Короли бензоколонок или контора дяди Сэма. Глава 3

Глава третья. Село Степанчиково и его обитатели.

Друг мой! Друг мой!
Не пытайся достоверно изобразить нас!
Лучше говори, преувеличивая.
Джером К. Джером.
“Трое в лодке, не считая собаки”.

Итак, контора процветала за счет дешевой рабочей силы, приток которой регулировался американской внешней политикой.
Объясняю.
В своем геополитическом противостоянии с Россией США планомерно и неукоснительно отламывали от пирога бывшей советской империи, переводя на орбиту своего влияния ее бывших сателлитов. И в описываемый период это были сначала Украина, а потом Грузия и Узбекистан.
Одной из составляющих мирной интервенции Америки в жизнь этих стран, была иммиграционная политика.
В тот период американские власти предоставляли реальные преференции гражданам бывших республик СССР, когда-то ближайших союзников России - Украины, Грузии и Узбекистана.
Именно на те годы «активного ухаживания» приходится пик выдачи гостевых виз B-2 гражданам этих молодых, верящих в свою независимых государств.
Я оказался в первой волне – в украинской, но в отличие от прибывающих через отдел по трудоустройству я пришел в Контру со стороны, можно сказать, по блату.
В первый вечер своей американской жизни за столом, приютившей меня семьи С-овых, мне был задан вопрос: сколько у меня с собой денег, и что я собираюсь делать. Ответил честно: привез с собой $400, после похода в местный Liquor Store (магазин «Вино-Водка») осталось $350. Что же касается планов, то с первым дилижансом поеду в штат Теннесси к своим знакомым христианам-евангелистам.
Они мне денег должны за продюсирование и выпуск религиозной программы “Shekinah” на харьковском телеканале «Орион». Поживу у них. А там посмотрим.
Помолчали. Подумали. Сбегали в магазин за добавкой. Еще раз подумали.
Еще раз посчитали мои деньги. Оставалось $300. Билет до Теннесси стоил около $200.
Пришли к консенсусу, что мне следует задержаться в Филадельфии и заработать на комфортный проезд и проживание в Теннесси. Работу (по замыслу Судьбы) нашли незамедлительно.
«Кузен» Дима С-ов позвонил своему дальнему родственнику Яше К-ому, который работал в Конторе дяди Сэма. У них там оказалось вакантное место заправщика в ночную смену. Работа была временная, но, по тем временам, хорошо оплачиваемая -
$4 в час. Приступать надо было завтра.
Вместе с первым лучом все еще теплого октябрьского филадельфийского солнца забрезжил на горизонте мой зыбкий шанс зацепиться и пустить корни жизни на голой скале американской Terra Desiderata («Земле желанной»).
В те времена, в начале 90-х, американские законы были лояльны к таким как я - путешествующим иностранцам. Процесс регистрации был относительно прост. Как уже упоминалось, при въезде в США выдавалась форма I-94, определяющая срок пребывания в стране, как правило, 3-6 месяцев.
В эти сроки мне удалось получить Social Security Number – идентификационный номер, Driver’s License (водительское удостоверение) и открыть счет в банке. Начал с того, что просто зашел с улицы в отделение Social Security, заполнил анкету и через неделю получил удостоверение с идентификационным номером, правда, без права на работу. Тем не менее, наличие этого номера позволило мне сдать экзамен по вождению и получить водительские права США, а затем отрыть счет в банке.
Этого хватало, чтобы уверенно чувствовать себя в обществе.
Человек с таким набором документов мог спокойно существовать в Америке минимум
5 лет, т.е. до истечения срока годности водительского удостоверения. Проблемы могли возникнуть только, если ты нарывался на иммиграционные власти. Полицию же устраивали водительские права, их не интересовало, просрочил ли ты срок пребывания в стране или нет. Даже при аресте за какое-либо правонарушение полиция никогда не сообщала в службу по борьбе с нелегальной иммиграцией о статусе задержанного.
Не то, чтобы помогать смежникам было не принято, просто в Америке никто не работает больше, чем того требует контракт. Как говорил отец американской нации Бенджамин Франклин: «Время – деньги!» А в данном случае за сверхурочные никто не платит.
Вспомнился случай из 2013 года. Тогда, после теракта на Бостонском марафоне, ФБР активно проводило рейды по местам проживания выходцев из бывшего СССР, выявляя возможных пособников террористов. Пришли они и в один из наших «служебных домов». Попросили всех проживающих предъявить документы, пробили их по свой базе данных, но особо опасных лиц не обнаружили. Уходя, обратили внимание на антисанитарное состояние в доме и заставили жильцов вымыть полы, после чего покинули расположение нелегалов-гастарбайтеров с чувством глубокого удовлетворения и выполненного долга.
Власти США, в частности ФБР, знают если не все, то много о незаконно находящихся в стране иностранцах, однако закрывают глаза на этот факт, как и на использование этих иностранцев в качестве нелегальной рабочей силы.
В принципе, ничего не изменилось в Америке со времен антирабовладельческого романа «Хижины дяди Тома». Рабский труд - основа многих бизнесов в современной Америке. Там, где американские граждане, работать не желают из-за мизерной зарплаты и экстремальных условий работы, привлекаются нелегалы: мексиканцы, индийцы, непальцы, выходцы из бывшего СССР. Масштабное применениями нелегалов наблюдается в строительстве, стрижке газонов, уборке торговых помещений, работе на бензоколонках.
Через три месяца после приезда в США я занял у Димки С-ова $1,000 и купил подержанный автомобиль Huyndai Accent 1987 года. Приобретенная мобильность была
по достоинству оценена руководством компании, меня назначили менеджером на одной из станций.
Следующим этапом стало создание кредитной истории, процесс очень кропотливый, ибо дается кровью и потом, здесь также требуется чрезвычайная аккуратность.
Для начала я открыл в банке сберегательный счет, положил туда $400 и оформил дебитную карточку. Я стал использовать карточку при покупках, не превышая предела $400, и исправно платил всю ежемесячную сумму, указанную в выписке из банка, не задерживая платеж ни на один день. Банк делился информацией о моих своевременных платежах с другими финансовыми организациями.
Через шесть месяцев я стал получать предложения от различных банков предоставить мне кредит. Сначала до $1,000, а потом и больше.
Через три года я был в состоянии получить кредит для покупки двух новых автомобилей Honda, ведь моя кредитная история была безупречна, я пользовался доверием у кредиторов.
Вся Америка живет в долг. Это напоминает мне огромный мыльный пузырь, готовый лопнуть в любой момент. И современная история знает примеры тому, например, кризис 2007-2008 годов. На конец 2019 года каждая американская семья должна в среднем $38,000 за ипотеку и $16,000 по кредитным карточкам. Средняя зарплата в США составляет $87,000. Уже не первое поколение американцев живет в кредит.
В кредит берется все: дом, машина, медицинская страховка.
Такое «существование в кредит» обусловлено многими факторами, определяющим из которых можно назвать саму структуру товарно-денежных отношений в этой стране.
Она выстроена таким образом, что среднестатистический американец буквально вынужден пользоваться кредитками и брать в долг.
Все начинается сразу после школы. Дело в том, что в США не принято долго жить с родителями, и самостоятельная жизнь молодых людей начинается уже после выпускного вечера. На первых порах многие поселяются в общежитиях и на съемных квадратных метрах, но с появлением семьи ситуация меняется. Приобретение собственного жилья становится вынужденной необходимостью. Просто так принято, так заведено. Это программа, заложенная родителями, школой и обществом. Но единовременно выложить настолько крупную сумму может, понятное дело, не каждый, здесь-то и оформляется первый кредит. Чаще всего, берется кредит наличными, т. к. он дает максимально выгодную кредитную историю, без которой в Америке не выжить.
Любая кредитная история позволяет накопить определенное количество бонусных баллов. При своевременной выплате всех платежей количество баллов постоянно растет и в дальнейшем служит подтверждением платежеспособности и надежности. А это, в свою очередь, прокладывает тропинку к получению следующих кредитов.
На конец 2020 года Национальный долг США превышает 27 триллиона долларов. Но дело тут совсем не швах (скверно). Этот мыльный пузырь все еще крепок!
Сейчас многие рассуждают о том, что ситуация, сложившаяся в экономике США, чем-то напоминает период конца 1990-х годов, когда на рынке надулся «пузырь доткомов». Этот термин происходит от английского dotcom (.com). Так называются компании, чья бизнес-модель целиком основывается на работе в рамках сети Интернет.
Капитализация всех компаний, обращающихся на всех биржах на территории США, недавно превысила $45,5 триллионов, из которых непосредственно американских акционерных обществ – на $37 триллионов (из них публичные $31 триллион).
Может на американском рынке снова надулся пузырь, который готов в любой момент лопнуть?
Совсем нет!
На самом деле у нынешнего технологического бума очень много отличий от того, что происходило в конце 1990-х - начале 2000-х годов. Во времена «доткомов» у американских корпораций практически не было прибылей - даже такой гигант, как CISCO (одна из крупнейших в мире компаний, специализирующихся в области высоких технологий), на тот момент была в долгах, как в шелках. Теперь же у компаний есть прибыли. Они стоят дешевле, чем тогда, а денег зарабатывают очень много. Отношение чистой прибыли к выручке очень высокое. Если 30 лет назад оно составляло 6%, то теперь это 9%. Это очень много. В Европе, например, этот показатель остался на уровне 5–6%.
