Божидар Божилов Стихи об освобождении

(„СТИХИ ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ”)
Божидар Борисов Божилов (1923-2006 г.)
                            Болгарские поэты
                            Перевод: Сергей Никольский


Божидар Божилов
СТИХИ ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ (перевод с болгарского языка на русский язык: Сергей Никольский)

1.
Свидетели исчезли. Слоем пыли,
казалось бы, те дни занесены.
Но речи тех людей, что раньше жили,
нам и сейчас отчетливо слышны.

Мы знаем про Апрельское восстанье,
про то, как бой на Шипке грохотал.
И в нашем сердце жил тот подвиг дальний,
воспоминаньем так он и не стал –

он кровью стал и верою народа,
он ветром над Балканами летит.
Пусть пламя давней битвы за свободу
мою судьбу сегодня освятит.

Я жить хочу для этой ночи южной,
для гор высоких, для земли родной.
Мечтаю я, чтоб был мой голос нужен
безмолвным звездам в небе надо мной.

2.
Мой дед мне ничего не завещал:
ни сбережений, ни земли наследной.
Он жил, как воин, правду защищал,
как воин понял – близок час последний.

И всех родных к себе позвал тогда,
он лица их запомнить так старался!
Дед смерти не боялся никогда –
и в этот раз ее не испугался.

Надел он форму, ленты, ордена,
мелькнула на лице его улыбка.
Наверное, была ему видна
сраженьем растревоженная Шипка.

„Не забывайте!“ – так он говорил
и каждому на память отдал что-то –
всем разное. А мне он подарил
серебряную чарку с позолотой:

„Мне эту чарку Белый генерал
вручил, чтоб я с ним выпил за свободу.
Пускай не стоит дорого металл –
цена ее совсем другого рода.

На дне и герб, и монограмма есть,
но не они меня теперь тревожат,
меня все время спрашивает честь:
„А вдруг я должен был погибнуть тоже?..“

Поэтому мне тяжело сейчас,
поэтому слова мои печальны…
Мне дороги в последний этот час
и ваши слезы, и поклон прощальный.

И, стоя на пороге вечной тьмы,
что пожелать могу я вам? –
Живите, любите так же, как любили мы,
но не себя – Болгарию любите“.

Крестом он руки на груди сложил
и умер… На сухом лице морщины
разгладились. Мой дед достойно жил.
В ту грозную, жестокую годину

он доблестно на Шипке воевал.
За это Белый генерал когда-то
его обнял, его поцеловал –
отважного, сурового солдата.

И солнца луч в тот миг позолотил
окопы, и кустарники, и скалы.
Сейчас он тоже деда осветил,
и ордена на форме засверкали.

А я лишь чарку стискивал в руке,
слез удержать я даже не пытался…
Вершины гор синели вдалеке,
на город легкий сумрак опускался.

3.
Шумит Москва, погас закат.
Ильинские ворота. Вечер.
И звезды над землей горят,
а утром гаснут, словно свечи.

Но есть на площади огонь,
который никогда не гаснет,
и сердцу близок только он,
горящий радостно и ясно

в чугунном памятнике. Там
крест полумесяц повергает,
напоминает он врагам о том,
что правда побеждает.

…А языки огня дрожали,
напоминали о войне,
о том, как русские сражались
под Плевной в яростном огне.

О битве страшной и кровавой
огонь святой напоминал,
о том, как, озаренный славой,
по склону Скобелев скакал.

Узнали турки силу гнева,
узнали, что такое страх.
Обрушилось на землю небо,
и не помог войскам аллах.

Взошла свобода над штыками,
и небо сделалось синей.
Великолепными стихами
нам Вазов говорил о ней.

Ильинские ворота. Вечер.
Огонь мерцает, как звезда.
Пусть будет он, как слава, вечен,
пусть не погаснет никогда.

Здесь вспоминают все болгары
о боевых годах, о том,
как замерли войны пожары
и вечным сделались огнем.