Георгиевская лента - 2025

Там нет меня

Там нет меня, где солнца свет
разлился розовой зарёю,
где утром рано минуэт
стрекозы кружат над рекою.
Там нет меня,  где смотрит луг
глазами жёлтыми ромашек,
как в небе облака плывут
под трели радостных букашек.

Сегодня мне за это всё
идти в атаку с автоматом
и подставлять своё плечо
такому же, как я солдату.
Здесь смерть с небес на нас глядит
глазами вездесущих дронов.
Но каждый верит, что хранит
его молитва тех, кто дома.

За детский смех, за край родной,
за память павших здесь когда-то,
за облака над головой —
я в бой иду за всё что свято.
И разольётся солнца свет
над миром розовой зарёю.
Мы победим, сомнений нет!
Мой ангел рядом — за спиною.

Почему ветераны молчат о войне?

Почему ветераны молчат о войне?
Может, память подводит героев?
Почему часто плачут они по весне,
словно что-то их всех беспокоит?
Лишь однажды мой дед начал издалека:
не о том, как под пули ходили.
А о том, как в промокших насквозь сапогах
чернозём украинский месили.
Под осенним дождём, там где танки не шли,
и, увязнув по грудь, гибли кони,
шёл советский солдат — сын великой земли
на руках нёс орудия. С боем,
продвигаясь вперёд, он в окопах тонул,
переполненных жижей. Промокший —
сон друзей охранял, заступив в караул.
Всю войну он прочувствовал ко
— На войне не болеют! — мне дед говорил.
А о страхе нет времени думать.
Чтобы как-то согреться, он пил и курил.
Нудный дождь был врагом всем и сумрак.
А бывало и так, что на утро мороз.
Шли в атаку в промёрзших шинелях.
Хоронили товарищей. Каждый погост
память ранил, застряв в ней шрапнелью.
Почему ветераны молчат о войне?
Я так думаю, просто им больно.
Нас жалея с тобою, хоронят в земле
эту боль, забирая с собою.

Приговор

А небо тихо падало на землю,
ложась под ноги белой простынёй,
и постепенно превращался в небыль
вчерашний день с треклятою войной.
Окопы и дымящиеся танки,
воронки на поверхности земли,
разбросанные взрывами останки
всех тех, кто смерть в мои края несли -
всё стало прахом, скрывшимся под белой
холодной простынёй. Кто шёл на Русь
споткнулись. Всем смертельным стал пределом
в который раз многострадальный Курск.

Линия фронта

А линия фронта проходит по нашим сердцам.
Пусть гарью не пахнет, но боль здесь сильней
многократно.
Трагической вестью летят к поседевшим отцам
и мамкам любимым в гробах молодые солдаты.
Кресты на погостах шеренгами встали. Их строй
уже не нарушат ни пули, ни залпы орудий.
Вот линия фронта. Она за моею спиной.
Россия, проснись же. Проснитесь, беспечные люди!
Ребятам в окопах не страшен звереющий враг.
Нужны им любовь и письмо из родимого дома.
За каждую строчку пылать будет вражеский танк,
и хором орудия выкрикнут каждое слово.
А линия фронта проходит по нашим сердцам.
Порою от скорби всё выплеснуть хочется матом
и плюнуть в глаза всем иудам и всем подлецам,
посмевшим забыть, как молились на нас в сорок
пятом.
Ведь линия фронта проходит по нашим сердцам.

Подари мне звёздочку, дяденька солдат

Мариуполь вызволен. Всюду гарь и смрад.
Силуэты издали разглядел комбат.
Порванное платьице, расплелась коса.
Испугалась, пятится, в пол-лица глаза.

И тогда спросил её пожилой солдат:
— Как зовут-то, милая? Кто с тобою — брат?
— Я Алина Стешкина, Ванька — мой сосед.
  Мамы, папы, дедушки, брата — больше нет.

Обнял воин девочку, накормил пайком
вместе с Ванькой. Ленточки ей поправил он.
— Подари мне звёздочку, дяденька солдат,
  а война закончится, приходи назад.

По щеке предательски поползла слеза.
— Это обязательно! — ком сглотнув, сказал.
— Буду жив, хорошая, я тебе звезду
  золотую, может быть, даже принесу.

Уходил с тяжёлою ношей на душе.
Надвое расколото сердце. И уже
не забыть глазастую. Ваньку не забыть:
щёки перемазаны, ручки — не отмыть...

Солнце скоро спрячется. На траве роса. 
Порванное платьице. Русая коса.
Сложенные лодочкой руки. Вслед:
— Постой!
  Нет, не надо звёздочки. Приходи живой!