Мысли о мыслях

Юрию Бородину
http://vk.com/borodin_125

Как кухарка, выразилась бы так: судить о вкусе борща, пока он еще кипит на огне – трудно. Но можно периодически снимать пробу, чтобы не пересолить, не переперчить, не перекислить; контролировать процесс при помощи зрения, обоняния и прочих рецепторов, в том числе и слуха. Опытная кухарка и по шуму в кастрюле понимает, когда необходимо поддать жару или наоборот, уменьшить огонь.
Ну, а если серьезно, „по-умному“ выразиться – как говорили мои ученики, – то знаете, Юрий, что я обо всем этом словесном потоке, обрушившемся вдруг на наши головы, думаю? Хотя, конечно, всех не переслушаешь и в формате социального сайта вести какую-либо серьезную беседу нереально. Попробую тезисно.

1.

Художественная литература сегодня не является тем рычагом воздействия на человеческое сознание, каким она была в доинтернетовскую эпоху. Кино давно вытеснило из жизни большинства людей и книги, и театр – особенно на периферии. Телевидение в большинстве домов уступило интернету, именуемому „мировой помойкой“, в которой, однако не гнушаются засветиться и даже порыться и очень светлые умы.

Прежде литература нередко была и путеводителем во времени и пространстве. Сегодняшние средства передвижения в цивилизованной части мира позволяют ощутить время, историю, национальный колорит непосредственно на местах событий: туристические путешествия стали неотъемлемой частью жизни.  Люди, интересующиеся, что там, за горизонтом, которые вчера еще  хватались за книгу – сегодня берут билет на самолет, чтоб самолично понюхать, пощупать, ощутить, окунуться в атмосферу и почувствовать себя  частью истории. Те, кто не может это сделать - путешествуют виртуально в реальном времени. И то ли еще будет! Кто может предугадать возможности того же искусственного интеллекта, который растет на наших глазах?

2.

Технический прогресс высвободил огромный поток человеческой энергии, требующей применения. Отсюда и это массовое творчество во всех областях. Самодеятельность всех возможных и невозможных видов и уровня. На том же сайте стихи.ру возраст среднестатистического автора –как по моим ощущениям, – вообще пенсионерский. Преобладают горожане, чей быт не требует особых энергетических затрат, а нет уже и сил на то, чтоб поднять лопату и сходить на рынок за продуктами. Про походы на велосипедах, пешеходный туризм вообще молчу. Но пока человек жив, он думает, чувствует, ему нужно с кем-то поговорить. Человеку нужен человек, а этот человек сегодня даже в реальном пространстве сидит, уткнувшись носом в телефон. Вот и выражаются, кто как может и где может, в надежде достучаться и получить малую толику внимания, заявить о себе миру: – Я есть, я здесь, я еще живой.. Проявиться хоть как нибудь!

3.

Я не профессиональный литератор, у меня другая профессия и уже можно сказать, что была, поскольку на сегодняшний день и я влилась в ряды пенсионеров. И не мое это дело писать трактаты о том, что происходит. Но не волновать не может. Да и читателем, слушателем, зрителем я всегда была завидным для любого, кто нуждался в том, чтоб его услышали, увидели и хотя бы попытались понять. Но и за собой последнее время наблюдаю наличие этого самого клипового сознания, пресыщение словом и зрелищами. Все чаще хочется тишины. Новые книги уже почти не открываются, больше перечитываются любимые, нередко приобретающие новый смысл в контексте реального времени. А на фоне всех военных конфликтов в мире, которые только напряженнее и напряженнее день ото дня – читается вообще плохо и стыдно не раз. Перед глазами постоянно люди, для которых каждый день и час – это борьба за элементарное физическое выживание..И чувство собственной беспомощности просто разрывает изнутри. Какая уж тут поэзия. Хотя иногда и прорывается еще что-то наружу, но тут же стыдливо прячется глубоко внутри.
Вот такое мое „кратенько“ . Видимо, Ваша публикация, задела не одну болевую точку. Хотя тут думать-не передумать, не переговорить.
Да и в рамках матрицы – о чем можно судить? Много времени пройдет, пока выкристаллизуется программа, смысл и суть происходящего с нами сегодня. Но мы об этом уже не узнаем.

.......................
Юрий Бородин, ВК



Заметки на полях

"ЛАКУНА МАТАТА"
(по следам статьи Сергея Чупринина "О лакунах в современной поэзии")
Часть 1.

