Ворованные яблоки

Как-то знойным летним утром, я залез в фруктовый сад,
Не обычный сад – колхозный, как мальчишка был я рад.
Пребывая в том процессе, не заметил, вот дебил,
Как наш сторож – дядя Митя, вышел тихо в задний тыл.
Вышел в тыл мне старичок, притаился и молчок.
Наблюдает сторож сволочь, как я словно воробей
Яблочки перебираю, выбираю поспелей.
Вдруг как гаркнет, сука, сзади: - Эй, ату яво, держи!
Тут с такого перепугу, отказали, брат, мозги,
Я с испугу жопой громко перекрыл Митюни ор
И забыв про цель визита водрузился на забор.
Подошел тут дядя Митя, бердан бросив на плечо,
И давай мозги вправлять мне, рассуждая горячо.

- Что ж ты сучий крахобор, влез с мудями на забор,
Я же тя отель достану, ухватив за мухомор.
- Дядя Митя брось, ей Богу, пару яблок я могу…
- Ты малец, мене не тявкай, я в саду тут стерегу.

Али ты слезаешь лихо, будет жив твой мухомор,
Али я с бердану вдарю, обеспечу те запор.
Яблок, ишь, яму давай, растуды его в сарай!
А с поклоном к дяде Мите, мол поллитру принимай,
Почему не заявился, ты, толченый раздолбай!?

- Так не сладок, дядя Митя, разрешенный к взятке фрукт,
А утащенный - он сладок, вон, ребята не соврут!
Тут опасность, тут экстрим, и бурлит адреналин,
Это как игра такая: много нас, а ты один.

- Это кто ж тебя зараза, научил так ловко врать,
Али мамка, али папка, аль какой залетный тать?
Я тебе, говнЯ такая, хоть корзину навалю,
Могу дать еще с походом, думаешь, что я шутю?

- Дядя Митя, да не нужно столько фруктов мне твоих,
Я девчоночек подружек угостить хотел своих.
- Ох, дева-а-ахи молоды-ы-ые…, - почесал Митёк мудё,
Подвели когда-то ***ди молодца-то моего!

Глаз Митюни загорелся, зарумянилось лицо,
- От стыдуха-то какая, от е***о колесо!
Ствол берданки теребит, стал задумчивым на вид,
Будто что-то вспоминая, сам с собою говорит.

Вышел из слоев тумана, почесав стволом бердана
Прядь седую у виска. - Слушай-ка малёк сюда.
Про акстрим скажи слова, что это за хрень така?
Про Гофстрим я чёй-то слышал, ты мне мозги не ети,
А акстрима я не знаю, ну-ка, сОпля, поясни.

- Как дядь Митя пояснить, чтоб пробел твой забелить?
Зачесалось вдруг в затылке, чтобы мозжечОк взбодрить.
- Ну, представь! Соседка Дуська очень нравится тебе,
Ты не прочь с ней кувыркаться, только муж настороже.

Ходишь ты забор соседский обтираешь бородой
Глядь, а Стёпа Дуськин с зорьки, сено косит за рекой,
И рядком его кладет-то, на своей-то на меже,
Ну а ты к душе соседке со своими Фаберже.

Только взлез ты на красу, глядь, сосед несет косу.
А тебе-то неведомо, то, что ведомо ему.
Может он подправить хочет затупившуюся сталь,
Или что-то заподозрил про блудливую-то тварь.

Кровь в тебе тотчас вскипела, ведь не кончено же дело,
Ты туда-сюда несмело, ну и выскользнул из тела.
А с другой-то стороны бубенцам против косы
Устоять едва ль удастся – бубенцам против косы!

Ты в окно на свой участок, не забывши про трусы,
Умотал и очень счастлив, что с тобою бубенцы.
В этот раз ты невредим – это дядь и есть экстрим.
- Вона чё оно такое, этот твой, едрить, экстрим!

Рассказал ты братец складно, про экстрим, е***а мать,
Да так складно всё обставил, ни принять и не отдать.
Я малёк даже вспотел, будто я кино смотрел,
Как представил косу Стёпки, ужас мною овладел.

Балабошки от испугу дали деру глубоко,
До сих пор мошонки нетуть, шустро спряталась в нутро.
Ой малёк, едрёна вошь, ты мне гвоздь во гроб вобьешь,
Так ведь явится Кондратий, аль штаны все обосрёшь!

- Дядя Мить, а за фунфурик, пропуск выдашь если чё?
После этих слов дядь Митя глазом дёрнул горячо,
А с лица-то сразу видно, образ дядьки подобрел,
Но для виду, строго выдал: - Ишь ты, бля, чё захотел!

Как увижу другой раз, так вяжи ты к жопе таз,
Чтобы сольные патроны не попортили анфас.
Я табе экстрим устрою, весь твой зад изрешечу
За отдельную-то плату, хошь, хлебало разобью?

Сбавил дядька обороты, озорной–то глаз косит,
И уже как будто мирно, ласково так говорит.
- Ты казенку не неси. Нет в ней сил для бодрости,
Ты неси мне первачу, от яво я жить хочу.
А казенка это глупость, будто почесал в носу.

