Бомж

Серёга Карлович Маркасов
Считал - менты, все пидорасы,
В коробке жил он под мостом,
Да потому, что был бомжом.

Все к одному, как цепь несчастий,
Когда-то был он языкастый,
Критиковал про жизнь на свете,
Был у начальства на примете.

Но жизнь пошла по поворотам,
Серёню выгнали с работы,
Жена ушла и дом сгорел,
Сергей остался не у дел.

Сгорели с домом документы,
И в эти грустные моменты
Сергей задумал суицид,
Так надоело ему жить.

Сначала он напился в хлам,
Потом по морде дал ментам,
Они ж его, как джентельмена,
Пару разов бошкой об стену,

Резиной палкою по шее,
Чтобы потом он был умнее.
От этой злой анестезии,
Пришла к Сергею амнезия.

И в той одежде, в чем он был,
Он своё имя позабыл,
Вся память с чистого листа,
Боль в голове и дремота.

Очнулся, лёжа под забором,
Вокруг дома и странный город.
Перед глазами все плывет,
И тошнота к воде зовет.

С трудом поднялся, вот дорога,
Ночь, фонари и безнадёга.
Поодаль мост, под ним ручей,
Вода, вода, к воде скорей.

Там под мостом матрас застрял
Его ручей весной пригнал
Со свалки с талой массой вод
Так по весне и в ледоход.

В кустах остались доски, палки,
Картон и детские скакалки,
Серега у матраса встал,
Качнулся и в матрас упал.

Хоть коротки в июне ночи,
И под мостом дождь не замочит,
Вторые сутки спит Сергей,
Проснулся, где я? И я чей?

Но вот беда, куда идти?
Весь мир как-будто взаперти.
Там за заборами дома,
Одноэтажны терема.

А на холме, там на верхушке,
Стоит убогая церквушка,
Звонят, звонят колокола
К обедне приходить пора.

Тропинка в липовой аллее,
В гору идти все тяжелее,
А в церкви хор уже поет,
Заблудших душ к себе зовет.

Смиренный тип, чья память стерта,
Вроде не жив, но и не мёртвый,
Подходит в церкви к образам,
И волю дал своим слезам.

И на кого он стал похож,
Ни дать, не взять, немытый бомж.
С ним нищий поделился хлебом,
Господь с тобой, живи под небом.