Кроме того, не следует забывать, что американские компании 70% выручки получают от продаж внутри Соединенных Штатов. При этом прибыль европейских компаний зависит от местного рынка только на 45%. Продавцов нет - американский госдолг держат все пенсионные фонды, которым нужны деньги.
Через 20 лет пенсионеров в США будет вдвое больше, чем сейчас. Пенсионным фондам нужны деньги, и поэтому такие бумаги никто продавать не будет. А те небольшие объемы долговых бумаг как корпоративных, так и государственных эмитентов, которые понемногу продают иностранные держатели, скупают сами американцы.
Таким образом, долг постепенно переходит в США, увеличивая стабильность финансовой системы. Акции тоже никто не будет продавать – ни арабские шейхи, ни норвежские пенсионные фонды. Скорее наоборот - покупать. Если и говорить о каком-то подобии пузыря, то это можно сказать разве что о рынке облигаций. И то это в большей степени касается Европы, где доходность 10-летних облигаций меньше 1%. Европейские облигации явно переоценены и держатся только за счет скупки их Европейским Центробанком. Он выдает деньги дешево под низкокачественные активы. Американские же бонды дают доходность около 2%.
Говорить о внутриполитических рисках тоже не приходится, поскольку даже при попытках импичмента Дональда Трампа на финансовых рынках это слабо отразилось. Согласно опросу Wall Street Joural, проведенному среди 140 управляющих фондов, финансисты опасаются геополитических рисков, в то время как политическая ситуация внутри страны их мало волнует.
Специально обрушать финансовый рынок в США тоже никто не заинтересован: подорожание ценных бумаг напрямую связано с ростом благосостояния американцев.
При растущих рынках люди уверены в будущем, у них больше возможностей тратить, брать ипотеку, что опять же способствует развитию экономики.
Итак, вся Америка берет в долг, тратит, получает удовольствие от жизни и надеется на лучшее. Но я, в силу своего советского воспитания, в долги залезать не любил и, как было упомянуто выше, выплачивал все сполна и в срок. Мой кредитный рейтинг превышал 800 пунктов, т.е. был почти максимальный. Я пестовал свой рейтинг и гордился им.
Но и на старуху бывает проруха.
Как писал древнеримский поэт Гораций в своей «Науке поэзии»:
«И добрый наш старец Гомер иногда засыпает.»
Используя античный гекзаметр, скажу:
«Горе тому, кто помочь недостойному мужу решился…»
Поясняю.
В начале 2000-х орбиту моей налаженной американской жизни пересек астероид по имени Давид М-зе.
Он работал менеджером на одной из наших бензозаправок. Молодой, талантливый, инициативный, к тому же прекрасно разбиравшийся в компьютере, что было весьма привлекательно в тот период повальной компьютеризации. Не удивительно, что наша Контора согласилась спонсировать его рабочую визу и учебу в местном колледже.
Я, естественно, с симпатией относился к перспективному сотруднику компании и всячески покровительствовал ему.
Однажды Давид обратился ко мне с просьбой выступить в роли” cosigner” - поручателя при покупке автомобиля, т.к. его кредитной истории было недостаточно для оформления кредита. Я, опрометчиво доверившись, согласился. Машина - Honda Civic -была куплена. Давид, как говорят американцы, “had fun”, т. е. имел удовольствие, а я, уже через полгода, как говорят в местной еврейской диаспоре, «имел цурес»,
т. е. проблемы и головную боль.
Дело в том, что Давид сменил место работы и переехал в Нью-Йорк, причем, адреса не оставил. Какое-то время все было тихо, но затем я стал получать уведомления из банка о неоплаченных платежах за машину.
Мои звонки Давиду сначала с неохотой принимались, а потом стали игнорироваться.
Дабы не осложнять отношения с банком и не портить себе кредитную историю я стал платить за машину Давида, но через пару месяцев решился на крайние меры. Я нанял частного детектива, который вычислил место проживание моего подопечного и собрал данные о его финансовом и социальном положении.
Результаты были неутешительными: постоянной работы нет, машина была в аварии, после которой сам Давид стал временно недееспособным.
После консультаций с банком я прекратил выплаты по долгам Давида, что дало банку право начать процесс экспроприации автомобиля. Злополучную машину нашли, забрали, оценили ее ущербное после аварии состояние в мизерную сумму и выставили мне окончательный счет на круглую сумму, которую я по решению суда смиренно заплатил.
При этом мой идеальный кредитный рейтинг был полностью уничтожен…
Эта история имеет продолжение.
Через несколько лет Давид позвонил мне с просьбой выдать ему документы по оформлению рабочей визой H-1, которой я занимался в бытность его работы в нашей компании. Они ему были крайне необходимы для легализации в США.
Мои условия были просты, справедливы и благородны - компенсация всех моих затрат и потерь, связанных с проектом «Автозаём», в обмен на пакет документов.
Я получил свои деньги, простив ему уничтоженный кредитный рейтинг.
Мой юный грузинский авантюрист, прикрываясь мамой и юной женой, избежал серьёзного мужского разговора, но, надеюсь, понял, что на всякую хитрую жопу найдется хер с винтом. Oт Судьбы не убежишь!
Особенности бензозаправочной работы в США подтвердили общеизвестные аксиомы:
1. Человек привыкает ко всему;
2. Рутина изнуряющей работы хорошо воздействует на физическое состояние и амбиции;
3. Стремление выжить в новой среде обитания укрепляет волю и закаляет характер;
4. Когда думаешь позитивно и настроен оптимистично, то все получится.
5. Если чего-то в твоей жизни было много, то станет мало, и наоборот.
И еще. Невероятно, но факт: за первые шесть лет моего нахождения в Штатах я ни разу не обратился к врачам, и не только потому, что у меня не было медицинской страховки, просто я дал себе такую установку - не болеть. Здесь сработала великая сила самовнушения. Новые реалии жизни лишили меня свободного времени, ведь работать я стал так, как никогда раньше не работал.
График существования и выживания - в режиме 7 дней по 12 часов - был следующим:
18.00 - 18.30 - подъем и душ
18.30 - 19.00 - завтрак: две сосиски с макаронами
19.00 - 20.00 - на работу: пешком и на автобусе
20.00 - 08.00 - работа, на которой я пробегал 5-7 километров
08.00 - 09.00 - домой: на автобусе и пешком
09.00 - 09.30 - душ
09.30 - 10.00 - ужин: две сосиски с макаронами
10.00 - 18.00 – сон, крепкий и беспробудный несмотря ни на что.
И так день изо дня - бег по кругу, nonstop.
Расходы были расписаны до центов.
Мой месячный доход составлял $1,456 ($4 х 364 часа).
Рент - $250 (50/50 с Димой Свербиловым).
Коммунальные услуги - $50.
Питание - $100 (исключительно в дешевом магазине ALDI).
Проезд - $72 ($2.40 в день за проезд в автобусе).
Сигареты - $28 (я тогда еще курил).
Телефонные звонки в Харьков - $400 (тогда это было дорого).
Итого - $900.
С учетом чаевых удавалось откладывать по $500 в месяц.
Физическая форма была на пике.
Я сбросил 8 килограммов, стал подтянут и привлекателен. Некоторые местные одинокие девушки были конкретно заинтересованы во мне…
Но, во-первых, я как истинный Штирлиц, чтил честь и кодекс одинокого и женатого мужчины в русской общине Филадельфии, где, как известно, ты только пукнул, а все уже знают, с кем, где, когда и что ты ел накануне.
А, во-вторых, первым делом на тот момент были для меня самолеты, то бишь работа,
и в ней я был заинтересован больше, чем в романтических отношениях.
Работа нуждалась во мне, и отвечая ей 24-часовой взаимностью, я стал расти
в компании. В моем подчинении уже было десяток станций, я стал смотрящим (“supervisor”) и миноритарным партнёром дяди Сэма. Как он и обещал мне, я превращался в состоятельного гражданина США.
По началу раздражало излишнее внимание со стороны местных харьковчан, знавших меня еще по прежней жизни. Люди приезжали на бензоколонку просто посмотреть на меня. Вот он, живой Евгений Бобков, тот, что из телевизора.
Я чувствовал себя хомячком в аквариуме.
Но потом ажиотаж поутих.
Тут ведь, в «русской» диаспоре, хватало и других звезд советской эпохи.
Был даже свой генерал КГБ в отставке!
И каждый второй иммигрант утверждал, что в прошлой жизни был большим начальником
и очень уважаемым человеком.
На эту тему вспомнился анекдот:
«Брайтон Бич. Моросит холодный осенний дождь.               
По улице семенит промокшая, кудлатая, колченогая дворняжка.
Она останавливается перед витриной ресторана, смотрится в свое отражение и говорит: "А в Союзе я была восточноевропейской овчаркой…"
За 25 лет работы в Конторе я своими руками пересчитал миллионы долларов, прокачал тысячи галлонов бензина, принял на работу и уволил сотни людей, пережил десятки ограблений и нападений. Мой ежегодный автопробег превышал длину двух экваторов (более 80 тысяч километров).
Территория, за которую я отвечал, простиралась от предгорий Аппалачей до Атлантики и от Нью-Йорка до Балтимора.
А сколько необычных событий я пережил и сколько интересных историй услышал от своих многонациональных соратников, моих собратьев по ежедневному тяжелому труду, героев маленьких и больших трагедий и комедий, тех, кто реально создавали величие Конторы дяди Сэма, тех, кто и были настоящими королями бензоколонок.
Вот несколько вспышек-воспоминаний из жизни нашего АРФА-американского содружества.

