Многодетные истории. Отрывок из романа. Глава 3

Машенька прервала мой сон плачем в четыре утра. Она топталась в кроватке, держась за ее высокие деревянные бортики и выглядывала, в ожидании меня или Дениса.
Я принесла малышке бутылочку молочной смеси, подобрала мягкие игрушки, с которыми дочка спала, и которые рьяно выбрасывала вон из кроватки в момент пробуждения – такой у нее был ритуал то ли баловства, то ли протеста и обиды, что родителей не оказалось рядом.

Дочка опустошила бутылочку, успокоилась и улеглась еще ненадолго, а я решила, что раннее пробуждение станет хорошим началом дня. Пока ребятня спит, успею поработать над книгой. В этом: и продуктивность, и воодушевление – мысли о том, что мое большое дело понемногу сдвинется с мертвой точки, определенно придавали сил.

Я сварила кофе и поставила на плиту кастрюлю с пшённой кашей – к пробуждению детей крупа успеет развариться.
Файл с рукописью смотрел на меня недописанными фразами свежей главы. Но, воспоминания – хрупкая вещь: стираются, ускользают, отступают, оставляя обрывки и отрывистые тени предчувствий, очертания покидающих душу деталей. Поэтому, я вела дневник. Он не был подробным и обязательным: мимолетные заметки о детстве наших малышей, их перлы, выдумки и достижения, мои восторги и редкие сердечные порывы, в болезненные моменты отчаянья.


Я открыла папку с личным дневником. Быстро прокрутила колесико компьютерной мыши, в надежде найти нужный день среди строчек. Невольно перечитывала обрывки истории, что проносились перед глазами, возникая на мониторе набором стройных предложений и длинных абзацев. Счастливые моменты и дни трудностей бросались колючими мыслями, вороша прошлое, задевая душу, и уносились прочь. А тот - живой кусочек нашей жизни, который я искала, прятался и молчал.
Нашлось другое – мои воспоминания о том времени, когда родился Леонид. Я обещала себе спешить, не теряться в перечитывании прожитых эмоций, но глаз зацепился за текст и остановиться я не смогла.

Шел первый год нашей многодетности.
Третий сын оказался для нас незапланированным подарком судьбы – отчаявшись после стольких лет лечения бесплодия, даже после рождения Богдана, мы с Денисом верили, что дети у нас могут получиться путем длительных лечений или при помощи эко. Никак иначе. Но Бог решил, что пора бы истории пойти другим сценарием и, когда Сене шел восьмой год, а Богдану было почти два, в нашей семье появился Лёнечка.
Испытание нависло надо мной серьезное. Привыкать к многодетным будням и к новому быту оказалось непросто. Но я не могла облегчить ситуацию и повернуть ее себе на пользу. Излишняя опека и больное чувство долга превращали меня в тревожную и неуемную наседку. Остальные мамы, казалось, способны превозмогать родительские трудности спокойно, шутя, отбросив обязанности на второй план, и не забивая голову списком дел, но не я. Я не позволяла себе отдохнуть; накормить детей едой из доставки, тревожась что она окажется вредной; доверять часть домашних дел мужу, потому что он погладит, вымоет, сварит по-другому; не могла выбрать личный комфорт, чувствуя, что облегченное материнство моему ребенку не принесет ничего хорошего. Весы выбора не уравновешивались и не склонялись в мою пользу. Я даже кормила младшего сына не лежа, хотя и неопытная мать в момент насыщения младенца, усталая и вымотанная, прилегла бы на боку и дремала, радуясь минутам тишины…

Лежачее грудное вскармливание было явно не моим коньком. Я тревожилась, что в монотонности процесса задремлю и наврежу своему ребенку. Истории, когда мать крепко уснула и придавила собственное дитя, наводили на меня отчаянный ужас, будто то было пережито мной лично. Поэтому ночь моя проходила сидя или в хождении по комнате – туда и обратно, покачивая младенца на ноющих от усталости руках.

