесли из Леодия в мон-рь Андагин, вскоре освященный в честь святого (Сен-Юбер). Там мощи находились до 1568 г., когда во время Нидерландской революции были уничтожены протестантами. Сохранилась рака XV в. работы Иоанна Паувелса (в наст. время находится в ц. св. Иакова в Лёвене (Лувене)). В песне о Г. XI в. упоминается также о древнем золотом саркофаге, к-рый исчез, видимо, уже в XV в., однако сохранилось его изображение (1430-1435, в наст. время в Национальной галерее, Лондон). В церкви в Тервюрене, в особом ковчежце, хранится охотничий рог, якобы принадлежавший Г. Появление этой реликвии связано с народным почитанием Г. как покровителя охотников. С XVI в. на территории совр. Бельгии и Сев. Франции зафиксирован обычай молиться святому перед отправлением на охоту.

Почитание Г. сложилось к кон. IX в., оно было распространено в Лотарингии, Фландрии, Сев. Франции, а также в Прирейнском регионе Германии. Из Фландрии оно проникло в Англию, из Франции - в Испанию. Память святого зафиксирована в Мартирологе Узуарда (кон. IX в.) и впосл. в Римском Мартирологе. В 1416 г. в Н. Лотарингии был учрежден рыцарский орден его имени. В 1444 г., после победы над герцогством Гелдерном, герц. Юлихбергский Герхард учредил орден св. Губерта в качестве отличительной награды. Фактически упраздненный в XVII в., орден был возрожден пфальцгр. Вильгельмом в 1708 г., а позже стал одной из высших наград в кайзеровской Германии, просуществовав до 1918 г. Во 2-й пол. XV в. в Льежском еп-стве было учреждено братство св. Губерта. В 1510 г. папа Юлий II одобрил его деятельность. Членом братства был кор. Франции Людовик XIII.





***


В Европу табак попал в 1492 году благодаря Христофору Колумбу и его экспедиции в Америке. Поначалу многие боялись вдыхать подозрительный дым, а Римская католическая церковь даже осудила первых курильщиков. Однако табачную «экспансию» в Европе уже было не остановить: вскоре табачный лист, позиционировавшийся как лечебное средство, завезли Португалию, затем и во Францию, а в 1565 году табак добрался до Германии, где его прозвали «святой травой». Не стали исключением и итальянцы: предложить хорошую сигару считалось лучшим выражением любезности. В том же веке адмирал Фрэнсис Дрейк привез из Вест-Индии табак в Англию – родину самого известного «литературного» курильщика Шерлока Холмса. Предприимчивые европейцы вскоре стали возводить табачные плантации и табакокурение стало частью привычного быта.


***
The Vision of Saint Hubert, 1916 is a drawing by DH Bubble, 1916 is a drawing by DH Bubble


The Vision of St Hubert
1600 - 1700 - Painting - 1m x 0.63m

Description
Vision of Saint Hubert – an oil painting by the Flemish painter Jan Brueghl.

The painting was painted at the court of the King of Spain by Brueghl and Rubens. Painters have repeatedly co-created with each other. According to Spanish historians from the Prado Museum, Brueghel is the author of the composition of the work and the selection of colors, and painted the deer and the landscape. Rubens, on the other hand, made the figure of Hubert, and the horse was copied from the Rubensian portrait of the Duke of Lerma, dating from 1603.


***
Охота на оленя курфюрста Фридриха III Мудрого
Лукас Кранах Старший
Дата: 1529; Germany 
Cтиль: Северное Возрождение
Жанр: жанровая живопись
Медиа: масло, панель
Локация: Музей истории искусств
Размеры: 80 x 114 см

***
Johann Friedrich The Magnanimous, Elector Of Saxony And Emperor Charles V Hunting Deer Near Hartenfels Castle, Torgau, 1544 is a painting by Lucas The Elder Cranach which was uploaded on January 18th, 2023.

***
Medieval Winter

I recently acquired a book entitled A Medieval Book of Season. Can you tell what it is about? While reading the Chapter entitled “Winter,” I thought it would be very a propos to write a something on the way winter would have beenlived if we lived in Northern Europe about 700-800 years ago. This is all from A Medieval Book of Seasons by Marie Collins and Virginia Davis (1), with a little bit of supplemental information from Daily Life in Medieval Times by Francis and Joseph Gies (2). Enjoy!