Гулям.
Начну с него, ведь 25 лет назад я пообещал ему, что напишу книгу и вспомню о нем.
У себя на родине, в Пакистане, Гулям был полковником сухопутных войск. В очередной раз изменившаяся политическая обстановка в стране заставила его оставить службу и, использовав свой статус землевладельца (унаследованный гектар апельсиновой рощи), подать документы на получение сельскохозяйственной визы в США, которую ему выдали по ходатайству одной фирмы во Флориде сроком на один год с правом продления максимум до трех лет и обязательством работать исключительно на эту фирму. Так как Гулям уже пару-тройку лет работал на бензозаправках, предположу, что виза его была давно просрочена и шансов на легализацию у него было немного.
Гулям был по-военному суров, немногословен и высокомерен. Он научил меня обращаться с бензиновым пистолетом, мыть лобовые стекла и проверять масло в двигателях машин, а также делать дневные отчеты.
Но относился он ко мне как старослужащий к новобранцу: принеси, подай, сбегай. Пришлось вразумлять полковника, что он имеет дело не с рядовым, а с лейтенантом, да еще Советской Армии. Однако и после моего назначения менеджером станции, то есть начальником над ним, он вел себя по отношению ко мне без особого пиетета и подобострастия.
Все изменилась одним февральском вечером 1996 года.
Мусульманский месяц Рамадан был в полном разгаре. Гулям страдал, но терпел и с достоинством держал пост. С нетерпением наблюдал он за закатом солнца, в ожидании вечерней молитвы и разговения. В феврале солнце садилось рано, и еще до окончания своей смены Гулям успел не только помолиться, но и отведать фиников с водой. Настроение его улучшилось. Он даже улыбнулся мне.
Я человек отзывчивый и, решив его порадовать, запел на урду:
«Pukaarataa chalaa hoo mai, galee galee bahaar kee
bas yek chhaanw julf kee, bas yek nigaah pyaar kee…»
В моем вольном переводе:
«По весенней дороге вдоль полей изумрудных
мчусь навстречу Судьбе в ожидании чуда …»
Это была лирическая песня Мохаммеда Рафи из популярного индийского кинофильма “Mere Sanam” (в переводе «Моя любимая»), который снимался в 1965 году в пригороде Лахора, родного города Гуляма. Песня, используя военную терминологию, произвела эффект разорвавшейся бомбы. Это было прямое попадание в сердце пакистанского полковника. После минутного ступора Гулям спросил: «Откуда ты ее знаешь, bhai («брат» на урду)?»
Пришлось рассказать, как в далеком1983 году я пел эту песню на концерте индо-советской дружбы в городе Бокаро, штат Биxар, где работал переводчиком по линии внешнеэкономической организации «Тяжпромэкспорт».
Слово за слово, мы обменялись историями из своей прошлой жизни…  Чем больше знаешь о человеке, тем лучше его понимаешь. А от понимания до уважения - рукой подать.
С тех пор я уже не видел надменности во взгляде Гуляма.

