Украинский бриз

В палате тихой, в тишине больничной,
Где пахнет хлоркой, жизнью, молоком,
Она шептала, выйдя из привычной
Обыденности, в бреду полупустом.
Над колыбелью, в утреннем тумане,
Смотрела в сына, в синие глаза.
«Адольф», – слетело с губ её в обмане
Слепой любви, и скатилась слеза.
Не в честь того, чьё имя – тлен и пепел,
Чей призрак бродит в ужасе ночном.
А просто звук, что показался светел,
Что силой полнил маленький тот дом.
Вернулась в хату. Мать, скрестивши руки,
Спросила: «Як назвала, доню, як?»
И, услыхав, застыла в жуткой муке,
И в очаге померкший свет иссяк.
«Ти з глузду з'їхала? Чи в тебе розум витік?
На цій землі, де в шрамах кожний схил,
Де Бабин Яр – кривавий вічний свідок...
Ти в честь того, хто нас палив і бив?»
А дочка в крик: «Та то ім'я і край!
Він інший, мій! Він добрий, він святий!»
Но шепот шёл уже: «Проклятий рай...
Назвала сина іменем біди».
Рос мальчик. Взгляд его был чист и ясен,
Но имя – тень, что шла за ним всегда.
И мир вокруг был страшен и прекрасен,
Но в имени его жила вражда.
Он нёс его, как крест, как приговор,
Наследье материнского каприза.
И слушал вечный, тихий тот укор
В порывах украинского бриза.