591 376 поэтов были зарегистрированы на сайте Стихи.ру - такое число более десяти лет назад озвучил известный литературовед, публицист, главный редактор журнала "Знамя" Сергей Чупринин. Приводились им и другие цифры: 29 649 317 - это количество стихотворений, опубликованных "зарегистрированными" поэтами.

Статистика эта прозвучала в выступлении Сергея Чупринина
в Институте филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета осенью 2014 года.
Позже тезисы этого выступления были опубликованы в журнале Prosodia в качестве статьи "О лакунах в современной поэзии".

Понимая, видимо, диалектику подобной "статистики" со всеми плюсами и минусами, литературный критик разводит всё же её ("диалектику") по полюсам.
С одной стороны - "полный восторг: надо же, какие мы культурные, какие просвещенные, какая мы креативная и творческая нация!".
С другой - "ощущение ужаса: люди, вместо того чтобы делом заниматься, стихи пишут – причем не только те, кому стоило бы это делать, но и те, кому явно бы не стоило...".
Вот на этом "минусе" Сергей Чупринин и заостряет своё внимание.

Даже если предполжить, рассуждает критик, что из этой более полумиллионной армии поэтов талантливых авторов всего 1 %, то получается примерно 6 000 поэтов.
И это тоже немало!
Перед таким количеством пишущих, по мнению Сергея Чупринина, современный читатель оказывается "в сложном, деморализованном положении":
"Вообразите действия читателя, когда он видит, что перед ним выстроились шесть тысяч талантливых поэтов... Можно ли это прочесть?" - вопрошает литературовед.
_____

Но я вот не думаю, что цель читателя - читать всё подряд, незвисимо от того, искушён ли он в поэзии или нет. Каждый читатель выбирает своё и для себя. А вот для критиков это задача, поскольку именно они должны разобраться, чем дышит современная поэзия. И здесь как раз объём прочитанного может сыграть немаловажную роль.
Необходимо также учитывать один существенный момент. Сами поэты являются теми же читателями, как и читатели, интересующиеся поэзией, которые в большинстве своём пробуют писать.
Только раньше, в тот же советский период, между теми и другими проходил чёткий водораздел, определяемый серьёзной художественной цензурой. Кто проходил это "чистилище" - получал право публиковаться, издавать книги, то есть, быть поэтом, чьё творчество рассматривалось, кроме всего прочего, как профессия. За исключением, конечно, авторов "неподцензурной поэзии" того времени.
Сегодня же всё по-другому. Интернет-революция, с учётом неподцензурности всего, предоставляет массу "площадок", где своё творчество могут явить народу все желающие писать, не говоря о материальной возможности издавать книги.
Так что полумиллионная цифра, которая тревожит литературоведа, не выглядит уж такой "величавой". Пишущих гораздо и гораздо больше.
______

Я согласен с Сергеем Чуприниным, когда он, сравнивая наше время с Серебряным веком, пишет, что "это сравнение правильно с единственной поправкой: в начале XXI века всего стало ещё больше – и крупных имен, и заслуживающих внимания, и художественных поисков, и экспериментов".
Но при этом замечает, что современной русской поэзии чего-то всё же не хватает, и обращается к Пушкину с примечательной репликой:
"Раз Пушкин наше всё, то он нам поможет и разобраться с тем, чего не хватает нашей поэзии".

Не может быть так, чтобы всё было хорошо, рассуждает литературовед, в противном случае история останавливается. И упомянув один из основных законов диалектики (единства и борьбы противоположностей), Сергей Чупринин ещё раз констатирует "неопровержимую истину": "для того, чтобы жизнь двигалась, эти противоположности должны быть – должен быть конфликт между ними, какие-то напряженные взаимоотношения".
Именно конфликта, по его убеждению, и не хватает современной поэзии.
Но о каком "конфликте" идёт речь?

Сергей Чупринин приводит строки известного стихотворения Пушкина "Поэт". Многие его помнят:

"Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен (...)

Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орёл..."

То есть, речь идёт о "внутреннем конфликте" в понимании поэта между своим земным, даже "ничтожным" существованием, и приображённым от прикосновения "божественным глаголом", - существованием "особым, непохожим на всех остальных людей".

"Вот это одновременное соединение высокого, романтического... посыла и низменного, житейского в одной фигуре, в одной творческой личности, - оно и держит, и создает великих поэтов", - утверждает Сергей Чупринин.
Поэт "говорит в своих стихах не простые слова, а божественные глаголы... то, что идет в наш дольний мир из божьего".
И далее литературовед констатирует, что "такое миропонимание было весь XIX век...".

В XX веке, по мнению Чупринина, всё меняется, тем более, с учётом "советской коммунистической идеологии и пропаганды".
В поэзии возникает "чувство протеста против поэта – избранника богов... В культуру вошла мысль о том, что поэт – это частное лицо, это фигура такая же, как все мы".
То есть, поэзия становится частным высказыванием частного лица.
Такая точка зрения, считает литературовед, стала "торжествовать" примерно с 70-х годов, а в 90-е годы, и особенно в нулевые, окончательно "восторжествовала".
И современная поэзия, твёрдо убеждён Сергей Чупринин, представляет собой поэзию "частных существований частных людей, у которых есть свой опыт, никак не превышающий их биографический опыт, или опыт прочтения тех книг, которые они прочли".

Характерной чертой современного поэтического творчества, считает Чупринин, являются ирония и самоирония - "как основной организующий принцип отношения человека с окружающим миром людей".
В противовес возвышенному и патетическому пушкинскому "Пророку" Чупринин приводит образ шестикрылого серафима у Александра Кушнера:
"Он встал в ленинградской квартире,
Расправив среди тишины
Шесть крыл, из которых четыре,
Я знаю, ему не нужны.
Вдруг сделалось пусто и звонко,
Как будто нам отперли зал.
Смотри, ты разбудишь ребенка!
Я чудному гостю сказал.
Вот если бы легкие ночи,
Веселость, здоровье детей...
Но кажется, нет средь пророчеств
Таких несерьезных статей".
______

В общем-то, здесь уместно было бы вспомнить и "Пророка" Игоря Шкляревского с его безаппеляционным итогом:
"И никому не нужен был пророк,
Всё шло своим неумолимым ходом"...

В целом, по содержанию высказанного литературным критиком трудно не согласиться.
НО...
Правомерно ли здесь вести речь о какой-то "нехватке"? Ведь если мы всякое поэтическое явление станем поверять Пушкиным, который "наше всё", всегда будет возникать ощущение, что чего-то "не хватает". И даже не в силу того, что то или иное явление не дотягивает до идеала, а в силу ВРЕМЕНИ. Сегодняшнему дню всегда будет "не хватать" чего-то от вчерашнего, и нередко того, по чёму мы ностальгируем.
Тот, внутренний конфликт поэта, который обозначил Сергей Чупринин, необходимо просвечивать временем, и мы обнаружим, что этот "конфликт" никуда не делся, не образовал "лакуну", то есть пустоту. Просто в процессе развития в русской поэзии он каждый раз менял свою природу, и отношение к этому "конфликту", как и определённое понимание его, у поэтов менялось.

Сергей Чупринин в своих рассуждениях отталкивался от Пушкина. А мы оттолкнёмся от Бродского, от его известного стихотворения "На столетие Анны Ахматовой":
"Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос —
Бог сохраняет все; особенно — слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.

В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,
затем что жизнь — одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты..."

Эти строки родились более чем через 160 лет после пушкинских
"Поэта" и "Пророка" - в самом конце 80-х прошлого века, то есть именно в то время, когда, как мы помним, по словам Чупринина, "поэзия становится частным высказыванием частного лица".
Отнюдь!!!
Стихотворение Бродского абсолютно генетически связано с пушкинскими стихами и с общим пониманием, кто такой поэт. Только у Бродского как раз и явлена "диалектика" в отличие от романтической бинарности пушкинской подачи темы.
В "Пророке" открыто утверждается, что поэтический дар - это дар божественный, оттого он и пророческий. Зрение поэта, его язык, слух, сердце - божественные источники. Но тот способ, каким обретает этот дар поэт, приносит ему страдание. Ведь свою вивисекцию, которую Пушкин изображает натуралистически мощно, серафим осуществляет над плотью поэта.
В другом стихотворении Пушкин показывает две ипостаси поэта, разделяя их: его земное бытие, когда он, как и все, погружён в "заботы суетного света", и инобытие, когда на поэта нисходит вдохновение и он преображается, поднимаясь над этим самым "суетным светом", над своей "ничтожностью".

У Бродского же речь идёт об амбивалентности самого поэтического творчества. И она у него парадоксальна, как и всякая "диалектика".
"Собственный голос" Бога явлен во всём, и прежде всего в словах поэта, но без которого слова эти были бы невнятными, "ватными". И только смертные уста придают им отчётливое звучание, а стало быть, и ясную форму.

Поэт это одновременно и МЕДИУМ, и ДЕМИУРГ. Такая его природа и порождает в поэзии дуалистические "конструкции" контекстуального характера: божеское-человеческое; небесное-земное; вечное-тленное; любовь-смерть; дух-плоть и т.п.
Открыто и явно заявлять об этих противопоставлениях, как и о "божественном источнике" поэзии, действительно, было характерным для русского романтизма XIX века. И не совсем характерным для реалистической поэзии того же столетия, например, для Некрасова.

Ведь почему позже символизм считали ренессансом золотого пушкинского века? Потому что в его основе была заложена философия двоемирия, практически такой же романтической бинарности, только в более заострённом противопоставлении. Для символистов, как мы помним, поэзия это не просто искусство, а способ познания мира, высшей реальности, недоступной обычному человеческому восприятию. Для символистов поэт в большей степени МЕДИУМ.

В XX веке - здесь прав Сергей Чупринин - на поэта перестают смотреть как на "избранника богов". То есть, наблюдается другая крайность: поэта воспринимают исключительно как самостоятельного творца - ДЕМИУРГА.

(Окончание в следующей публикации)


"ЛАКУНА МАТАТА"
(по следам статьи Сергея Чупринина "О лакунах в современной поэзии")
Часть 2.

Безусловно, советская идеология своим цензурным жезлом не могла не табуировать определённые темы в поэзии.
В 70-е годы поэт Виктор Кривулин в одной из своих статей жёстко обозначил как верхнюю, так и нижнюю границу официальной поэзии. Нижняя граница запрета — это все, что связано с человеческой физиологией, сексом и т.п., а верхняя — все, что связано с трансцендентным, с верой, душой, Богом. "Официальной поэзии оставалась лишь обкромсанная середина и гладкая силлаботоника".
Вообще, всякое упоминание
о "божественном" советской цензурой воспринималось крайне настороженно. Само слово "Бог" допускалось чаще всего как фигура речи, как элемент определённого стиля, как речевая характеристика того или иного персонажа, а также - в составе традиционной, народной, формы молитвы, как, например, "Молитва" Окуджавы.
Цикл же поэм Юрия Кузнецова "Путь Христа" можно считать уникальным явлением на этом фоне.

Вполне возможно, что тема внутренней коллизии поэта между "божеским" и "человеческим" могла подаваться некоторыми авторами, так сказать, эзоповым языком - по контекстуальному умолчанию.
Так что не совсем уж она была и "гладкой", советская "силлаботоника", в лице таких поэтов, как Слуцкий, Левитанский, Самойлов, Окуджава, Межиров, Мартынов, Кушнер, Кузнецов, Рубцов, Тряпкин, Жигулин и др.

Впрочем, и авторы "неподцензурной поэзии", казалось бы, более свободной в этом смысле, чаще всего позиционировали себя, как отмечают некоторые исследователи, с homo faber, мастером, с неким "эстетическим конструктором", связанным с экспериментаторским, неоавангардным творчеством.

Но всё это не означало, что как советские "публичные" поэты, так, в общем-то, и поэты "андеграунда" не воплощали в своём творчестве то самое "одновременное соединение высокого, романтического... посыла и низменного, житейского в одной фигуре, в одной творческой личности", как представляется это Сергеем Чуприниным.

Просто сам "конфликт" МЕДИУМ-ДЕМИУРГ мог трансформироваться в иные бинарные оппозиции, о которых мы упоминали в первой публикации: "небесное-земное; вечное-тленное; любовь-смерть; дух-плоть и т.п.".
И такая "структура" не обязательно должна представлять собой модель строгого баланса, как того требует Сергей Чупринин - в смысле, что "внимание... к своему собственному микрокосму должно поддерживаться, дополняться вниманием к большому космосу", или чтобы ирония или самоирония "уравновешивались и оттенялись патетикой".
Такое невозможно требовать в рамках каждого отдельного стихотворения. И даже если мы говорим в целом о поэтике того или иного автора, то и здесь не у многих поэтов можно обнаружить строгое "уравновешивание".

Скажем, если обратиться к тем же иронии и патетике в качестве "низкого" и "высокого" стилей, то, возможно, они "уравновешены" у Пушкина и у Маяковского, но ведь при этом мы имеем дело с далёкими друг от друга "поэтическими планетами".
А вот у тех же символистов - преобладает "патетика" - так же, как преобладает "ирония", скажем, у Саши Чёрного.
Мы уже не говорим о творчестве тех авторов, у которых и "ирония", и "патетика" приглушены, а то и чаще всего отсутствуют, как, например, у поэтов так называемой "тихой лирики" прошлого века.

А уж что говорить о современной поэзии, которая вобрала в себя - и это очевидно! - весь предшествующий двухвековой поэтический опыт, имея то важное преимущество, что она и неподцензурна, и широко публична.
О какой "нехватке" и каких "лакунах" может идти речь, если сегодня поэтический (пусть и стихотворный) поток заполнил все печатные и сетевые пространства, проник во все подвалы, пазы и щели - где только можно услышать поэта.
Безусловно, со всякого рода "шумом" и мусором графоманского волапюка.
В последнем как раз и проблема, а не в том, что чего-то "не хватает"
современной поэзии.
Её полифония обширна, тем более если учесть, что количество тем лирических стихотворений не так уж и много. Лидия Гинзбург в своей книге "О лирике" насчитывает их немногим более двадцати.
И уж вряд ли мы не найдём в современной поэзии стихов, в которых поэт не выражал бы глубокое понимание того, что всё в нём, в том числе и поэтический дар, - "божественного происхождения".

Например, лирический герой поэта Владимира Шемшученко, нашего современника, перед тем как взяться за перо, просит у Господа и дозволения на это, и вспоможения в том, чтобы преодолеть как раз тот самый "конфликт" между духом и грешной плотью:

"Святый Боже, дозволь говорить о Любви
что сияет над миром,
Укроти мой расхристанный разум
и мою ненасытную плоть,
Остуди меня, чтоб я не мог, уподобясь
шутам и сатирам,
Величайшею милостью –
Словом – пренебречь и пустое молоть.
Ниспошли мне в назначенный час, когда
тянется к солнцу травинка,
Когда мысль, запряженная рифмой,
превращается в росчерк пера, –
Пониманье того, что во мне все Твое,
даже эта кровинка,
Что из вены моей вытекает за пятнадцать минут
до утра...".

О "лакунах" правомернее всего говорить применительно не к современной поэзии, а к современной литературной критике, которая пока не в состоянии охватить в общем поэтическое пространство и произвести хотя бы приблизительную систематизацию и классификацию её многообразной палитры.
И здесь понятие "лакуна" оборачивается своим иным смыслом - как "ситуация не
непонимания или затруднения".
Критика сегодня действует фрагментарно, избирательно.

Каждый из исследователей
по своему критерию (эстетическому и вкусовому) ограничивается собственным кругом поэтов, своими "избранниками", полагая, что именно они представляют современную поэзию, яляются её пульсом. Дополняя тем самым поэтическую пестроту - критической.
Но одно дело субъективность в поэзии, а другое дело - субъективность в её исследовании.

Что же касается "диалектики", к которой апеллирует Сергей Чупринин и без которой, по его выражению, "история останавливается", то заметим, что у истории нет "остановок",
её невозможно притормозить. Даже вырождающееся явление имеет свою историю вырождения. А поскольку мы говорим об эволюции отечественной поэзии, то вектор её развития никак не изменить по воле нашего субъективного желания. Что есть то есть, и рассматривать её надо именно таковой.
Современная поэзия иная, но и одновременно, по диалектической сути, она всё та же, иначе она не была бы поэзией.
И это прекрасно продолжают осознавать и понимать наши поэты-современники, а вместе с этим и представлять весь спектр важнейших лирических тем:

"Стихи должны быть с тайным смыслом,
Чтоб строчка каждая в них жгла,
И чтобы баба с коромыслом
К колодцу с песней тихо шла.
И чтоб в них не было печали,
И чтоб печалили до слёз,
И чтоб стояли за плечами
И смерть сама, и сам Христос.
Чтоб в них и плакалось и пелось,
И чтоб шумела в них листва,
И чтоб была в них неумелость
Та, что превыше мастерства".
(Николай Зиновьев)
______

Пустот нет. "Бог сохраняет всё..."

==============================
PS.
Годами раньше, в тему:
Класс мастера Юрий Ряшенцев –
http://stihi.ru/diary/lstaneva/2022-12-13
18 причин, чтоб писать стихи –
http://stihi.ru/diary/martamihailova/2011-12-29