Моя полиция меня бережет.
К полиции у меня лично отношение двоякое.
С одной стороны, присутствует подсознательный страх перед репрессивными органами, унаследованный от деда Василия, проведшего 5 лет в фашистском плену и 10 лет в сталинских лагерях, ведь существует мнение, что пережитый страх передаётся по наследству посредством генетической памяти.
С другой стороны, американская полиция, в отличии от советской милиции, вызывает у меня уважение за более высокую степень организованности и порядочности.
Однако, как и у большинства русских американцев, желания сотрудничать с правоохранительными органами США у меня никогда не возникало. И дело тут не только в специфике нашей работы, предполагавшей использование нелегалов. Мои современники – поколение оттепели 60-х годов двадцатого столетия, первое поколение не репрессированных граждан СССР в подавляющем своем большинстве презирали «сексотское» (от «секретный сотрудник») сотрудничество с МВД и КГБ, считали это ниже своего достоинства.
В Америке с полицией у меня сложились довольно хорошие отношения.
Копы «присматривали» за нашими станциями: заезжали попить кофе, поговорить о криминальной обстановке, частенько заступались за нас в конфликтах с чересчур наглыми клиентами. Раз в году я дарил им сувениры, как правило, макеты бензовозов различных нефтяных компаний.
Работал у меня Михаил М-ер, тихий и порядочный мужчина. Приезжал издалека три раза в неделю на своем стареньком «Понтиаке Фиеро».
Однажды, завершив в полночь свою смену, Миша обнаружил, что его поизносившийся Росинант не заводится. Надо было как-то добираться домой, а общественный транспорт туда, где жил Михаил, не ходил. На его счастье, подъехал полицейский и осведомился, что произошло. Узнав, что Миша работает у меня, предложил довезти его до дома. Подъезжая к границе своего района, добрый «самарянин-коп» вызвал по рации смежника, который принял и доставил Мишу до места назначения!
Вот такой вот полицейский эскорт сервис!

Спасение котенка
Как он туда попал, никто не смог объяснить. Возможно, при смене фильтров рабочий оставил дверцу диспенсера открытой, и беспризорный котенок спрятался в ней.
Через сутки из нутра оборудования стало доноситься жалобное мяуканье. Когда ребята открыли диспенсер, то обнаружили в его нутре незадачливого пришельца, запутавшегося в электропроводах.
Целые сутки бойцы пытались высвободить котенка, но тщетно. Надо было резать провода, что означало вывод из строя оборудования, а такую ответственность они на себя взять не могли. Находка обнаружилась в субботу, и ребята ждали понедельника, чтобы позвонить мне для принятия решения, а тем временем кормили котенка молоком и утешали, как могли.
В понедельник с самого утра я примчался на станцию, обрезал провода и освободил из пленения ошалевшего котенка, который, не поблагодарив, стремительно умчался в густые заросли находящегося по соседству заповедника.
Ремонт оборудования, к счастью, оказался незначительным.