Ни нутру, душе видать, никому её не нать!
А первач шестёндесятный, это дело, ёбтеть мать!
Шибанешь его с устатку, заволнуется нутро,
Голове, мозге и пяткам станет враз душевненько.

Побежал по ливертрубам, опустился в желудОк
Дзинь по нервику и к мозгу - а подкинь ишшо браток.
Братка рюмку наливат, в горло вновь его кидат,
И пошёл, едрёна мать, он нутро мне согревать.
Это брат цельнА наука, как его употреблять!

Первых две, ты не моги, приглашать на пироги,
Это я тебе к тому что, заедать-то не моги.
Во-от! А третью-то, родную, можно угостить ужо,
Аль огурчиком солёным, али там ишшо чего,
Сальцем с жилкой малосольной, аль селедочкой, ого
До чего ж брат хорошо, хлебцем закусить яго!

Ты по саду – то напрасно, сокол мой, не гоношись,
Я табе, такое дело, эх малина, а не жись
Покажу на одно древо, неказистое видать,
Сортом называють «Лада», груши там на ём висять.

Груши там, сказать так, с виду, ну совсем не ого-го!
Так с кулак мой, не, не боле, грамм всего-то где-то 100,
С тонкой желтоватой шкуркой, с нежным розовым бочком,
А глядятся словно дуля, к ветке вязана шнурком.

Мякоть, так её ети, как-быть, молоко с печи,
Между желтеньким и белым, ажна слюни потекли.
Аромату в ей брат много, а возьмешь на зуб её -
Сочна-а-я-я, как перла Дуськи, когда лапаешь её.

- Ну, дядь Мить в тебе поэт, где-то глубоко задет…
- Ну а ты малёк, чё думал, я ишшо иго-го-го!
Я ишшо могу деваху пару раз, или боль того!

Только ты чего орёлик, на заборе-то сидишь?
Чтой-то молвил про фунфурик, аль опять, поди, свистишь?
Ты давай-ка помаленьку, вниз ходи, родимец мой,
Я табе плечу подставлю, чай соседыш, не чужой!

Ты коли за энтим делом двинешь в путь, мой золотой,
Ты минай Петра Сергова, у яго первач плохой.
Чёй-то он в яго бадяжит, всяку хрень туда кладёть,
Коли выпьешь, так немедля дурь кака-то нападёть.

Ты ходи лучшей к Валюхе, не жалей в кармане, э-э-э, нал, о!
Она в ентом деле хватка, полный просвистианал!

- Что ты..., стриженый ты ёж, над Митюнюшкою ржешь?
Ну чаво ты, с жопы вошь - к манде дверку не пришьёшь?

- Нет дядь Митя всё в порядке, это я по дури, так,
Ты, дядь Митя просто гений, формулировать мастак!
- Ну, дык это мы могём, не первой годок живём,
Я продолжу разговор-то, об родимом-то, об ём.

- У яё реактор* братка – сталь, сияние в очах,
Я когда яго увидел, только и промолвил: - Ах!
Ейный род на энтом деле ни одну собаку съел,
Не один ейнЫй потомок за решеточку присел,

Эт когда его родного, запрещалося варить,
А ведь как без этой Виты, сокол милый, нам прожить?
- Ты дядь Мить-то про потомков лишнего-то завернул,
Предки-то в тюрьме сидели, вот ты дядька сказанул!

- Ты чаво к словам цыпляшся, чё цыпляшся, ё-моё!?
Ну, напутал, непохмельный, аль не понял ничаво?
- Понял, понял, не сердись ты, я хочу тебя спросить,
Нужно же измерить крепость, перед тем, как её пить?

- Я ж табе о чем толкую, молодое дурачьё!
Они энто дело варят в ста потомствах, ежли чё!
И за столько-то веков, нахваталися толков,
Кабы всё бы записали, сколь бы вылилось томов?

Чтобы силушку померять не нужон ей аппарат,
Самогон, чай, ейный братец, она душу брата знат.
Вот она супОвой ложкой к носику-то подойдет,
А потом его родного на скатерку разольёт.

Подожгёть каплю хмельную – синям пламеням горит,
Знатца нету там метилу, вот что опыт-та творит!
А потом смахнет рукою жизни влагу со стола,
И глядит, коль нету пламня, знатца финиш, финитА!

Знать во всем погоне самыч, всяку хрень ты не болтай,
Уж готов - шестёндесятный, и гадалка не гадай!
А коль он, упавши на пол, продолжает брат гореть,
Так и ей, вокруг реактрА, надобно ещё потеть.

Тут, видатца, брат наука, во кака сурьёзна штука!

- Ты когда придешь к Валюхе, так скажи, что для Митюхи,
А то будет, ёбтеть мать, хвосты – головы** совать!

- Пусть с колодязя достанет, ну а ты-то не тяни,
А бегом, яго раднога, к дядьке Митьке принеси.

Ты давай, милок родимай, отправляйся скоро в путь,
И про груши-то-пердуши, ты гляди, не позабудь!

* -реактор - самогонный аппарат
**-хвосты – головы - самые вредные и вонючие фракции самогона