IX. Противнее не может быть врагов...

    (предыдущий фрагмент из 1-го тома романа «Миледи и все, все, все»
      «VIII. Триумф немилосердный войск коронных»
        http://stihi.ru/2025/07/28/5092)

«Из раненых кто   шанс   свой украдёт?
Кому из братства в веки не впрядёт
старуха Смерть свои седые пряди»?
Бойцу ответил кто-то без забот:
«А    пленных    отпоём в каком обряде?
Готов ли к смерти каждый гугенот,
когда под пыткой жизнь он проклянёт? –
судачили католики в отряде
и хвастали    трофеями    в отраде. –
Рассержен сам барон, но, ух, вернёт
мятежникам    должок    он: слабо рады
те будут, кто в бою смог уцелеть!
Им   плаха   угрожает, а не плеть…»
«Не жди от разъярённого пощады,
как только    взбунтовался    гугенот!
Органных не   услышишь   в ухе нот! –
барон был в деле схож с пружиной сжатой. –

Но я и сам к отступникам суров.
Чтоб вешать на суках, не жаль… суков!
Мне дела нету до материков,
но счастлив я вот в этом городишке,
что вовремя мятеж еретиков
сам жёстко подавил. На что людишки
мятежные надеяться могли?!
Лежат теперь, как жалкие угли! –
барон победой быстрой упивался,
зато на трупы недругов плевался. –

День хуже не бывает. Но каков!
Трофеями набьём сто сундуков!
Победа нынче наша – свят обычай.
Мне снилось, словно я был зван на птичий
огромный двор на битву петухов…
С утра всё наяву без дураков!
Противник наш свирепый, фанатичный.
Противнее не может быть врагов, –
Барон скривился, словно бы от боли. –
Не станет скоро нам от них отбоя...»
              .            .            .
Чтоб меньше было мёртвых и калек,
царит Фортуна, не смыкая век,
хлопочет на пути, конечно, верном.
Принадлежит Фортуне человек,
равно как в нём принадлежит кровь венам.
Тут лишь бы     Рок    героя не отверг!

Фортуна поднимает веер вверх,
и славою овеян человек.
А коль покинет мир, то не бесследно...
В мечтах Анри о славе – фейерверк.
Надеждам доверяться можно слепо,
при этом всем врагам начистив репу.
В глазах Анри (успех в них не померк)

метанье гугенотов в муках – лепо.
Сгубили гугенотов пика, глефа,
меч, алебарда, профи недобор
и жажда разгромить святой собор…

Пускай Анри трубил виват без блефа,
отряд ещё расхлёбывал сыр-бор.
Часть улиц до трактира «Грёзы шпор»,
пусть временно, очистилась от шлейфа
влияния врагов (до их ремейка).

Отряд теперь на их      обозы      пёр.
Бегущий превратится вряд ли в змейку.
Врага  надежд лишая на лазейку,
куда он в бегство рвался до сих пор,
и ловчую создав живую сетку,
на обыски домов сержант был скор.

– …Ты думал, мы     найдём     кого-то?  Вздор!
   Ни старца не сыскать, ни малолетку,
   а каждый заслужил – мерзавец – клетку!
   Сбежали  все – могу сказать на  спор.
   Ни доброй кухни, ни интима к лету.

   Доходов никаких, вестимо, нету.
   А некогда тут был немалый сбор.
   Шумели постояльцы. За монетку
   однажды я завлёк сюда субретку
   на час. Лиз не тянула на фавор, –

Рено болтал, но уповал на сметку.
Сержант и Пьер на постоялый двор
свернули провести вдвоём разведку. –
    Ты зыркни поперёк двора да вдоль.

    Ну, хоть кого тут     сделаешь     вдовой?
– Покинули жильё, как птицы ветку,
   и плакаться не      станут      нам в жилетку.
– Мятеж до      разоренья      всех довёл.
   Уж сколь мы здесь – и ни единой морды!
   Всё брошено на полный произвол.
   Но я не дам, чтоб их добро грыз вор.
   Всё б съесть! Но опосля не до дремоты…

   Хозяева, похоже, гугеноты.
   Ищи-свищи их в чёртовом углу.
   Ни отдыха теперь тут, ни работы.
   Вот хоть бы одного узреть слугу!