Очевидное – невероятное.
В городе Оушен-Сити, на нью-джерсийском побережье Атлантики работал у нас Ахмад из Ташкента. Добрейшей души человек, к тому же прекрасный повар. До сих пор вспоминаю его вкуснейший плов.
Жили наши рабочие в съёмном доме в миле от бензозаправки. Ходили на работу и обратно пешком.
В маленьком курортом городке все их знали. Как-то раз Ахмад загрустил. Может, устал, а может плохие новости с родины получил. Пошел в «ликёрку», купил водки и напился, чего раньше, надо признать, с ним никогда не случалось.
А рано утром чувство долга и ответственности подняло его и повело на работу. С перепоя походка Ахмада была весьма нестойкой, выдающей безуспешную борьбу его организма с алкогольной интоксикацией.
Это не осталось незамеченным местным патрульным полицейским. Медленно следовал он за одержимым и страждущим Ахмадом, а когда утвердился в намерении пьяного узбека приступить к работе, аккуратно усадил его в полицейскую машину и отвез домой с пожеланиями быстрейшего протрезвления.
Уровень демократии измеряется расстоянием, которое гражданин может пройти, не предъявляя удостоверения личности. Полицейский думал прежде всего о безопасности Ахмада и окружающих его людей, а не о проверке документов, которых, у Ахмада и не было, так как на тот момент он уже нарушил срок разрешенного пребывания в США и был на нелегальном положении…

Казнить нельзя помиловать.
(Расставьте запятые!)
На бензозаправках водится не мало кэша (наличных). Об этом знают все, и любители легкой наживы - наши постоянные «клиенты». Редкий месяц какую-нибудь из наших станций не грабят.
В тот майский воскресный вечер 1998 года мы с женой сидели дома, пили душистый чай “Earl Grey” и смотрели популярный американский ситком (ситуационная комедия) “3rd Rock from the Sun”.
Идиллию семейного досуга нарушил мой сотовый телефон. По настойчивости вызова я понял: что-то произошло. И не ошибся. Звонили со станции, находящейся через дорогу от места нападения (две наши станции были напротив друг друга), и сообщили, что они видели, как на той стороне на рабочего было совершено вооруженное нападение.
Пострадавшим был Алик, крымский татарин из Узбекистана, работавший у нас нелегально. К счастью, станция была всего лишь в пяти минутах езды от моего дома. Когда я приехал, то увидел, что там все залито кровью.
Алику пробили голову, он был в сознании, но близок к обмороку. Ни права на работу, ни медицинской страховки у Алика, конечно же, не было. Я срочно вызвал нашего «дежурного хирурга» Петю (действительно дипломированного врача родом из Краснодара), работающего менеджером на одной из наших станций. Петя стремглав примчался и забрал Алика к себе домой, дабы зашить ему голову и остановить кровотечение. Мне надо было вызывать полицию, так как вместе с наличными разбойники унесли электронный кассовый аппарат, без которого станция работать не могла.
Сначала я отмыл от крови пол, стол, стул, окна, двери. Затем переоделся в форму SUNOCO (бренда, под которым мы работали на той станции) и только потом вызвал полицию, сообщив, что на меня было совершено нападение. Копы прибыли мгновенно, сразу на двух машинах. Я был краток и талантлив: сообщил, что нападавших было двое, оба в масках и перчатках, что, оттолкнув меня, бандиты вырвали с корнем кассовый аппарат и убежали по направлению к расположенному за станцией кладбищу. Поиски отпечатков пальцев результатов не дали, ведь я качественно вымыл все поверхности.
В это время полицейские получили по рации сообщение от экипажа третьей машины, что недалеко от места преступления задержан подозрительный тип. Меня повезли на опознание. Первый (и даст Бог последний раз) я ехал в полицейской машине на месте арестованного. Ощущение не из самых приятных. В патрульных машинах США в задней части салона находится место для задержанного. Оно отгорожено решеткой от того места, где сидят офицеры. Двери в этой части салона нельзя открыть изнутри, а еще там нет обивки сиденья. Последнее сделано для того, чтобы эту часть салона было проще чистить.
Наша машина остановилась перед задержанным.
Ему фонариком осветили лицо…
Я внимательно вгляделся в него, но, как вы понимаете, не стал брать на себя грех лжесвидетельства, поэтому «не узнал» ночного странника. Был ли это один из грабителей или нет? Ответ знает только ветер, который не на шутку разыгрался в ту ночь…
На базе моих «свидетельских» показаний был составлен полицейский протокол. Дальнейшее расследование, конечно же, забуксовало и «почило в бозе» на пыльных полках полицейских архивов. Страховая компания покрыла ущерб от ограбления
Алик выжил и еще пару лет работал у нас, но уже в дневную смену и в менее криминогенном районе.
А потом он уехал в Крым бороться за землю своих предков.