A lot has changed in the past half a dozen or so centuries. We here in Chicago have heating and food aplenty for one. We no longer rely on the seasons to give us one produce over another or to keep us warm. Technology has launched us into a time where we (as Americans and not even all Americans for that) are not subject to the ill-wills of winter. One thing that has not changed, however, is the season’s effects on our mind. For all of our technological advances it is still cold, the trees are still bereft of leaves, and it is still dark at 5pm. Depressing! There is Middle English lyric that highlights the winter blues we find ourselves so often succumbing to. It goes:

“Winter awakens all my sorrow, now that the leafy branches are growing bare; often I sigh and sorrowfully mourn when I consider how all this world’s joy comes to nothing.”


From Medieval Seasons, pg 124. British Library, London.
Back then there was no heating and drafty stone castles were not a huge improvement over mud and daub houses. Winter was not a great time for anyone, but it was especially bad for the poor (as it is now). Proper clothing and enough fuel would be important concerns, but none were so important as food. “Pottage” was the main staple for the poor, a mixture of whatever veggies and herbs were at hand, including onions, peas, beans, leeks, colewort, lentils and plenty of herbs. Parsley was a particularly important herb in pottage. These peasants would have gotten these from a garden that everyone would keep year round to supplement grains and relatively scarce meats, much like our garden here at Loyola! Apart from that, anyone’s winter diet would be heavily salted, as that was the only way to preserve meat, cheese, and butter, which would be present in the house of a lord or a well to do peasant. It was also a time of feasts. The celebration of Christmas emphasized the rich and poor celebrating together. The lord would often provide a feast for his subjects, the poor making off with as much food as their status prescribed. Some well to do peasants would get a full meal with no strings attached, whereas lower status peasants would have to provide their own fuel, clothe, and utensils for their more limited meal. The book Secretum Secretorum (the Secret of Secrets), a translation of a 10th century Arabic text on all sorts of topics including medicine, advised to switch to hot foods in winter, to counteract the "phlegmy humour” of winter. The foods the Secretum prescribes include “pigeons, mutton, and other roasts, fatty foods, figs, nuts, fine red wines, and hot potions.” That doesn’t sound so bad!


Medieval Seasons, pg 131. Walter Art Gallery, Baltimore.
Yes, fun, what about fun? While this was probably the closest people would come to death all year, it would also include the longest holiday of the year… Christmas! Christmas lasted 12 days and no one worked at all, even villeins (serfs bound to work a set number of days on their lords’ lands) were exempt from work. Yes that is right, medieval serfs had a longer vacation than we do, from Christmas Eve to Epiphany (January 6th). At this point,it was considered too cold to till the earth for quite some time, but there was still plenty of work to be done on the serf’s own land and on that of his lord, but Christmas time was an exception. It was a time of great merriment, like today, and houses would be decorated with greenery to remind themselves of the coming resurgence life of the New Year and gifts would be exchanged. Winter activities included ice skating, which enjoyed by both adults and children using pieces of bone or polished wood, the playing of backgammon and chess, two very old and very popular games, hunting boar (for nobility only), as well as the timeless fun of pelting your best pal in the face with packed snow. In fact, people might have had a little too much fun back then, as according to Joseph and Francis Gies, lords would actually hire extra watchmen during the Christmas season! The holiday that marked the end of this period in the medieval calendar was Candlemas (February 2), when it was presumed to be warm enough to begin tilling again. Thus the medieval claendar year ended and began again.

Medieval Seasons, pg. 125.


Medieval Seasons, book jacket. British Library, London.
I hope that this was informative and helpful. Please post any questions or comments you might have to add to or improve on my blog! Stay tuned for future updates on the Loyola’s yellow Labyrinth and a special sneak peek into the work of my intern colleague on a surprising addition to the garden. Stay warm!





