Иерусалимская Дева

28.07.25

«Воистину в песках Ерусалимских
Я видел света тень, попав туда лишь раз.
Я пробирался сквозь пучины воинов римских,
Боялся упустить ценнейший свой алмаз.
Спасти хочу небесную красу!
Её улыбку и слезу, когда она в печали,
На Храмовую гору, где с ней мы побывали,
Как лёгкое перо в руках её несу.
Мы с ней там разобьём осколки старой веры -
Теперь над нами только лишь Христос,
Оденемся в былое, пойдём в миссионеры,
В мечтаниях и мольбе, о том, чтобы вознёс!

И лет так двадцать ей к лицу,
Невинностью пылая, я взгляд твой усмотрел,
И белые ладони, в которых дар жрецу,
От жажды поцелуя страдал я и терпел.
Зачем же ты, потомок Евы, улыбнулась,
Зачем заставила лицо моё краснеть?
Ведь именно тогда румянцем приглянулась,
Я разумом с тобой вблизи начну слабеть.

Мы жили вдалеке, в незримых глазу далях,
Вдали от мира и грешной всей суеты
(Которой видеть не хочу не только я, но ты),
И знание о мире черпали лишь в скрижалях,
Не гневали Христа, несли свои кресты.
И день за днём мы жили так вдвоём,
Час утренний встречали вместе,
Катались гладко, разливаясь в тесте,
Но завтра мы решили, что встаём.

В тот день с небес сошёл к нам ангел,
Его устами говорил Господь:
«Раба моя, в дорогу поведёт архангел,
В пути не думайте про плоть,
Желания грешные желаю побороть».
Его премудрость мы усвоили тогда,
И приготовив скарб с собой в дорогу
Ушли из дома отчего, оставив навсегда.

Немного мы устали, решили отдохнуть.
Потомок Евы нежно спит в сторонке,
И даже я задумался зевнуть,
Едва коснувшись молодой ручонки.
По воле Божества на нас упали сны:
На небе рядом с троном стоит прекрасный сад,
С тобою под руку войти в него я рад,
Лиловым одеялом украшена тропа
И под руку стоит свободная толпа.
Струна так манит и к себе зовёт,
А Божьи существа сидят немногословно,
В безмолвии их лик так смотрится верховно…
Остатки сна в мгновенье заберёт.
Мы пали ниц. Проснулись сразу в миг,
И слышится труба Иерихона:
Твоей красе я памятник воздвиг!
Ты юности Израиля надежда,
Тебе лишь в силах побороть всё зло
Откинуть в адский котелок невежду,
Но будет это ой как тяжело.
И, тем не менее, я чувствами сгорая,
Всю славу ангелов тебе одной хочу отдать,
И щёки алые твои, ладонью растирая,
Мечтаю в путь бессмертный вплоть до гроба взять.

И мы идём, сквозь бури, тьму, и грозы,
А на пути кровавая заря.
Щекочат уши милые твои стрекозы
И солнце ходит, вид твой озаря.
Прошли одно селенье, там другое,
А взгляд я от тебя никак не отведу.
С тобой я забываю всё земное,
И словно как в горячке, как в бреду.
Твой взор увидел небылицу:
Избу-кукушку на чудной ноге,
В большом таком чудовищном клубке
И рядом с ней уставшую гробницу.
Пойдём туда, посмотрим, что там есть?
Тебе не нужен мой ответ. Согласен.
С тобой ходить великая есть честь,
И самый худший путь мне не опасен.

Горит фонарь, мерцают тени,
Мы пробираемся прям в сердце пустоты.
Здесь никого, безжалостны ступени,
И больше-больше внешней глухоты.
И будь здесь Бог, его бы ты пленила,
И голос твой в ушах его звучал.
И всякие законы б отменила,
И я забыл бы, как дышал.
Ведь так бывает, ты поверишь?
Читатель юный мой родной.
Любовь аршином не измеришь,
Тому её лицо виной.
Про что же я? Вот мы идём, кладбище,
И имена на каменных углах.
В мечтах моих они на небесах,
Но есть и те, кто жарится в кострище.
Пошли отсюда, слышишь, Ева?
Я здесь хворю, я чахну, понимаешь?
К чему же ты, позволь, вздыхаешь?
Нам вот сюда, тропинка влево.

Ты знаешь, что я чувствую к тебе?
Я даже сам, бывает, размышляю,
И честно, вот вообще не понимаю,
Но как дитя рождённый я сияю.
Бурлит костром кровь в жилах,
Волнуется мечта.
Смириться я не в силах,
Что до сих пор ты не моя.
И душу мне мою сие всё тяготит,
И осознание такого… до косточек болит.
И дума про тебя моя теперь страдает,
И чувствами огонь к одной тебе взывает.
Болтать с тобой готов хоть каждый день в году,
У ног твоих святых я снова упаду,
Стыдливо пред тобой склоню свою главу,
В евангельский рассказ тебя с собой возьму.