Преступление и наказание.
В начале 2000-х приток дешевой рабочей силы стал иссякать, так как после теракта 9/11 ужесточились иммиграционные законы. Пришлось искать ресурсы внутри страны.
Я стал размещать объявления в местных русскоязычных газетах в так называемом столичном округе (Metropolitan Area), куда входили Нью Йорк, Филадельфия и штат Нью-Джерси.
Интервьюировал я кандидатов по сотовому телефону. Лично с ними не встречался, просто передавал их данные “нуждающимся” менеджерами станций, а те уже договаривались об условиях работы и проживания.
Некто Алекс позвонил мне с нью-йоркского телефона. Поговорили. Оказалось, он работал у знакомого нам бизнесмена Йоси на севере Нью-Джерси. К сожалению, Йося скончался за пару лет до описываемых событий, и получить какие-либо референции о качествах Алекса не представлялось возможным.
Я передал телефон Алекса филадельфийскому менеджеру Расулу, и тот принял его на работу.
То ли от усталости, ведь Расул уже неделю работал в одиночку, то ли от непоколебимого, но ошибочного мнения, что новобранец от меня, а значит надежный, но менеджер нарушил главное требование при приеме на работу: не взял на хранение документы рабочего, к тому же поставив его работать в ночную смену в полном одиночестве.
На следующий день в Филадельфии выдался сильный снегопад, движение в городе был парализовано, а когда снег расчистили, и Расул смог добраться до станции, то обнаружил, что его подопечный ночник исчез вместе с выручкой за два дня, всеми сигаретами и лотерейными билетами. Общий ущерб был оценен в 30 тысяч долларов США.
После составления полицейского отчета мы, конечно, обратились в страховую компанию с просьбой возместить потери, но у них возникли вопросы к нашим правилам безопасности при принятии на работу.
И 30 тысяч повисли над Расулом, как Дамоклов меч.
Деньги были неподъёмные и мы решили вернуть их, отловив аферистов. Схему ньюйоркцев, а они базировались в Бруклине, мы разгадали быстро. Поступал звонок по объявлению в русскоязычной газете, оговаривались условия работы, «засланный казачок» прибывал к месту назначения и при первой же возможности вызывал сотоварищей с транспортом для своей эвакуации вместе с деньгами и товаром. Так как я давал свое объявление с пенсильванского телефона для работы в Филадельфии, мы решили дать подобное объявление с нью-джерсийского телефона, предлагая работу в Нью-Джерси. Клиент клюнул через пару недель. Кандидата тоже звали Алекс и он был из Нью-Йорка. Все сходилось. Но в лицо его видел только Расул. Поэтому мы вызвали обоих для очной ставки на нашу центровую станцию в городе Пальмайра, штат Нью-Джерси.
Алекс приехал раньше. Я встретил его в зале большого магазина при бензоколонке, представился, просмотрел его документы - это была грин-карта сомнительного качества на имя Алекса Иванова. В ожидании Расула я развлекал пришельца рассказами о специфике, сложностях и преимуществах нашей работы. Рядом с нами расположилась группа мексиканских товарищей, выстроившихся в очередь в check cashing (обналичивания чеков) - в ту пору мы предлагали и такой сервис. И тут зашел Расул. Узнав обидчика, он с ходу ударом ноги в голову отправил Алекса в нокдаун. На виду у изумленной мексиканской публики мы подхватили обмякшее тело бедняги и забросили в мой джип.
Позже, под воздействием жесткого психологического прессинга, Алекс согласился сотрудничать и дал мне телефон своих соратников.
Я позвонил в их нью-йоркский штаб и предложил бартер: Алекса - в обмен на похищенные деньги и товар.
Они обещали подумать, но так и не перезвонили. “Слили” своего дружбана.
Пришлось выходить на связь с дядей Сэмом и информировать его о сложившейся ситуации.
Сеня внимательно выслушал меня и посоветовал посмотреть на произошедшее под другим ракурсом: мы по сути дела похитили человека и требуем за него выкуп.
Сэм настоятельно рекомендовал мне отказаться от самодеятельного киднеппинга и незамедлительно сдать «пассажира» в полицию. Пришлось признать его безусловную правоту и согласиться с вескими доводами.
Мы привезли незадачливого афериста в филадельфийский полицейский участок (по месту предыдущего преступления), где я сдал его с рук на руки детективу, расследующему это дело.
Первая часть операции «Возмездие» была завершена.
Мы стали ждать результатов следствия и вызова в суд.
Через месяц начались слушания.
На первое заседание суда Алекса привезли из КПЗ и назначили ему бесплатного адвоката, на втором, по ходатайству этого адвоката, его освободили из-под стражи под залог, а на третье он не явился вообще по причине «невозможности определения местонахождения обвиняемого».
Система либерального и политически корректного правосудия в США - это отдельная тема, требующая отдельной главы.
Приведу лишь один пример.
Человек, сымитировавший падение на территории одной из наших бензоколонок и отсудивший у нас $30,000 за получение якобы тяжких увечий, оказался убийцей, отсидевшим срок и получавшим от государства пособие на оплату консультаций у психотерапевта, дабы преодолеть депрессию, вызванную его нахождением в тюрьме!!!
В данном конкретном случае денег от грабителя Алекса мы так и получили, но, к радости Расула, страховая компания всё-таки компенсировала нам 90% убытков.
Остаток в $3,000 был прощен Расулу за его филигранно исполненный «толлйо чхаги» (в таэквондо – боковой удар ногой).

Котлеты по-киевски.
Отношение клиентов к работникам бензоколонок было разным.
Большинство воспринимало нас как дополнение к оборудованию. Для них, спешащих по своим делам, мы были безликими и бездушными призраками. Завсегдатаи и соседи уважали за каторжный труд несмотря на наш утомленный взгляд, замурзанный внешний вид и тяжелый русский акцент. Были и такие, и имя им легион, кто открыто презирал нас, ибо считал дебилами и отбросами общества.
Повадилась как-то на одну нашу станцию парочка краснощеких весельчаков, раздобревших на местном пиве «Будвайзер» - типичных представителей так называемых “white trash” или попросту деклассированных белых американцев. Любили они пошутить: сказать “full” (полный), а потом, получив полный бак бензина, заявить, что просили “four” (на четыре доллара) и что причиной ошибки стало плохое знание английского языка сотрудником станции, перепутавшим “four” и “full”. Разницу приходилось доплачивать из кармана рабочего. Обожали, прибыв на своем разваливающемся мини автобусе с многочисленными стеклами, забрызганными грязью, потребовать тщательно помыть их, при этом никогда не оставляли чаевых.
Но однажды, в прекрасный майский вечер на станцию приехал «поставщик тысячи мелочей», так называемых товаров для бензоколонок, наш хороший и добрый знакомый Гриша по прозвищу «Киевский», потому что родом был из столицы Украины. Парень он был спортивный, крепкий, решительный, знал себе цену и требовал к себе уважения. Сразу было видно, что Григорий прошел хорошую школу жестоких постперестроечных лет.
В тот замечательный вечер, когда Гриша выгружал свой товар, на станцию заехали и наши доморощенные юмористы. Гришина машина мешала им подъехать к бензоколонке, и они стали сигналить и орать, требуя от владельца убраться вместе с машиной. Гриша очень спокойно подошел к ним и попросил успокоится, а также отказаться от употребления ненормативной лексики.
Поняв по акценту, что Гриша один из нас - понаехавших недобитых русских «пинко» (на английском сленге - коммунист), бузотёры подскочили к Грише и стали активно размахивать руками, сопровождая свои манипуляции банальным «фактажом» (от слова «fuck») и пошлыми пожеланиями убираться назад в «Рашу».
Григорий, воспитанный на книге великого русского полководца Александра Суворова «Наука побеждать», последовал ее основным принципам - глазомеру, быстроте и натиску.
Мгновенно оценив диспозицию сил, он стремительно атаковал возмутителей спокойствия, уложил одного за другим на прогретую солнцем землю, и настоятельно рекомендовал им не вставать во избежание продолжения неприятного знакомства.
Следует отметить удивительную особенность этого чудесного майского вечера. Не только у места побоища, но и на всей бензозаправочной станции не оказалось ни одного человека, хоть трафик (движение) был еще в самом разгаре. И вот, когда, кажется, самое время было стать важным свидетелем и вызвать полицию – никто не пришел на помощь бедолагам, лежащим на аккуратно подстриженном газоне, никто не выразил им своего сочувствия, пуста была станция…
Я и мой напарник Саша Пархоменко в свидетели не годились, ибо, как назло, последние 15-20 минут увлеченно изучали «Книгу о вкусной и здоровой пище» в поисках рецепта приготовления котлет «по-киевски».
Пришлось этой сладкой парочке, используя лексику из трактата «Философия и теория познания» за 1910 год философа-экзистенциалиста и эссеиста Льва Исааковича Шестова (он же Иегуда Лейб Шварцман), родившегося, как и Гриша, в славном городе Киеве - матери городов русских, так вот, пришлось этим конченым весельчакам по образному выражению ученого «отправиться восвояси и не солоно хлебавши».
Больше мы их никогда не видели.
А Грише, каждый раз при встрече, я выражаю искреннюю благодарность, ведь он сделал то, о чем мечтали все мы - бесправные «короли бензоколонок».
Мечты сбываются… Иногда… За чужой счет…