Лёня был слабеньким, поэтому ел медленно. Прерывался, засыпал, сосал неторопливо с остановками на отдых. Каждое кормление длилось час-полтора. Ночи и дни слились в бесконечный и безотрывный грудной период. Если добавить к этому периодические пробуждения двухлетнего Богдана, плюс домашние дела, которые остались недоделанные (и нет лучшего времени на их завершение, чем то, когда дети спят), то на мой собственный сон приходились смешные и страшные одновременно цифры – час, два, большее три, но уже реже. Минусы многодетности видны в семьях, которые не имеют поддержки бабушек и дедушек – худшее, что случилось с нами.

Но обратиться за помощью нам было не к кому, а нанять бэби-ситтера оказалось финансово не под силу. И я безвыходно выживала первые трудные месяцы, надеясь, что время, когда станет полегче, наступит. Протянется, продлится, но наступит.
Вечерний список дел выглядел преодолимо, но в решении занимал уйму времени: после ужина выкупать и уложить малышей, помочь Сене с уроками, погладить вещи, перемыть посуду, что накопилась за день. Я засыпала стоя. Пора было принять ванну и лечь, пока Лёня не проснулся на кормление. «Хотя, полпервого ночи – прощу себе, помоюсь завтра», - подумала я.

Легла я на одну минуту. Или мне так показалось. Будто и не спала, легла и вздрогнула, разбуженная очередной порцией плача младшего сына. Вырванная из окутывающей темноты, которая наступила мгновенно, стоило мне прикрыть глаза.
 Я взяла Лёнечку и села с ним на край кровати. Он ел, я боролась со сном, кивала головой, терла глаза, зевала. Он ел бесконечно, сопя и громко причмокивая, будто передразнивая тиканье стрелок настенных часов. Я посмотрела на циферблат– было два сорок.

Попыталась оторвать Лёньку от груди и покачать. Он возмущенно закряхтел, угрожающе захныкал. Сдаваться не хотел. «Ладно, пусть ест», – подумала я.
Из спальни мне виден был коридор и край шкафа в прихожей. А тут - прямо передо мной, стоял большой шкаф для одежды с зеркальными дверцами. Я смотрела на свой исхудалый силуэт и на маленький комочек в руках, завернутый в тонкий детский плед, блеклый от частых стирок.

В отражении зеркальных дверей шкафа колыхнулось пространство - штора за моей спиной медленно приподнялась и замерла. Слабая часть меня внутри сжалась и окаменела в такт неожиданному. Сон сдернуло, дыхание перехватило, я слышала, как колотится мое сердце. Штора снова дернулась, и из-под ее ажурных краев выглянул кот. Я выдохнула.

- Напугал, бестолковый. Чего ты шатаешься ночью, не спишь? – Прошептала я ему.
Кот лениво вытянулся и запрыгнул на кровать. Штора протянулась вслед за ним, погладив краем пушистую спину и хвост кота, и вернулась в исходное положение, легонько покачиваясь. Кот замер, потом неожиданно спрыгнул с кровати и рванул в коридор, будто напуганный. Вечный ритуал перед походом в лоток – дикие бега по квартире, будто он умалишенный.

Через мгновение случилось жуткое и необъяснимое. Хотя, всему в жизни я спокойно находила логический мотив, не верила в магию и потустороннее, и считала себя психически здоровым человеком. Но произошедшее этой ночью, я объяснить не смогла.
В коридоре загорелся свет. Нет, не от лампы. Другой – рассеянный, ограниченный.
Будто кто-то зажег на обувнице свечу или фонарик, подсвечивая небольшую часть прихожей. Я растерялась, сидела, борясь с новой ледяной волной страха и паники. Через секунды свет погас и послышался перезвон колоколов. Сначала хмурым гулким окликом, низким, монотонным. За ним последовал нестройный перезвон высоких звуков. Такие колокольные мелодии звучат в фильмах ужасов, сопровождая ночную сцену на кладбище, с ожившими призраками или медленно и коряво ковыляющими, мимо могил, зомби.