– Какой-нибудь мальчишка безбородый
   угрозы не     несёт     для нашей роты…
– Не видно никого. И ни гу-гу.
   К остывшему придём мы очагу.
   На месте, ястребок мой большеротый,
   возьмёшь с меня монету, коль солгу.
– Придём в конюшню – поищу в стогу…
– Не грех беспечным выглядеть наружно,
   но осторожным, бдительным быть нужно.
   Пьер, на тебе, на быстром молодом,
   ответственность за тыл щас и потом.
   Пойдем-ка, глянем, с чем у них конюшня,

   а лучше сразу мимо в     дом     пойдём,
    заглянем и на кухню, и в кладовку –
     терпеть я не намерен голодовку.
Пьер, вытащив из ножен эспадон,
пошёл, держа его наизготовку,

за доблестным сержантом – тот свернул
в дом от конюшни,    чёрта    помянул
угрюмо вкупе с бандой гугенотов.
Готов пешком носиться, как намётом,
по-прежнему вынослив, словно мул,

с победным ликом, славою увитым,
Рено цедил: – Прощупаем, что видим;
     прочешем, что не    видим,    на корню.
     Кто дьявольским глядится неофитом,
     такого гугенота я убью.
Вдыхавший долго гарь до омерзенья,
Пьер выдохнул: – А в горле – сухость, жженье.
        Глоток необходим, да не один.
        Покрепче бы, до головокруженья,
        чего б найти, хлебнуть из горловин.
– Хмельное? Завсегда мы с уваженьем…
   Бурдюк с вином – из равных половин.
   Суть утвердим своим к нему движеньем...

Реакция у Пьера – вновь с везеньем.
Движенье     ветерка     ли уловил,
иль тень он боковым увидел зреньем?
Притом что Пьер дал волю подозреньям,
на уровне чуть выше головы
сверкнувший меч опасным стал виденьем.
Еретиков-мятежников идейно
Пьер бы с     корнями    выжигал, а вы
сочли: за миражами се ля ви?
Мол, с перепугу дёргаться зазорно.
Но разве для бойца что иллюзорно?!
Врага в любых     условиях     вали,
себя за интуицию хвали!

Меч разве ж выпускать на волю вздорно?..
(Куда ж от подсознанья-то уйдём?!)
Вбок и назад куда-то чередом
меч дёрнулся (без ножен-то просторно)
и словно прыгнул сам, а с ним – ладонь.
Не   локтем     врезал. И не салабон.
Пьер сделал всё мгновенно, рефлекторно.
Направлен, куда нужно, эспадон
(взглянув, Пьер содрогнулся непритворно)
прошёлся острым кончиком – пардон –

по тоненькой фигурке в женском платье!
(Увы, не цирк, уже и не бесплатный.)
Стоявший изначально боком к ней
Пьер, развернувшись, белым стал, как мел.
При виде юной     женщины     опрятной,
поступок осознав, он обомлел.
Спешить – халатно? Уж куда халатней!
И что ж в      руках      противницы безлатной
увидел Пьер с отвисшею губой?
Клинок     она взметнула над собой –
тяжёлое внушительное жало!
На мясника сержанта (не гурьбой)
с двуручником полезла девка в бой?!
Ужели сумасшедшая? Нью-Жанна!
Больна? И не приставлен к ней конвой?!
Тот меч, что был нацелен на сержанта,
она ещё в руках (в пылу азарта)
удерживать могла над головой.
Воительница стала б таковой:
кровавая и      ей      насущна жатва –
три     шага     оставалось до сержанта.
Жуть драмы потрясла юнца изрядно.
В какой-то неотступный встав конвой,
Война вживую скалилась злорадно.

