Похожие на людей 2025

П О Х О Ж И Е   Н А   Л Ю Д Е Й


2025


Виталику Бровкину,
которому до сих пор интересно


Окончание

*     *     *
Однажды, будучи в гостях,
Услышите, друзья –
В вечерних теленовостях
Вам скажут: умер я.

Они не могут без вранья!
Помешаны на лжи!
И врали раньше, говоря,
Что я когда-то жил.



НА ПРИРОДЕ


*     *     *
– Расскажи о прекрасной погоде!
Расскажи, как наутро щеглы
Свои трели на ветках выводят,
Своих птенчиков в гнёздах выводят,
Своих птах на прогулку выводят –
На свет белый из траурной мглы.

– Не могу рассказать, дорогая,
Потому что погода – плохая.


*     *     *
Призывно затрезвонил возбудильник,
И струйками из форточки раскрытой
В кровать сочится холодок стерильный.

Рассвет выходит на небо степенно,
Как мокрая из пены Афродита,
Но, если б знали, что была за пена.


*     *     *
Пустыня лжёт и бредит миражами,
Оправдывая искренне жару,
Дрожащий воздух искрами прожарив,
Дыханье сушит и сжигает грудь.

Оазис жаждет обмануть прохладой,
Даря в песчаном мареве покой.
А дыня солнца разливает сладость
Сквозь хлопковую пряжу облаков.


*     *     *
Грубо утро начинает
Солнца бледного поганец.
Спариваются в сарае
Кролики с глазами пьяниц.

Страстно, бешено и бурно
В зной и в стужу дни и ночи
Неприлично, некультурно.
Да когда ж они закончат!!


*     *     *
Сыпать семечки – повсюду
Вырастут цветы.
Перепитую посуду
Утром сдай в утиль.
Если истина простая,
Значит, всё не зря.
И пингвины улетают
В теплые края.


*     *     *
Если смотреть на Землю из космоса,
Она явно похожа на глобус.

Если смотреть на Байкал с самолёта,
Похож он явно на карту.

Если смотреть на Москву с небоскрёба,
Похожа явно она на объёмный макет.

Если смотреть из окна на прохожих,
Явно похожи они на людей.



МЕЖДУ ЛЮДЕЙ


*     *     *
Разливая волны океана
Поровну на всех между бортов,
Прокричу солёный тост за пьяных
Подневольных вахтенных гребцов.

А когда буянить перестанет
Штормовой невыспавшийся норд,
За здоровье жирных капитанов
Кубок с пеной выплесну за борт.


*     *     *
Мутный бариста за стойкою
Смешивает коктейль.
Снова одна за столиком –
Раньше, вчера, теперь.

Отшелестели деньги.
В чашке остыл латте.
И камера наблюдения
Заглядывает в декольте.


*     *     *
Взоры пещЕрятся,
Затухают ноты,
Стоптаны тапочки,
Цветы протухли.
Коловращения,
Круговороты:
Из куколки – в бабочку,
В бабу – из куклы.


*     *     *
Обнажённые лица,
Дрожь в зажжённых глазах.
К прежней чувств пятерице
Добавляется страх.

Смоет пыль на ресницах
Слёз проплаканных соль.
К прежней чувств пятерице
Добавляется боль.


*     *     *
Пыль компьютер наэлектризует,
Из неё собирая слова,
Чтобы фразу составить простую
И стереть, загрузившись едва.

Пробежался курсор по экрану,
Поскользнулся и выдавил глюк,
В мир отправив эмэйл обманом,
Будто пёсиков лайкать люблю.

Удалить бы все письма давешние:
Мыш-ка-вбок-кноп-ка-вниз-стрел-ка-вверх...
Перестаньте елозить по клавишам.
Подтвердите, что вы человек.



В КОМНАТЕ


*     *     *
Завтра. Очки на столике,
Справочка от врача,
Голубь на подоконнике,
Свежий заварен чай.

Полн холодильник пищею,
Брошен на кресло шарф,
Половички почищены,
Тёпленький – самовар.

На все четыре стороны
Неотвратим побег...
И колесо истории
Катится по тебе.


*     *     *
На подоконнике кактус расцвёл,
Проткнув юбилейную дату.
Прости, что довёл я тебя до всего,
В чём ты предо мной виновата.

Обрывком подслушанного житья,
Подсмотренного из щёлок
На жёлтых соцветьях уколы блестят
Изломанных мёртвых иголок.


*     *     *
На вешалке шляпы трусливо висят,
Как будто их покусали.
Напившийся дома, трезвый в гостях
Нервно парадоксален.
В кармане пальто штопора ржавь
Ввинчивается в руку.
Если хочется просто поржать,
Перезвоните друг другу.
Шнурки от ботинок скрутились узлом
И обтрепались стельки.
А жизнь протекает как будто назло
Скоропостижной смерти.


*     *     *
Уехать, никогда не возвращаться,
Забыть и после снова позабыть,
Смешными сновиденьями напрасно
Не ворошить встревоженную жизнь.