Я любила ужастики в детстве. Но после рождения детей мне было не до просмотра телевизионных передач и сериалов. А если мы с Денисом и выделяли ночь на фильм, то соблюдали главное условие - сюжет не включал страдания, волнения и трагическую развязку. Я так уставала от бесконечных обязанностей, что не хотела в довесок смотреть на чьи-то сложности и драмы.

Жуткая музыка испугала, и согнала остатки сна, будто посреди ночной тишины раздались, безжалостно и неистово, грозовые раскаты.

- Денис, Денис, - пропищала я мужу, толкая его рукой, чтобы разбудить, - просыпайся, ты слышишь это?
- Что? Что случилось?
Он помятый и заспанный потирал глаза.
- Ты слышал? Что-то в прихожей…
- Что в прихожей?

Он зевнул, потянулся за телефоном, посмотреть который час, и, нажав на кнопку разблокировки, сощурился от яркого света экрана.

- Не знаю. В прихожей странный свет загорелся, и музыка, как на кладбище заиграла. Кошмар. Мне страшно. Сходи посмотри, что там…

Меня всю трясло, то ли от испуга, то ли от любопытства и тревоги одновременно, потому что если Денис помедлит, мы не узнаем, что происходило в прихожей. Наверное, больше от любопытства, потому что рядом с пробудившимся мужем страх постепенно рассеивался.

- Какая еще музыка? Какое кладбище?
Денис улегся на бок, поправляя подушку и принимая позу поудобнее.
- В коридоре звенели колокола! Прямо в квартире! Только что. И что-то светилось. Серьезно. Иди посмотри. Скорее…Мне страшно…
- Да ты уснула, наверное. Тебе приснилось, Машечка. Ложись спать, я покачаю…
Муж свесил ноги с кровати, готовясь встать и взять у меня сына.
- Да я не спала, ты что не веришь, что ли? Я сидела, кормила Лёню, и вдруг…
- Верю, конечно. Просто ты устала совсем. Тебе отдохнуть надо. Ты задремала, это сон.
- Ты издеваешься, что ли? – Я, взбешенная его спокойствием, готова была раскричаться и шепот мой был уже не таким аккуратным, - Ты меня еще в сумасшедшие запиши. Я не спала!
- Тихо, тихо, не кричи, - Денис подошел и взял Лёню.
- Я сидела на кровати и видела: сначала шторка поднялась, я испугалась, но оказалось, это кот бродит. Потом в прихожей какое-то свечение появилось, а после него зазвенели колокола. Прям, как в фильмах ужасов. Я сто раз про себя подумала, сплю или нет – я не спала, клянусь!
- Папа, мне страшно!
Сенька из соседней комнаты напугано и жалобно закричал, а за ним заревел Богдан.
- Ну вот, ты всех детей перебудила, - буркнул муж, - Ложись скорее, ты устала, тебе померещилось.
Денис положил спящего Лёню в колыбель и направился в комнату к ребятам. Я осталась сидеть на краешке кровати, чуть не плача.
- Я в шоке. Давайте в сумасшедшие меня запишем. Ничего мне не показалось, - возмущалась я почти про себя.

Я подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Синяки под глазами выглядели настолько пугающе, что даже тот колокольный звон им бы проиграл. Я на цыпочках подошла к выходу из спальни и выглянула – в прихожей не было никого и ничего странного или страшного. Одинокие тени, падающие на пол от шкафа и комода. И сидящий на обувнице кот. Странное происшествие. Со мной ничего подобного не случалось. Неужели, привиделось? Разве такое бывает?

Я упала на кровать, накинув на себя одеяло до самой макушки. Попыталась заснуть, но детский плач не давал. Пришлось вставать и помогать укладывать малышню.

- Да маме сон страшный приснился, - объяснял Денис старшему, - не было никакой музыки. Такого не бывает…

«Да уж, - подумала я, - ну я-то знаю, что не спала. Что тогда за колокольный перезвон раздавался в прихожей? Неужели от усталости?».

