Пройдусь я пешим

При всех моих с рожденья страхах,
Смягчённых матушкой Природой, данных мне,
Судьбой божественно не выжженных в огне
Любви, не познанной в слияньи тайных ахов,
Иль той, свезённой по бурьянам на спине,..

Ах,Игогоша!
Я спокоен.
Чаль к посёлку.
Оставь рассвет четверогубию двух душ!
Он, чай, брюшко согреет в травах жеребёнку,
Скачи на луг к соседским!
Пробудилась глушь.

Пройдусь я пешим, с лёгким ветром, в рань воскресну,
С потоком, мерно превращающимся в жар,
Бродяга месяц покидает высь небесну,
Покрытый давеча кудесницею в шаль.

Ужель Медведицы Большой она смутилась,
Неужто тон ланит не страстью был объят,
Когда податливо под мною очутилась,
И я успел заметить долгожданный взгляд?!

Но тут же бросилась бежать по сенокосу,
Да так, что мне на Игогоше не поспеть!
С годами реже предаюсь в душе вопросу -
А надо ли на след петляющий смотреть?

Бреду жнивьём, потом вдоль балки, тише-дальше,
Прошли лета, как до семи потов копал.
Но окромя безумств и бед, взаимной фальши,
В душе жены, родившей дочь, нигил познал.

Эх, сам хорош, чего уж там, язык подрежу,
Молчу-молчу, пошепелявлю, глядь, зарос.
Рыбёшки вяленой с икоркою нарежу
И волны пенные во весь нахлынут рост...

... Едва Петрович всех коров собрал на выпас,
Уже сосед зарезал хряка, наконец,
Звонит Егорка пономарь, отец Антипа
Вновь начинает литургический процесс...

Но что за невидаль?
Смирна кобылка в стойле,
Малой жеребчик не бежит давить гусей,
Покой блаженный, впору жить по Божьей воле,
Открыты сени, мать чесна, не ждал гостей!

Ловлю себя на мысли, снова молодея,
Хоть век живи, а женских душ не разберёшь!
Куда сбежала та полуночная фея?
А тут, вдруг, вся нарисовалась, не сотрёшь!