(1) Marie Collins and Virginia Davis.  A Medieval Book of Seasons. United Kingdom: Harper Collins Publishers, 1992.
(2) Francis and Joseph Gies. Daily Life in Medieval Times. New York: Barnes and Noble Books, 1990.
***

Дикие охоты Средневековья

В Средние века охота окончательно превращается из средства добывания пропитания в, как сейчас принято говорить, «статусное мероприятие».

Добытые копытные и мелкая дичь шли в пищу не только вельможам, но и простолюдинам (которым, кстати, нередко отдавалась часть добычи как плата за потраву урожая – если охота проходила в их сельскохозяйственных насаждениях). Добычей расплачивались порой и за участие простолюдинов в массовых, многодневных облавных охотах. Безусловно, они могли участвовать только как загонщики и «кричане», но никогда как непосредственные добытчики зверя.

Однако феодальная верхушка все же предпочитала питаться дичью и мясом диких копытных, чем мясом домашних птиц и животных – обитателей хлевов. Впрочем, не только копытных, в Средние века ели плоть практически всех животных, добытых на охоте – волков, медведей, рысей.

Рысиное рагу и блюда из дикой кошки и поныне в чести кое-где в Европе.

Участие в охоте в том или ином качестве не только подчеркивало общественное и материальное положение охотника, но и являлось показателем знатности человека, поэтому к процессу относились предельно серьезно.



grazdan.ru
Гражданство России для русскоговорящих граждан США!

вспомнить, что уже в Древнем Египте охота стала развлечением знати, в античных Греции и Риме знать развлекалась лишь отдельными видами охоты. Но в европейском Средневековье отношение к охоте изменилось весьма существенно. Ее стали считать прекрасным полигоном для военных упражнений, а потому практически целиком отдали в распоряжение касте профессиональных военных – рыцарям.

Во время охоты происходило, можно сказать, боевое слаживание подразделений. Большую охоту проводил отряд из нескольких рыцарских копий, а одно рыцарское «копье» предполагало наличие (помимо самого рыцаря) как минимум троих всадников и группы пеших воинов из крестьян, то есть мелкое воинское подразделение. Выезд на охоту десятка копий (рыцарей-вассалов, служивших одному сеньору) представлял собой, таким образом, полноценные военные учения.

Собственно, у средневековой знати было не слишком большое разнообразие в занятиях: турнир, охота, война, бал и пир – так и проходила жизнь рыцарства.

Церковь осуждала охоту, как осуждала и любую из человеческих страстей, но охоте (как и другим страстям) это не слишком вредило. По мнению церковников, человек, голова которого была забита только собаками, конями и погонями, порой напрочь забывал о своих обязанностях не только христианина, но нередко – сеньора и даже отца и мужа.


Сам процесс охоты – от начала и до конца – был переполнен разного рода церемониалами, иногда совершенно нелогичными. Выкладка дичи, «последний укус», выбор «короля охоты», его награждение – все это берет начало в рыцарских развлечениях. Кстати, до сих пор по количеству условностей и церемоний охота может поспорить только с религиозными службами.

Средневековая охота была пресыщена терминологией, каждая часть тела любого животного называлась своим термином. Для каждого зверя определенного возраста и пола также существовал свой термин. Любая особенность поведения разных пород собак также называлась своим особым именем. Современные охотники тоже общаются на жаргоне, непонятном для стороннего слушателя, но в Средние века это было что-то совершенно особое, напоминающее тайный язык. Знание особой терминологии всегда считалось одной из рыцарских добродетелей.

Создателем охотничьих ритуалов часто называют одного из рыцарей Круглого стола Тристана. «Когда его сила и власть возросла, он усердно занялся охотой и соколиной охотой – и преуспел в этом как никто другой», – говорится в одном из текстов рыцарского эпоса. Там же говорится, что это именно он придумал охотничью роговую музыку и фанфары для всех видов добытых охотниками зверей и для псовой охоты. И, наконец, в этом тексте именно этому рыцарю приписывают сочинение всех английских терминов для всех видов охоты: «И любой джентльмен, носящий герб, должен почитать сэра Тристана за прекрасные термины, используемые джентльменами до Судного дня; ибо с их помощью все уважаемые люди могут отличить благородного человека от поселянина и селянина от холопа».

