Стирает ночь казённые границы

Стирает ночь казённые границы,
Фонарь роняет медь на мостову.
Я выхожу из каменной гробницы,
Где целый день притворником живу.

Мой город спит, укрывшись звёздным ситцем,
Но я-то знаю – он не так уж прост.
Он создан лишь для тех, кому не спится,
Кто строит к лунным кратерам свой мост.

Неоновый оскал рекламной пасти
Зовут меня в свой ласковый вертеп.
Сегодня я – слуга безумной страсти,
И этот миг, что сладостно-нелеп.

В нём ртутный блеск в расплавленном бокале,
Там каждый взгляд – отточенный клинок.
Мы те, кого вы днём не замечали,
Кто выучил молчания урок.

И музыка колотится, как птица,
В грудине рёбер, в самой глубине.
Нам суждено сегодня раствориться
В хмельной и полуночной синеве.

Мы – короли разбитого танцпола,
Мы – дети трещин, пыли, сквозняка.
И наша вера – грешная крамола,
Ведь эта ночь, как выстрел, коротка.

Танцуем мы на выдохе, на грани,
Где завтрашний туман еще далек.
И каждый жест, как письмена на ткани,
Сплетает вязь запутаннейших строк.

Здесь нет имён, здесь только отраженья
В осколках смеха, в каплях пряных вин.
Минутное, святое заблужденье,
Где ты не раб, а вольный господин.

Но первый луч прошьёт иглой холодной
Тяжелый бархат тёмных облаков.
И воздух станет пресным и холодным,
Лишённый этих призрачных оков.

Мы по домам, по клеткам разбредёмся,
Смывая грим усталою рукой.
Мы поутру с башкой хмельной проснёмся,
Смиряясь с этой реальною судьбой.

Но где-то в глубине, под слоем быта,
Как уголёк, что не желал остыть,
Хранится ночь, что не была забыта,
И рвется в небо тоненькая нить.

Я засыпаю с мыслью о химере,
Что снова позовёт меня к себе.
Закрыта дверь. Но я не запер двери
В своей шальной, в своей ночной судьбе.