Зеркало старого графа

В заброшенном имении, где ветер
Гуляет в залах, поднимая пыль,
Где лунный луч, печален, тускл и светел,
Рисует на паркете водевиль.

Стоит у стенки зеркало в гостиной,
В тяжёлой раме, в копоти свечей.
Его поверхность — амальгамой длинной —
Хранит тоску давно минувших дней.

Когда-то в этом доме жил угрюмый,
Жестокий граф, последний в их роду.
Он был охвачен тягостною думой,
Искал в пороках смертную узду.

Он не любил ни смеха, ни веселья,
Ни солнца луч, ни гомон во дворе.
Его единственным глухим похмельем
Был взгляд на самого себя в стекле.

Часами он стоял пред этим глянцем,
Искал в себе то дьявола, то бога.
Своим морщинистым, недвижным старцем
Он отраженью говорил убого:

«Ты — это я. Ты — всё, что в мире есть.
Ты — мой свидетель, судия и зритель.
Ты знаешь мою славу, мою месть,
Мою последнюю, свободную обитель».

И зеркало вбирало эту злобу,
Весь яд души, всю желчь его речей.
Оно впитало графскую хворобу,
И мрак его бессонницы-ночей.

И вот однажды, в бурю, в час ненастный,
Граф умер, глядя в стылую ту гладь.
И отпечатался его ужасный,
Последний взгляд, который не унять.

Имение пришло в упадок полный,
Наследников не прибыло сюда.
Лишь ветер выл, как пёс бездомный, вольный,
Да рушились от времени года.

Но зеркало стояло недвижимо,
Храня в себе застывший лик и стон.
И стало то, что было отразимо,
Теперь его единственным жильцом.

И вот однажды трое смельчаков,
Все из деревни той, хмельных и бравых,
Решили снять с имения засов,
Поживы ради и пустой забавы.

«Пойдём посмотрим, что там у вельможи,
Быть может, серебро осталось где?
Чего бояться? Тени на прихожей?
Или легенд, что тонут, как в воде?»

Они вошли, скрипя гнилой доскою,
И лунный свет им путь освещевал.
И вот предстало зеркало большое
Пред ними, как таинственный портал.

Один из них, что был других смелее,
Зажёг свечу и подошёл к нему.
«Смотрите, братцы, пыли не жалея,
Оно стоит и служит лишь дерьму!»

Он вытер пыль ладонью со стекла,
И в глубине увидел коридоры,
Где люстра в паутине истекла
Стеклом разбитым, потупивши взоры.

Но отраженье было не пустым.
В нём не они стояли при свече.
Там кто-то брёл, как сизый, едкий дым,
С печатью скорби на своём челе.

То был старик. Он шёл из глубины,
Из зазеркальных, призрачных покоев.
Иссохший, бледный, цвета желтизны,
Один из тех давно забытых уж героев.

Он приближался, становясь всё ближе,
И парни онемели, видя страх.
Старик был в их реальном мире ниже,
Но в зеркале он посеял только прах.

И вот он встал у самого стекла,
Лицом к лицу с тем парнем, что был первым.
И ледяная рука потекла
Из зеркала, воздействуя на нервы.

Она легла на юное плечо,
И парень вскрикнул, дико, нелюдимо.
И стало на душе так горячо,
Как будто жизнь прошла куда-то мимо.

Он побледнел, и высох, и согнулся,
За пару вздохов превращаясь в тлен.
Как будто старый граф к нему вернулся
И взял его в свой вековечный плен.

Друзья бежали, потеряв рассудок,
Крича о том, что видели впотьмах.
Их ждал короткий, страшный промежуток
Безумья в деревенских их домах.

А зеркало стоит в пустой гостиной,
И в нём теперь не граф бредёт один.
За ним покорно тенью рабской, длинной
Плетётся молодой простолюдин.

Оно всё ждёт гостей неосторожных,
Чтоб заглянули в глубину его,
И в галерею душ пустых, тревожных
Дружка ещё добавить одного.