Я - лекарство от всего, от меня лекарства нет.
Это про наркотики.
Тех, кто живет от дозы до дозы, кто в ожидании новой порции «инъекции или понюшки счастья» исступлённо стучится во врата ада, здесь, в Америке, хоть пруд пруди. Хватает наркоманов и среди современной иммиграции из бывшего СССР. Залетали и к нам самонадеянные Икары, полагающие, что наркотики - это крылья для полета к солнцу истины. На самом деле, это были больные, несчастные, обреченные на падение в бездну люди. Определив, что человек наркозависим, мы незамедлительно расставались с ним, правда, не всегда по-хорошему.
Вот один печальный случай.
Юра приехал из Харькова в гости к своему отцу, который после развода с мамой Юры иммигрировал и осел с новой семьей в Филадельфии. Папa сделал ему green card и через знакомых харьковчан попросил устроить его на работу. Нам нужны были легальные рабочие, ему - работа с проживанием, и мы ударили по рукам. Устроил я его на бензоколонку, расположенную недалеко от нашего служебного дома в городе Мористаун, Нью-Джерси. Дом был двухэтажный, с садом и парковкой на четыре машины. Проживало там человек семь - настоящее общежитие со своим комендантом, правилами поведения и графиком дежурства. Работал Юра нормально, без нареканий. Иногда к нему приезжали к нему друзья из Филадельфии, но это было в порядке вещей.
Через пару недель, ранним воскресным утром мне позвонили со станции и сказали, что на парковке у дома в незнакомой машине обнаружено два бездыханных тела,
один из них - неизвестный тип, другой - наш Юра.
Пока мчался на станцию приказал жильцам-нелегалам эвакуироваться со всеми вещами во избежание ареста и депортации, так как понимал, что полиция будет осматривать дом. Дополнительные проблемы были не нужны. Возле дома обнаружил машину Toyota Camry с открытыми дверями.
На переднем сидении, уткнувшись в руль, замер незнакомец, на заднем, завалившись на бок, заснул вечным сном Юра. Ключа в машине не было. Значит был и третий, но его судьба меня не интересовала. Важнее было подготовиться к прибытию полиции, которую я вызвал, как только понял, что ребята уже не поднимутся.
Первым делом я зашел в дом и убедился, что в нем никого нет, сорвал со стены график дежурства, спрятал в карман. Мои суетливые попытки зачистить улики общежития были прерваны полицейскими сиренами. Четыре машины окружили дом. Я вышел, представился и предъявил свои документы. Копы «пробили» меня по своей базе данных, затем преступили к осмотру места трагедии: самих трупов, их авто и дома. Затем обыскали и мой джип. Найдя в бардачке ключ от Toyota Camry, как-то сразу напряглись и плотным кольцом обступили меня. Но, к их разочарованию, ключ не подходил к транспортному средству убиенных, так как был от машины моей жены. Отношение ко мне значительно улучшилось.
Тут подъехал детектив и приступил к допросу.
Ограждая Контору от ненужного внимания и ажиотажа, я прикрывал ее, как мог, замыкая все на себе. Подтвердил личность одного из погибших и то, что он был нанят мной для работы на близлежащей бензоколонке, которой я руковожу, и проживал в доме, который я арендую.
Но тут, с какого-то перепуга (в воскресенье утром!) объявился сосед по бизнесу и с готовностью включился в процесс допроса. Он с радостью заявил, что знает меня, дядю Сэма, знает, что наша компания оперирует десятками бензоколонок в этом районе, короче, встрял не в масть. Однако, детектива интересовало другое: было ли это предумышленное убийство и нет.
Просмотрев записи с камер наружного наблюдения, расположенных на магазине «7/11», что напротив нашего дома, копы окончательно утвердились в отсутствии “foul play” (грязной игры, т.е. убийства, насильственной смерти) и отпустили меня с миром, попросив направить к ним третьего участника трагедии. Это был Тимоха, один из моих рабочих. Он признался, что выпивал с Юрой, что потом к ним присоединился Юрин друг из Филадельфии, тот-то и предложил нюхнуть белый порошок у него в машине.
Тимоха отказался в пользу традиционной водки, а позже обнаружил два трупа. А ключи, как он объяснил, взял, находясь в шоке и пьяном угаре, якобы, опасался, что покойники уедут…
Позже от полицейских я узнал, что в тот день, в США «отравленный наркотик» убил десятки человек. Это случилось 13 мая 2007 года, когда вся Америка отмечала День матери.
А в Харькове мать Юры, почуяв беду, звонила в Филадельфию всем родным и знакомым с просьбой найти сына…

Справка.
По разным оценкам наркотической эпидемии в США уже около 10-15лет, но сейчас она входит в самую активную фазу.
В 2016 году в США был поставлен абсолютный антирекорд - от передозировки сильнодействующими веществами погибли 64 тысячи человек. Для сравнения, за все годы войны во Вьетнаме погибло 58 тысяч американцев.
Более 24 миллионов американцев принимают запрещённые вещества. Самый популярный наркотик - марихуана. Впрочем, её уже практически повсеместно легализовали и не видят в ней угрозы.
Другое дело - опиоиды. По приблизительным оценкам у 2 миллионов американцев есть зависимость от опиоидных препаратов, ещё 95 миллионов человек принимали их по рецепту в течение последнего года. Различные опиоиды - одни из самых популярных болеутоляющих в стране. Препараты на их основе входят даже в базовую страховку.
Фармацевтические гиганты: Teva, Johnson & Johnson, Endo, Allergan лоббируют свои интересы среди врачей, чтобы те прописывали пациентам опиоидные медикаменты.
Как результат: две трети американцев, умерших от передозировки, принимали лекарства, выписанные врачами.
На борьбу с наркотиками США ежегодно тратят 193 миллиарда, из которых 11 миллиардов приходятся на лечение зависимых.
Согласно проведенному исследованию наиболее эффективным средством борьбы с наркотиками оказываются именно программы профилактики и реабилитации. Если при уничтожении плантаций каждый потраченный правительством один миллион долларов изымает из оборота 10 кг тяжёлых наркотиков, то тот же миллион долларов, потраченный на профилактику, сокращает потребление на 100 кг.
Я склоняюсь к мнению, что эту войну выиграть нельзя. Слишком большие деньги, большие люди и большие корпорации стоят за наркобизнесом.
Филадельфия - город братской любви.

