Война и мальчишка

Над нашими тяжёлыми головами, через сотни блиндажей и окопов, снаряды летают туда и сюда, а тела верных слуг окунаются в пропасть.
Над канавами трупов поднимает верно свой корпус новоявленный офицер.
Озаряя напуганные лица солдат, он кричит мальчишке ещё:
— Ты борешься?
— Верно.
— Сражаешься?
— Да!
— Что говорим мы всегда?
— Вечно в пути и в бою, ты помни солдат: как бы тяжко не шлось нам в пустыне, на поле, с болью в теле, и как бы всё не отдавалось в сердцах, – должны мы поднять свои головы гордо и поплести, что есть мочи, вперёд!
— Всё верно, солдат! Только железная воля даст нам победу над стихией войны! Так поднимемся гордо, солдаты, с колен; забудем все страхи войны – мы двинемся вновь на чёрную-чернь, чтобы победить дружно её!
— Вперёд! – Крикнул глупый мальчишка, и все, обезумев, рванули вперёд.
И свисты снарядов усеяли бегущую рать, посеяв новые трупы на поле брани войны.

— Ха! — Томный смех озарил горы тел. — Такая она, брань и война: ничего не попишешь, мальчишка. Снова в церквушке мать прильнёт к свечке, иконе, взирая куда-то наверх; слёзы окатят её старое сердце, будет молвить о спасенье ребёнка... Но нет: Бог не поможет тебе, в этой войне не будет богов… И те и другие кричат о Боге извечно, но Он, матушка, не выбирал чью-то сторону, нет... Увы, здесь всё зависит только от наших господ.
— Ха! — Снова томный смех, где-то вдали окатил всю нашу несгладимую гладь.
— Прозвучал тонкий голос:
— Когда же будет спокойствие?
— Нет, — зазвучал голос во тьме, — Сколько б ты не трясся над чашами правд, не будет здесь никакой правды, запомнил? У каждого – своя убогая правда, называемая истиной! П-хах! Легионы сотрясают наши миры, винят друг друга они за жестокость, за вражду и за злобу извечную, но виновники всего торжества – не они, далеко не они... Бери выше, мальчишка, ещё и ещё.
— Уже осенил всех нас его вздох
— Пока в этом мире не перебили господ, не снесли их троны с дворцов – всё будет по прежнему, ты мне то поверь, ветерану кровавых полей и пустынь.
— Смотря в пустоту, он продолжил:
— Ты глянь на глупцов: вроде и есть некая злость перед теми, кто выше, но они словно вошь – бояться, притихли, хотя необузданная ненависть сжигает их изнутри! Комья противоречий горят в их сердцах, ожидая когда можно дать свой решающий залп! Ждут они искры, которая даст им возможность загореться в тени и поднять свои ружья в направленье цепей...
— Ха! — снова смех озарил.
— Но их месть пойдёт не туда – на поле войны, где убивают их братьев с каждым днём штабелём!
Теперь его лицо разгоралось от злости:
— Эти дети... Да, все они – дети; помчат они не туда. Им скажут, что повсюду враги, поодаль родного дома стоят; понесутся солдатики, одурманены речью господ, и полягут прямо в полях, блиндажах и окопах, а если и вернутся живьём – то уже не они: истерзанные, обескровленные с изломанным сердцем. Эх, как мне жалко этих глупцов! И всё будет опять и опять, и опять – я устал смотреть на этот театр глупцов...

А теперь поднимайся, мальчишка. Нечего тебе лежать на избитой земле! Ты всё ещё жив, а значит способен бороться, но попомни мои ты слова, храни глубоко их под сердцем своим, да и ещё... Пусть хранит тебя на плечах черепок; думай только им, не иначе! Не ведись на усладу вкусных речей – чаще всего это ложь. Сам прокладывай путь по своей судьбе, а теперь обратно – бегом! Пока есть духу и мочи бежать – беги по чем силы, назад  не смотри, пусть считают предателем Родины. Знай: главное – жизнь ты свою сохранил!