Мы здесь с Лукой, с Матфеем, Иоанном,
Про Марка не забыл, но рядом его нет.
В любой стране ты для меня желанна,
Но это будет наш с тобой секрет.
Вот он ведёт его на казнь прям перед всеми,
Не ведают они, что руки их творят.
Но всё равно у каждого есть шанс заснуть в Эдеме,
Об этом в воскресенье на площади трубят.

Перенесёмся в сад, в Эдем, туда
Где соблазнила человека сатана.
Без разницы, какого рода,
То было дело у синода.
Еврейская душа должна была спасти
Весь род людской по взмаху своих крыльев,
От ада вечного на небо увести,
От нескольких досадных клиньев.
Проснись, душа, ты долго возлежала
В укромном месте, где спал с тобою муж.
Ты дерево тоски, вкусив в уста познала,
С другой же стороны сорвала целый куш.
Задумалась, создание внеземное?
Не нравятся цветы, которые сорвал?
Я соглашусь, то дело - роковое,
Но верю я - такое Бог послал!

И вот змия выходит на арену,
Она тебе манит, глаза твои лукавит?
Её бы далеко… её бы как гиену…
Без сердца навсегда тебя одну оставит.
Зачем же ты пришла? Ответь скорей сюда!
Опять к греху ты подставлять решила?
Ведь после той ночи сплошная чехарда,
А ты своё лицо по быстрому умыла!

Я рассказать хочу всю правду ту,
Которой нет в сегодняшних рассказах.
Ты выслушай меня, потом я сам уйду,
Без поучительных на то наказов.

Не хорошо, конечно, слушать…
Но ладно, говори!
Потом пойду промою уши,
Очищу алтари.

На самом деле мир большая шутка Бога:
Ты рождена, чтобы влюблять парней.
Чтоб властвовать всегда над ними без предлога,
И не имея на то срока
Глазами изумлять, огнём своих очей.
Ты так красива, как хрусталь на вазе,
Как утренней росы цветочная поляна,
Какая разница, что люди говорят?
Твои глаза на улице блестят.
Улыбкою своей ты даришь наслаждение,
Словами добавляешь ослепление,
Ты изумляешь красотой своей,
И ничего не сделать - хоть убей.

И что? И разве это зло?
Иди отсюда, демона создание!
Согласен на такое упование,
Ведь только рядом с ней тепло.
Блаженство не купить, но взгляд мой не обманет:
Любить её! Любить! И лучше мне вмиг станет.
Мой вольный слог витает на бумаге,
А змий один останется в овраге.

О друг мой юности моей!
Ты помнишь наши встречи?
Когда покровами ночей
Мы зажигали свечи?
Хочу, чтоб снова, как тогда
В постель мне завтрак принесла.
Овсянка, мёд и шоколад,
И сладкий нежный виноград.
Я подарил тебе все сны:
Свои, чужие и мечтания.
Тебе стихи посвящены,
Мои любовные послания.
Я грешен, знаю, признаю,
За то, быть может, я умру.
Но ты чиста, как солнца лучик,
Который разорвёт все тучи.

Ты спишь? Тебя будить не буду.
Тихонько посижу в угле,
Поохраняю в тишине,
Печаль свою забуду.
И наша тайна как любовь
Запретный плод, разящий в бровь,
В ночи, скрываясь ото всех,
Проходят дни наших потех.
Дивишься ты своей красе
И длинной тёмненькой косе,
Свой взгляд орлиный вдаль метнув,
И руки нежные сомкнув.
Куда пойдём теперь с тобой?
Где радость встретим, за горой?
И вот в окно влетает феникс,
И думы наши позабыв,
Пернатое крыло раскрыв,
Глаголит своё имя - Феликс.
А Ева пьёт из чаши безмятежно,
Когда же чаша близится к нулю,
То Феникс ангела приспешник
Бросает нам с улыбкой - вас хвалю!
Вы не грешили, вы чисты остались,
Вы бога весть оставили как есть,
От сатаны вы честно воздержались
И за руки, как дети, брались
Пора и вам под небом с Ним присесть.
А Ева то дрожит, а Ева копошится,
Судьбу свою не знает и как себя вести.
И, только полетев, от радости искрится
И именно тогда, в тот миг она родится,
Когда над ней архангел крикнет: ну, крести!
Заплакала принцесса счастливыми слезами
Заплакала, но слёзы говорят о торжестве,
В полёте мы летим с крылатыми сердцами
И заревом огней в любовной тетиве!

Аминь! Аминь! Пора кончать поэму!
Похожа ли? Не мне это решать!
Давайте с вами сменим тему,
Мне скоро по делам придётся убежать!
Готов тебе я спеть все песни мира,
Готов стихи и рифмы посвятить,
Ты будешь в статусе бессмертного кумира
Я только лишь прошу позволь себя любить.
А дни пройдут ведь мигом, когда с тобой вдвоём,
И время сединою покроется живьём.
И лишь алтарь небесный способен утешить
Благословение Бога: любовь свою хранить.
И музой будешь ты, которую желаю,
В беспамятстве своём я буду пребывать.
Пока ты есть - весь мир я обожаю,
К тебе одной всю жизнь могу взывать».