Филадельфия - ;;;;;;;;;;; - на греческом языке означает «братолюбие».
Город был основан в 1682 году британским переселенцем, протестантским квакером-пацифистом и проповедником веротерпимости Уильямом Пенном. Уильям получил эти земли в счет оплаты долга короля Англии Карла II его отцу и основал колонию, которую назвали Пенсильвания, что в переводе с латыни означает «Лесная страна Пенна».
Филадельфия – первая столица США, здесь в 1976 году была провозглашена независимость североамериканских колоний от Великобритании.
Филадельфия - город первых: первых американских банков, больниц, университетов, страховых компаний и зоопарка.
Здесь были изобретены компьютер, вращающиеся двери, одометр, туалетная бумага в рулонах, содовая вода, бабблгам (bubble gum), карандаш с резинкой, настольная игра «Монополия».
Филадельфия - город черных, ведь сюда еще в период Гражданской войны (1861-1865) бежали с плантаций Юга чернокожие рабы.
Когда попадаешь в центральные районы возникает ощущение, что ты оказался где-то
в Африке - ни одного белого лица. Это так называемые филадельфийские гетто.
Здесь опасно и неуютно. Но моя работа предполагала практически ежедневное посещение этих неблагополучных кварталов.

Однажды я с нашим консультантом по защите окружающей среды ирландцем по происхождению Дэном Форрестом проводили инспекцию станции, расположенную на пересечении двух авеню Жирард и Ланкастер.
Дэн на минуту отвлекся, оставив свой телефон на одном из бензиновых диспенсеров,
и этого было достаточно, чтобы тот исчез. Я позвонил по номеру украденного телефона и получил предложение выкупить его за 20 долларов. Мне было назначено место встречи на соседней бензозаправке в двух блоках от места кражи. Прибыв на место, я вышел и стал ожидать воришек на улице, а Дэн остался в машине и наблюдал за происходящим. Местные белые с большой опаской относятся к чернокожим согражданам, да еще на их территории.
Через несколько минут подъехала потасканная машина неопределенной марки, в которой сидело четверо юных афроамериканцев. Они предъявили украденный телефон, и я начал торговлю, в результате чего сбил цену до 10 долларов. Сделка состоялась. Ребята уехали, я направился к машине, в которой укрывался Дэн, и тут путь мне перекрыл полицейский Ford Crown Victoria. Копы (а в этих краях они всегда ездят подвое) вышли из машины и попросили меня объяснить, что я только что приобрел у скрывшихся молодых людей.
Стражи порядка подозревали меня в покупке наркотиков. Пришлось доказывать свою невиновность, в чем мне очень помог Дэн Форрест, браво покинувший укрытие и давший ценные свидетельские показания в мою пользу.
Обошлось без задержания.


Символ Веры.
Сергей М-ов, капитан ВДВ в отставке, работал у нас менеджером на «южном фронте» - в районе Атлантик-Сити.
Попал он к нам через киевскую контору дяди Сэма, а до этого, как и миллионы бывших советских граждан, он прошел все круги ада перестройки и постсоветского геноцида: от потери работы по специальности до нужды и отчаяния, заставивших его браться за любую работу, лишь бы выжить в проклятое время перемен. А в начале 90-х он служил в военной полиции ООН в бывшей Югославии.

Справка.
Первоначальной задачей миссии был контроль за перемирием между враждующими сторонами в Хорватии после начала боевых действий мандат миссии был расширен и включал в себя защиту международного аэропорта в Сараево, а в дальнейшем защиту гуманитарных операций на всей территории Боснии и Герцеговины. В ходе миссии войска ООН понесли значительные потери, так как периодически подвергались нападениям со стороны всех сил, участвовавших в конфликте. Всего в составе UNPROFOR (The United Nations Protection Force) служили воинские контингенты и прочие подразделения примерно 40 стран мира, в том числе России и Украины.»
 
Общая численность миссии, включая гражданский персонал, достигала 44 тысячи человек, а потери миссии за всё время составили около 200 человек погибшими.
Миссия украинских миротворцев, в которой служил Серега, охраняла мусульманский анклав Жепа.
Там, благодаря действиям украинских военных, удалось избежать межнациональной резни. В зоне конфликта ежедневно и еженощно проводилось совместное с НАТО патрулирование.
В один из ночных дозоров джип с Сергеем и его французским коллегой попал в засаду. Хорошо вооруженные люди в камуфляже как будто соткались из ночного воздуха, профессионально перекрыв движение автомобилю. То были боснийские сербы. Осветили лица, потом нарукавные знаки миротворцев. Француза приняли за русского, так как “триколор” этих стран очень схож, а к Сергею с его украинской символикой появились вопросы, ведь цвета национального флага независимой Боснии и Герцеговины были тоже желто-синими. В то время в Боснии все воевали против всех.
Это была жестокая гражданская и религиозная война, сопровождавшаяся этническими чистками, тайными концлагерями, зверскими пытками и массовыми изнасилованиями. Убивали легко и просто: за национальность, за религию, за национальные цвета. Жёлто-синий (боснийский) действовал на них, как красная тряпка на быка.
Главный из сербов спросили Серегу:
- Мусульманин?
- Нет, православный, - ответил он.
- Тогда будем читать молитву «Символ Веры». Я читаю строку, а ты продолжаешь.
И он начал на старославянском:
- Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым.
А Серега продолжил:
- И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, имже вся быша…
И так попеременно они читали молитву до самого конца.
А потом сербы исчезли в ночи, так же внезапно, как и появились…

Резюмирую.
Сотни людей прошли через мою бензиновую жизнь.             
В жару и стужу, в дождь и снег они делили со мной ежедневный труд, хлеб и водку,
а потом уходили… Как правило, разочаровывая…
Слишком уж много искушений возникает при работе с деньгами...
Единственный, кто прошел это путь до конца достойно, кто не скурвился –
это мой сын Димитрий.
Он всегда был рядом со мной - днем и ночью, что бы ни случилось: пожары, наводнения, разливы топлива, инспекции, облавы, ограбления.
Он не раз выносил меня с поля моей битвы с самим собой…
И я благодарен ему за это.
И я всегда помню об этом.
Для меня он - герой моего иммигрантского времени и настоящий король бензоколонок.