Охота – это, по сути, битва, так, во всяком случае, она выглядела в умах средневековой знати. Жизненной энергией дворяне питались только из войны, а в мирное время – из ее заменителей: охоты и турниров. В классической рыцарской балладе о Жераре Руссильонском, написанной неизвестным автором на рубеже XI–XII веков, есть такие строки: «Теперь для рыцарей наступает длительный отдых: начинается благодатное время для собак, грифов, соколов, сокольничих и ловчих».


Избавлю от обид, сомнений и чувства вины.
Охотились не только рыцари, но и дамы. Приученные с детства к верховой езде, собакам и ловчим птицам, обитательницы замков во время охоты ни в чем не уступали своим отцам, мужьям и братьям.

Крестьяне, торговцы и прочий простой люд не только не имели права на охоту (и на ношение оружия), но не могли даже защитить свой урожай от потрав, случавшихся в ходе феодальных охот, напрочь вытаптывающих все их насаждения. Известен случай, произошедший в 1119 году, когда именно по причине незащищенности своих насаждений от оленей и толпы охотников крестьяне – жители острова Ре, что находится в Атлантическом океане, у западного побережья Франции – в полном составе решили покинуть остров. В ситуацию вмешалась церковь. В сопровождении толпы крестьян аббат местной церкви направился к сеньору острова Раулю де Молеону с просьбой, чтобы тот отказался от своего права на охоту. В обмен на весьма приличную плату феодал милостиво согласился впредь охотиться только на зайцев.

С течением времени королевское и феодальное право на охоту постепенно начало демократизироваться. Множество запретов оставалось, но людей, их нарушавших, стали уже наказывать лишь небольшим штрафом. Однако английский король Генрих II (между прочим, отец Ричарда Львиное Сердце) в своих владениях вновь возвратил все на круги своя. Он вернул королевские ордонансы прошлых монархов, касающиеся лесного хозяйства и охоты. Теперь тех, кто поохотится в королевских угодьях, ждало жестокое наказание – браконьерам выжигали глаза и ломали все конечности. Стоит ли удивляться, что героем народных баллад стал Робин Гуд – разбойник и браконьер…

То, какую роль играла охота в жизни средневековой европейской знати, отлично иллюстрирует средневековый эпос. Скажем, в «Песни о Гарене Лотарингском» (датируемой периодом между 1180 и 1200 годами) ее герой описывается в равной степени и как победитель сарацин, и как охотник на вепрей, о чем «в высоком штиле» рассказывается на многих страницах.

Заскучавший от безделья отец Гарена решил съездить к родне, а заодно и поохотиться на вепря. Для этого он поехал «налегке», захватив с собой «всего» 36 рыцарей, 20 собак и 15 слуг. Но охота закончилась неудачно. Увлеченный преследованием зверя, который одну за другой убил всех собак, благородный рыцарь умчался далеко вперед, оставив позади всю свою свиту, и, наконец, сразился с кабаном, заколов того рогатиной. Однако дело на этом не закончилось, на шум драки пришли лесничие, посчитали рыцаря браконьером и убили его. Случалось на средневековой охоте и такое.

В этом коротком рассказе мельком упомянуто, что кабан передавил два десятка собак. Кому-то это может показаться преувеличением, однако все это написано очень достоверно. Псы и сейчас нередко погибают во время охоты. Когда собака идет в соприкосновенье с диким кабаном, то вероятность такого исхода более чем велика. В наше время для охоты на кабанов используют небольших, поджарых и очень юрких собак, чаще всего это лайки и небольшие охотничьи терьеры. Но, с точки зрения средневекового феодала, современные собаки – это ничего не стоящие шавки, им явно недостает солидности. Мощному зверю тогда старались противопоставить мощного, тяжелого (и неповоротливого) пса. Против кабана, да еще в дремучем лесу, эти устрашающего вида мастифы не имели никаких шансов. Гибли они действительно десятками, не успев как следует набраться опыта.


То есть расход собак был очень большим. В псарнях феодалов выращивали охотничьих собак различных пород, но порой их не хватало для охоты. Поэтому некоторые зависимые от сеньора люди – чаще всего мастеровые – обкладывались еще и «собачьим налогом», который они отдавали щенками.