Волчья нареченная

Бабка качает младшего свет-Егорушку:
– Спи, не крутись в пеленах, моё веретёнышко!
– БАбонька, рОдная, а расскажи историю, чтобы скорее уснули бы мы с Егорием.
– Ох ты моя водомерка неугомонная! Слушай, пока жива я, да только вспомню ли? 

А жила на селе в старину Светла, дочка мельника. КОсы  – янтарь, смолистая карамеленка, мёд гречишный, шёлк небывало солнечный. Тятенька ей серёжки привёз височные – чисто сЕребро, дюже звонкое, с переливами. Светла была против девки любой – красивая. Но за лёгкий норов любили её соперницы. Каждой парень найдётся, кто после вечерок женится! А краса – что пух тополиный... Подует временем, и уже глядеть на тебя-то кислее ревеня!
Светла не торопилась из дома батюшки. Успеет на свекров она ещё нагорбатиться. Девичество – время сладкое, беззаботное. Тятенька баловал, не нагружал работаю. Раз как-то Светла гадать собралась с подружками. За окнами лето щедрое, хоть и душное. Вот прокрались в баню, чтоб там глядеться в зеркальце. Знать больно хочется – слюбится, али стерпится?
Ночка липеца тёмная, непроглядная. Девушки молча меняются в бане взглядами. Первая Огнелюба глядела пристально. К ней из зыби зеркальной молодец статный выступил. В правой да белой рученьке колос-золото. Он на девку глядел, да прятал улыбку в бороду. Раскраснелась девица – экое ждёт везение! Смутно знаком ей тот парень с глазами серыми.
Миланега узрела дом с расписными ставнями:
«Смерть ли в нём найду, или жить с разлюбезным стану ли?»
Все наперебой утешали – видение доброе! Обойдёт судьба пустоцветием да хворобою. Будет муж богатый, детишек – не меньше дюжины. Миланега от радости даже расплакалась, слушая: «Дай бы, господи! А ты что же, Светла, сидишь особицей? Погляди поскорее, где же твой любый молодец, твой сокол, твой светоч, заступник твой и кормилец твой?»
И Светла у зеркала сев, что-то высмотреть силится.

…И видит - бежит она по лесу, косы растрепаны. Качаются ели, осины – и стонут, и хлопают. И серые тени вокруг и текучи, и призрачны. Вот только из этой беды Светлу некому выручить. И волк желтоглазый – огромный в тени лещиновой встаёт перед ней, кувыркнувшись, нашим мужчиною...

Светла в слезы да в крик: «Ой, милушки, что поблазнилось! Лучше казните меня четырьмя вы казнями, чем волкам на потеху отдать изволите...» Косы от пламени свеч её словно в золоте.

А по осени к Светле едут сваты богатые – сундуки полны соболями у них, агатами, смагардами редкой зелени переливчатой. Только Светла с чего-то чует себя добычей перед парнем, чьи очи – то луны, то словно проруби…
«Погляди-ка дочь, расписная посуда в коробке!» – но отец глядит виновато на Светлу бледную. После же рассказал, как в давнишнюю пору летнюю подстрелил он волка, а тот человеком сделался.
«Отказать ему перед смертью я не осмелился!» – говорил Светле тятенька, плача, понурив голову. И от слез глаза у отца были словно олово.
«И что обещал ты тогда этим оборОтникам? – мертвея, спросила девица – Уж верно, что не служить в стае волчьей сотником?»
«Обещал им, что сын их да дочка моя… поженятся. Я тогда ещё холост был, так испугался смертоньки. Не думал ведь, что мне тебя бог пошлёт, моя детонька!»

Облетел на первый морозец кусток ореховый. С женихом желтоглазым Светла тогда уехала. Коли слово дано – то держать его надо накрепко. Оглянулась девка на мельницу, домик, нА реку. И решила, что чем с волком жить – на косе повесится!
На каждом привале ночью об том клялась она месяцу.
Подружки гадали – стерпится, али слюбится. Ей же, несчастной, с горя бы в петлю сунуться... Но жених укрывает зА полночь тёплым кожухом, ведь зимой уже пахнет в хрустальном и звонком воздухе, Светла едет на смерть на могучем гнедом коне. 
Нет надежды в ней, но смирения тоже нет.
Говорили с детства – нечисти конь сторонится. Пёс – или лает, или скорей хоронится. А тут, погляди, всё не так, всё совсем не так! Ни у кого башмаков нет железных кованых, не спешат предсказать путь-дороженьку вещие вороны, жених её жарить зайцев в костре мастак. Его лошадь хрустит смуглым яблоком, смотрит пристально, словно знает какую-то древнюю-древнюю истину, что Светле пока неизвестна и не ясна, но во что б то ни стало, ей нужно ту суть узнать…

И за долгий путь до нового дома страшного, Светла смеется, рот её полон каши, здоровенный волк бодает её в плечо. От огромного тела – уютно и горячо, снег кружится, кружится, мех зверя морозом пахнет. Он встаёт выше Светлы на задних могучих лапах, и вдруг ну крутиться, как ярмарочный медведь...»

– Бабушка, зря ты боялась, что будет смерть! – девочка, сонно обнявшая бабку Светлу, слушает, как за окнами дышит ветер.
Она – копия дед. Той же масти её волчица. А вот золото кос – светлины, и ключицы, и бабкины же смагардовые глаза.

23 июля 2025 г.