А если я когда-нибудь вернусь,
Боюсь, меня охватит ненароком
Лишь среднестатистическая гнусь,
Как переписка Белого и Блока.



В КЛУБЕ


*     *     *
Из кармана виснут к полу
Заржавелые ключи.
Умственноотсталый голубь
В подоконники стучит.
Из стены торчат обрубки
Оголённых проводов.
Чавкая, сочится с губки
Копоть влажная в ладонь.
Пылью корешки пропахли
Ожидающих томов.
Декорация спектакля,
Где не требуется слов.


*     *     *
Филармонии двери настежь,
На афише пятно кантаты.
Разевают певицы пасти
Расфуфырены и поддаты.

Оркестранты в несвежих нотах
Копошатся в поисках фальши.
Подступает тромбонов рвота,
Задыхаются трубы в кашле.

Дирижёр в полосатой пижаме
Машет палочкою в экстазе.
И лежат в оркестровой яме
Контртенор на контрабасе.


*     *     *
Невыспавшийся сумрачный охранник
Открыв засов, не отведёт глаза,
Послав входящих междометьем брани
В отверстый разверзающийся зал,
В котором антреприза лилипутов
На сцене репетирует финал,
Где режиссёр бесстыдствует, как будто
Творенья мира смысл угадал,
И, суетясь, взирает из партера,
Как неуместно копошится хор,
А два давно лысеющих премьера
Встревают в речь, что говорит суфлёр,
Играя интонациями пауз,
Непонятый чтоб искупить сюжет,
И что от репетиции осталось
Стекает с ложи, пачкая паркет.

Катарсис скис.
Смотритель сдох.
Да ладно!
Дозволь себе: «Мне всё разрешено!!»

Не надобно особого таланта,
Чтоб «Гамлета» поставить несмешно.


*     *     *

Срывая голос в крик
слов непроизнесённых,
Срывая струны с дек
расстроенных гитар,
Срывая с лиц тоску
их масок ослеплённых –
И невозможно, чтобы перестать.

Растормошив глаза,
блуждая в килогерцах,
Взболтавши перегар
гипербол и литот,
Влив дребезжащий всхлип
истерзанного сердца,
Сбив пульс, взбесивши мёртвый камертон.



ТАМ ДОМ


*     *     *
Дискотека 10-го «В»

Десятый класс. Год восемьдесят третий.
На звук и свет сближается народ.
Декабрьскими сугробами согрета,
Берлога школы раскрывает вход.

Несмелым скудословием сумею ль
Взвить фейерверк, чтоб взвихрилась душа?
Блистательный бурлеск Варфоломеев
Выплясывал на сцене антраша!

Где те слова, чтоб расцветили радость,
По телу кровь и в чувствах ураган?
Наяривал ударно Виноградов
«Аляску – дивный край» под барабан.

Не воспалить мальчишеского жара,
Взыскряя междометиями ум!
Автографом на деке «От Макара»
Дурил наивных Костя Розенблюм.

Как вспенить в блёклых словосочетаньях,
В расчисленных рифмованных долях...
Под пот танцоров ритм в пол мирозданья
Вбивали пяткой Бровкин и Земляк.

Немею! Нет!! Не передать словами!!!
Гипербол замирает гул и гам.
И девочки несметными рядами
В восторге прижималися к стенам...


*     *     *
С города мерцающего сдуло туман,
По стеклу размазан пейзаж дворовый.
Новостроек многоэтажная глухомань
Настраивает глаза прикрыть и дышать ровно.

Собачник без выдумки, не спеша
Дрессирует друга прохожих лайкать...
В молодости острые радости балдежа.
Ныне тихие отдохновения кайфа.


*     *     *
Я улетаю в давние края –
Туда, где на оранжевой морошке
Не тает снег, где радостно петлять
И в сумерках вытаптывать дорожки,

Где люди невредимы, нет метро
И микросхем из железобетона,
Где солнце бледнолицее хитро
Подглядывает из-за горизонта,

Где на полу солдатиков ряды,
Которые стреляться не умеют,
С рифмованными буквами листы
Взлетают и порхают возле ели,

Где греться ходят валенки в подъезд,
Портвейн не замерзает на морозе,
И девочка нерезкая, но есть –
И проводить до дома не попросит.


*     *     *
Переполнен тесный вечер
Массами людей.
Кто по ходу, кто навстречу,
Кто – сам по себе.

То ли те, а то ли эти,
Толь совсем не те.
Все толпящиеся в свете
Гаснут в темноте.



Начало

*     *     *
Капли на ветру,
Листья на земле.
Завтра я умру
В перекрестье лет.

Затихает звук,
Замирает боль.
Мимо смотрит друг,
Говоря со мной.

Рассыпаются
С чёток бусины.
В небе аисты
Блёкнут грустные.

Я смотрю наверх:
«Господи, я здесь».
И встречаю смерть,
Как благую весть.