У Пьера жила вздулась на виске.
Для юношеской психики затратно
со Смертью пребывать в одном мешке.
Юнец, перепугавшись сам  изрядно,
глазам     своим не верил, но обратно
он жизнь уж не вернул бы ей в тоске,
раскаявшись молчком, но многократно.
Да как он в этот     ужас     влип?! И с кем?!
Мгновенно перестав быть одиозным,
себя Пьер обозвал     жуком     навозным…


чего б найти, хлебнуть из горловин.
– Хмельное? Завсегда мы с уваженьем…
Реакция у Пьера – вновь с везеньем.
Движенье   ветерка   ли уловил,
иль тень он боковым увидел зреньем?
Притом что Пьер дал волю подозреньям,
на уровне чуть выше головы
сверкнувший меч опасным стал виденьем.
Еретиков-мятежников идейно
Пьер бы с корнями    выжигал,    а вы
сочли: за миражами се ля ви?
Мол, с перепугу дёргаться зазорно.
Но разве для бойца что иллюзорно?!
Врага в любых  условиях  вали,
себя за интуицию хвали!

Меч разве ж выпускать на волю вздорно?..
(Куда ж от подсознанья-то уйдём?!)
Вбок и назад куда-то чередом
меч дёрнулся (без ножен-то просторно)
и словно прыгнул сам, а с ним – ладонь.
Не    локтем    врезал. И не салабон.
Пьер сделал всё мгновенно, рефлекторно.
Направлен, куда нужно, эспадрон
(взглянув, Пьер содрогнулся непритворно)
прошёлся острым кончиком – пардон –

по тоненькой фигурке в женском платье!
(Увы, не цирк, уже и не бесплатный.)
Стоявший изначально боком к ней
Пьер, развернувшись, белым стал, как мел.
При виде юной  женщины  опрятной,
поступок осознав, он обомлел.
Спешить – халатно? Уж куда халатней!
И что ж в    руках    противницы безлатной
увидел Пьер с отвисшею губой?
Клинок    она взметнула над собой –
тяжёлое внушительное жало.
На мясника сержанта (не гурьбой)
с двуручником полезла девка в бой?!
Ужели сумасшедшая? Нью-Жанна!
Больна? И не приставлен к ней конвой?!
Тот меч, что был нацелен на сержанта,
она ещё в руках (в пылу азарта)
удерживать могла над головой.
Воительница стала б таковой:
кровавая и    ей    насущна жатва –
три    шага    оставалось до сержанта.
Жуть драмы потрясла юнца изрядно.
В какой-то неотступный встав конвой,
Война вживую скалилась злорадно.

У Пьера жила вздулась на виске.
Для юношеской психики затратно
со Смертью пребывать в одном мешке.
Юнец, перепугавшись сам  изрядно,
глазам    своим не верил, но обратно
он жизнь уж не вернул бы ей в тоске,
раскаявшись молчком, но многократно.
Да как он в этот     ужас     влип?! И с кем?!
Мгновенно перестав быть одиозным,
себя Пьер обозвал    жуком    навозным…

Марк, как акула, фору б дал треске,
но с дрожью счёт подвёл прожитым вёснам:
«…Безносая осталась нынче... с носом,
а мне – свой строить замок не песке.
Хотя уснуть навечно не     грешно      сном,
я Стикс люблю на     этом     бережке...
...Ты, Пьер, остановил её в прыжке?
Решенья-мысли будешь вскоре сносно
и     быстро     ты варить в своём горшке.
Пути нам в жизнь даются по три     врозь,     но
кому судьбой даётся участь скреп,
тот не торопит командира в склеп.

Ох, что-то мне тоскливо и тревожно.
Скабрёзника ядрёного в тоске
не скоро б ты   узнал,   Пьер. Я – не    вошь,    но
висела жизнь моя на волоске.
Рок – наш привычный бич, но    каково   с ним! –
необратимо сделавшись нервозным,
Марк спохватился. – Вряд ли б я успел
закрыть себя в ответном бы броске.
Спознался бы с     обозом     труповозным…
Всё это нагадали мне по звёздам –
прогноз был не из ряда ахиней.
И что ж     выходит     с родом баб стервозным?
Мясник беспечен, а ханжа – хитрей?!
Крута! Не надо     провожатых     ей.
Коль чёрт в игре, не пробуй на     авось     с ним.
Вот бо'рзая! – смекнул сержант. – Эге!
Да ты, Пьер стал чувствительно-нервозным»!..
На вид Нью-Жанне (в платье налегке)
годков семнадцать, коль считать по вёснам.
Воительница встала в столбняке
и в ужасе смотрела на      живот     свой.
Летела Смерть не мухой ли навозной?

       (продолжение следует)