Разговор ворона с Екклесиастом, сыном Давидовым, ц

Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – всё суета!
Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?
Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.
Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.
Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои.
Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
Все вещи - в труде: …

Отвечал ему ворон: О, царь Иерусалимский,
Владыка града земного, перетекающего через храмовое устье на небеса.
Тому, что стенаньями и верой твоей и нашей на небо вознеслось,
дано перетекать обратно, наполняя мир наш земной смыслом небесным.
Так влага, испаряясь под солнцем, возвращается на землю дождями и снегом.
Пусть трудится все в этом мире, и ты, владыка.
И в этом труде не дано будет человеку пересказать всего;
И не дано будет насытиться оку зрением, а уху – слушанием.
Да не умолит это ценности трудов земных,
Обращенных во славу неба.

И сказал Екклесиаст: Праведного и нечестивого будет судить Бог;
потому что время для всякой вещи и суд над всяким делом там.
Сказал он в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог,
и чтобы они видели, что они сами по себе животные;
потому что у сынов человеческих и у животных – участь одна:
как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех,
и нет у человека преимущества перед скотом, потому что всё – суета!
Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах.
Кто знает: Дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?
Признал Екклесиаст, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими:
потому что это – доля его; ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него?

Отвечал ему ворон: О, царь Иерусалимский,
Тому, что трудом и верой праведного на небо вознеслось,
дано вернуться обратно плодами их деяний и сердца,
наполняющими мир наш земной, преумноженными древом, растущим до самых небес.
По его стволу движется то, что проистекает из тлена, но ведомо солнечным светом. –
Даже подземная тьма прозревает законом неба и радуется своим трудам.
Так дух и труд сынов человеческих восходит вверх, преображая тлен в плоды,
и есть в том труде доля всего живого, ибо сами того не ведая, животные вместе с людьми,
участвуют в преображении тлена в плоды и, поедая их, возвращают их в землю, совершая жизни круговорот.
И даже если они, как и люди, не могут в этом круговороте ничего изменить,
мы можем вместе в этом совместном труде найти благодать.
Она есть зияющая пустота – та тишина, которой мы можем внимать без слов,
слушая ее всем сердцем вместе, как и звук падающих плодов.
Вот и я пред тобой – ворон, твой двор стерегущий, внимаю пустоте вместе с тобой.
На нас пребывает радость ее и печаль.

Изрек Екклесиаст в сердце своем: Вот человек одинокий, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; а всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством. Для кого же я тружусь и лишаю душу мою блага?
Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их:
ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.
Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?
И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется.

Ответил так ему ворон: О, царь Иерусалимский,
Буду сидеть здесь, подле тебя, до окончания нашего срока, будем вместе, чувствуя и понимая друг друга.
Я – твой проводник и соглядатай. Имя мне Ворон. Я – тень Аарона,
приду и сяду рядом в самую темную ночь твоей души.
Так мы вместе примем свою сокрушенность.
Вижу, как ты ею пылаешь, и пока томится душа твоя,
и мое оперенье отражает огонь твой в ночи, мы перед ней устоим.
Мы оба знаем, что мир – разрушен, но это не причина, чтобы закончить наш труд. Даже при том, что храм твой будет повержен, будет он возрожден.

Изрек Екклесиаст в сердце своем: Отпускаю хлеб мой по водам,
потому что по прошествии многих дней опять найду его вместе с тобой.
Отдам часть семи и даже восьми, потому что не знаю,
какая новая беда будет на земле.
Утром посею семя, и вечером не дам отдыха руке своей, потому что не знаю, то или другое будет удачнее, или то и другое равно хорошо будет.

Завершая свой разговор с царем, изрек ворон:
Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце.
Но вижу я – ворон-левит – и ты, Царь Иерусалимский, яркую и темную стороны всех вещей.
Сокрушившись во тьме, восстав к свету, выслушаем сущность всего,
удалим печаль от сердца, и уклоним злое от тела,
ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо.