Посольство Ольги

За плечами — северные дожди над могилой мужа,
Темный терем, пологи из византийского шелка,
Сруб на пристани, струги носами в глубь,
где река все уже,
Погрузили гребцы резной сундучок
с золотой защелкой.
И далекий путь, и ромейская речь все ближе,
А беседа течет по-шведски и по-славянски.
Но придет переводчик, служанки жемчуг на нить нанижут,
Заскользят слова, как во Пскове зимой салазки.
А в груди — сосновые сны, горний посвист иволг,
И еще — предчувствие света соборных арок.
Муж сказал: "Я там шкуры собольи на солнце выволок.
Хельга, если поедешь в Царьград, вот, возьмешь в подарок".
Муж приходит во снах понурый, с соженными волосами,
И кому за него молиться, насупленному Перуну?
Провожали княгиню — так всласть на пиру плясали,
А она-то Благую весть заплетала в руны.
И — дворцовый зал, как овраг во свечах кипрея,
У придворных евнухов во кудрях серебрятся ленты.
Архонтисса медленно смотрит в сердце царя ромеев,
И вступают гусли, и торжествуют флейты.
Будешь, Хельга, есть у царя медвяные брашна,
Но за стол с собой он тебя все равно не посадит.
Мне здесь стыло, жена, как-то тяжко, темно и страшно,
А тебя уже ждет корабль на лазурной глади.
Архонтисса толкает за трапезой блюдо, и яство стынет.
И в глазах ее, и в рубиновом кубке бездонно сухо.
И поет купель, обнимая ее: Во имя Отца и Сына...
Да, Элени, —- во имя Отца и Сына, и Свята Духа.
7