Не осталось от отчего дома следа

Не осталось от отчего дома следа,
Захватила усадьбу густая трава.
Деревья дикие свободно разрослись,
В тёмной чаще их ветки сплелись.

Моё сердце жалостно заныло,
И в жилах кровь горячая застыла.
Закрыла взор горючая слеза,
Когда убогую беду увидели глаза.

Деревня сиротливая бурьяном заросла,
Сбилась в клубки непроходимая трава.
Домишки серым мхом покрылись,
В развалины гнилые неизбежно превратились.

Неприглядными стали вокруг пустыри,
Остатки бесхозной, забытой земли.
Крапива и пустырник огороды затмили,
Все дорожки и стёжки закрыли.

Ушла из колодцев живая вода,
Не растёт уже рядом трава мурава.
Пожухла природа, погибли сады,
Не поют свои трели весной соловьи.

Навсегда пропала Божья благодать,
И сладких ароматов жита не слыхать.
Как стало горько и обидно! –
Ни людей, ни живности нигде не видно.

Осталось несколько жилых дворов,
И им досталась участь бедняков.
Там невозможно стало жить,
Об этом лишь приходится тужить.

Наш век деревню не щадил,
Её уклад безжалостно сгубил.
Разорённая деревня жалобно тоскует,
И неприятный ветер в ней бушует.

Недобрая сила деревню сдавила,
И жизни счастливой навеки лишила.
Жаль, не сохранился деревенский быт,
И народ честной о нём скорбит.

Как можно было так деревню разорить,
Её людей с землёю разлучить!
А, ведь, она людей кормила,
И верно Родине своей служила.

Всегда была надёжною опорой
И участницей созданья жизни новой.
Отважно за родную землю воевала,
Не раз Россию от врагов спасала.

Но погубил её в стране бедлам,
Нарушив счёт былым годам.
Мужики, теперь остались без земли,
Потеряли силы и стремления свои.

Печальный вид меня сразил,
И голову туманом охватил.
Лишился я родной стихии,
И ослабли в сердце жизненные силы.

Никто меня по-человечески не встретил,
Как прежде, добрым словом не приветил.
Никто назад домой не провожал,
Лишь куст сирени ароматом утешал.