Но в странные последствия бессонных материнских ночей мне верилось слабо. К слову сказать, в мистику и потустороннее верилось еще меньше.

На следующий день надо мной нависало странное чувство, порожденное неожиданным недоверием мужа – впервые его недоверием ко моим словам. Его обличительная теория о моей усталости и недосыпах, которая по моим меркам расценивалась, как повод обратиться к врачу. И необъяснимый жуткий перезвон, сплетающийся в знакомую мелодию. Неприятный коктейль теорий и чувств путал мысли и не давал прийти в себя. Хотелось разгадать и доказать. Хотелось, чтобы ситуация повторилась, чтобы Денис услышал и поверил.

И она случилась. Через пару дней.
Он разговаривал по телефону на кухне, обсуждал проект, живо и нервно объяснял кому-то этапы работы. Я вышла из спальни и направилась в детскую. Но дойти не успела. За моей спиной послышался мелодичный медный перепев. Я замерла от страха и волнения – неужели я одна слышу колокольный звон, оживший в нашей квартире? Я обернулась и заторопилась на кухню.

- Ты слышишь? Ты слышишь? – Закричала я Денису, перебивая его телефонную беседу.
- Что?
- Музыку эту слышишь? Это она! Колокола…
Муж прикрыл динамик телефона ладонью, чтобы ответить мне.
- Подожди немного, я договорю…

Он отвернулся, завершая разговор. Я разочарованно посмотрела ему в спину. Звук в прихожей стих, и я не успела понять, откуда он доносился. Хотя, колокольный звон гулкий, словно само эхо – попробуй пойми откуда выпрыгнул: ударяется о стены, рассеивается, заполняет и окутывает собой пространство.

- Вон ты про какой звук, - Денис оборвал мои раздумья радостным выкриком, - а я-то думал, ты совсем у меня бедненькая замоталась.
Он направился в прихожую, и, пошарив в карманах ветровки, достал новый мобильник.
- На работе выдали второй телефон, чтобы с пусконаладчиками решать дела, а у него такая входящая мелодия дурная – я новую настроить не успел.

Муж, сияя улыбкой, держал в руке мобильник, похожий на огромную несуразную игрушечную рацию.
Я выдохнула. Телефон чуть не стал причиной моей шизофрении. Хорошо, что муж не успел мелодию сменить, а то так бы и гадала – приснилась мне или почудилась эта паранормальная история.

- Только не говори мне, что ты опять не выспалась…
Оторвав меня от записей, Денис зашел на кухню с Лидочкой на руках. Пора было начинать новый день, и я понимала, что в который раз не успела поработать над рукописью.
- Не выспалась, - устало и расстроенно произнесла я.
- А там в комнате уже все выспались, - сказал он, кивнув в сторону детской спальни.
- Ну пойдем тогда умывать, переодевать. Каша уже, наверное, готова…
Если подумать, счастье – не момент, не событие. Это не тот неожиданный всплеск, наплыв эмоций от победы, происшествия, встречи или судьбоносного дня. Счастье – это о достижении; о длинном, бесконечно длинном пути. Ты счастлив уже потому, что делаешь шаг, движешься, проживаешь дорогу, предназначенную тебе. Если, конечно, путь верный. По-другому, ты или погибаешь, или пребываешь в поиске. Дорог множество, вариантов, как прожить – тысячи. Правильного нет. Есть тот, который ты выберешь и полюбишь. Полюбишь, тогда твой путь – ежедневное осознание, что счастье это целая жизнь. Не момент, когда что-то вдруг случилось. А отдельный последующий шаг.

Уверена, наша семья - счастливая семья. Но история о ней - не призыв и не мотивация. Кому-то комфортно и с одним ребенком, кто-то выбирает свободу от родительства. Каждая семья счастлива по-своему и у каждой свои убеждения. Мы нашли себя в многодетности. Мы не представляем, что возможна другая реальность для нас. Я порой размышляю, чтобы я делала, если бы у меня не было всех наших многочисленных детей. Да, а что бы я делала тогда? Наверное, завела бы детей. Ответ очевиден.