Поэма мы в божественной пьесе

Сцена

1

На божественной сцене —
костюмы из плоти.
Каждый свой выбирал —
выдан по квоте:
мех, натур-волокно,
чешуя и щетина,
панцирь, слизи покров,
перья, кожа, хитина…

На подмостках — игра,
спектакль — понарошку.
Каждый день
мы вживаемся в роль…
Понемножку
мы рисуем себе
иллюзию жизни.
Забываем:
на сцене мы просто —
артисты.

Бесподобно играем,
глобально, в массовке!
А подумать…
ведь каждый —
СОЛИСТ
в постановке.

Смысл пьесы — вся жизнь.
Играем годами,
забываемся,
маемся,
маемся в драме.

Воздвигаем границы,
преграды из лжи.
Страх, стыд, боль и обида
вьют виражи…

Мы без устали спорим —
кто лучше, кто хуже?
Чьей религии
ревностно служим?
К Богу? К истине? Ближе?

Жизнь — безумств и страстей…
В плотской маске забылись…
Вжились в облик людей.


2

Что же истина?
Бог?
За пределом движений?

Мы умом зарываемся
в бездну учений.
Мы ответы пытаемся
выразить мыслями,
объясняем,
толкуем,
вникаем…

Не вывести.


3

Связь с сознанием —
Я —
тишина и присутствие.
Мы — как клетки всесущего
Существа.

Сквозь чужие глаза —
ребёнка, старухи —
можем видеть себя,

созерцать без надрыва —
сцена видимой станет.
Все артисты играют
в одном полотне,
в бесконечном
божественном кружеве света.
В каждом… теле, травинке
и лепестке
мы вибрируем,
светимся
общим дыханием…

Мы — Всё.
Мы — все.


4

Боль
теперь не является
брешью в судьбе.
Боль — как зов
к единению знания.

Нам не страшно
становится что-то терять —
и не кажется наказанием.
Всё в движении.
Формы меняют свой вид.
Время — срок для телесного знания.

Но у высшего “Я”
нет болезней, обид,
нет ни возраста,
нет нарицания.

Смерть — уже не угроза,
смерть — не часть забытья.
Гранью новой становится
бытия.


5

И ты больше не хочешь
ни триумфа, ни роли…
Просто быть и любить.
Просто свет.