Избранное

«Без права на славу, во славу державы!»

I

Солдаты Родины услышат зов верховный,
Что нежным трепетом в сердцах их призовёт:
Непокорённых сталинградская  Мадонна —
Отчизна-Мать — гласами предков пропоёт.

Споёт о том, что край родной, скучая, плачет,
Что, не дождавшись сыновей и дочерей,
Уходят близкие… Но выше нет задачи —
Беречь судьбу своей страны, своих людей.

Как далеки и как пространны те скитанья,
Куда вы ринулись когда-то с головой,
Благим талантом — в легендарные преданья,
Вписав вовек непревзойдённый образ свой.

Кто предан был Иудой подлым за бесценок,
Кто пал за поиск тайны в партии шальной,
Кто до сих пор в строю, живущий вне оценок —
Вам честь и слава! И глагол негромкий мой.

II

Вернёмся в дали, где на вас был глаз положен:
В вас распознали самых лучших среди всех.
И подготовкой, чтобы ждал один успех,
Вас закаляли — тет-а-тет — наукой сложной.

За шифром — шифр, за словом — слово поглощалось,
Акцент стирался в пришлой речи круговой;
Наставник, душу вывернув, твердил взапой,
Как до;лжно жить в стране чужой, не выделяясь.

Умы покрылись пеленою новой жизни,
Не разглядишь легенды вымысел былой.
«Ну, в добрый путь!» — вы вышли Божию тропой
На службу Родине в своём порыве чистом.

Талант с упорством одолеют ленной неги
Приливы редкие. Судьбы своей цари,
Вы — трудоголики, великие стратеги,
Вы — аналитики, психологи. Шаги

Подчинены законам строгих конспираций:
Рациональность и задуманный контакт —
И на столе, в верхах, изложен ценный пакт,
А Кэт с Исаевым живут, что не придраться.

Кто одиночкой избегает мёд ловушек,
Кто парой милой восхищает местный люд, —
Своим характером родите вы уют
В груди того, кто обладает думой нужной.

III

Случись в былом заданья крах — не мог спугнуть,
Лишеньем не был остановлен службы путь.
А в век высоких технологий не дано
Второго шанса, чтоб вернуться в ремесло.
Атаковать преграды, думая вперёд
На сто шагов, чтоб не сумели вас сразить.
Едва ль на шахматной доске неверный ход
Лишит вас стойкости — на ней вы все ферзи.
Елеть и Дон, Нева да Волга с Енисеем,
Громада гор — Урал, Курилы и Кавказ,
Армагеддона избавители, для вас
Любовью дарим — хоть за тридевять земелье…
А молчаливый ваш ответ мы понимаем,
Молитвой вас поддержим! Крепко обнимаем!

Великим Патриотам своей Родины посвящается. К 105-летию СВР.

P.S.
III - акростих


«Алтайская женщина»

Её стихия шквальным ветром
Проторит путь в моё окно,
И вознесёт апологетом
Стихов любовных ремесло.

Заворожённый нежным ликом,
Я как мальчишка, с головой
Влюбился в нежный образ твой —
Прозрачный лёд Алтайских пиков.

Твой жаркий холод ощущал
В загоне внутренних копаний,
Где острый ум испепелял
Мой страстный пыл твоих познаний.

Манера речи, доброта —
Хранительницы лучших женщин, —
Черты лица — и я увенчан:
Передо мною красота!

Твой голос нежным щебетаньем
Вплетает смысл в оглохший ум;
Заговорённый лепетаньем,
Брожу в порыве томных дум.

Какая сила женских чар,
Когда ларец к ключу подходит! —
Мужское всё на ней исходит
И топнет в водах тех причал.

О, незабвенный Петербург —
С сынами юга беспощадный:
Ты расстрелял мой Бранденбург —
Исход любви не по плечам мне.

Я не дозволю неги длань
Пустить в бразды её правленья;
По белой коже её шеи
Не пробежит зимы февраль.

Уста останутся иконой
В святом углу, где свет свечи
Меня от чёрствости укроет
В том танце пламени в ночи.

Красноречивый дьявол смолкнет
В ногах святого серафима;
Ты с божеством отождествима,
Но не медаль на кубков полке.

Порою самое благое —
Не допуская отпустить,
Чем дать понять, что ты такое,
А овладевши — разлюбить.

И ветер твой покинул келью,
Стихи прощально разметав...
Лети, лети, лети стремглав
С благоговейным впечатленьем!

Мрачна скала под тёмным небом,
Но шторм не вечен, сила волн
Вернет обратно воды, следом,
Разбитые о камня столп.

Я пред окном стою в смятеньи,
Вдыхая хладный ветер с моря;
Видать, взыграли в приключеньи
Алтая родовые корни.



«И всё это во мне, и всё это я»

Весенний ветер ожил в кронах
И в зеленеющей листве,
Уж не видать черно-вороных,
Лишь розлив волнами в траве.

Мне эти звуки греют душу,
Когда под солнцем тень у ног,
И где-то там звенит пастуший,
Коровий пастбищный звонок.

Я, наблюдательный и кроткий,
Как по течению реки,
Бреду просёлочной дорогой,
Рождённой, словно от руки.

Вот шмель могучим шумным плясом
Влетел в цветочную купель,
Цветок склонился, зашатался,
И в нём притих мохнатый зверь.

Мне по-Безуховски - широкий,
Великий, гордый, вышний фон,
Стал столь понятен и подобен, -
Я бесконечностью пленён.

Я растворил границы счастья
В обыкновенном майском дне.
Мне так легко, как от причастья,
Что Русь моя живет во мне.



«Весенний ветер поутру»

Весенний ветер поутру
Разносит звонкий детский гомон.
И наростает снежным комом
Веселье, радость на ветру.

Сияет солнце в небесах;
Своим ключом сердец замочки
Вмиг открывает чудесам,
Румяном награждая щёчки.

И в будущем - профессора,
Учителя и доктора,
Не зная тягот и укоров
Живут в мирах, где их игра.

И как не знать, что детвору
Вернуть в реальность так не гоже...
Но мамин голос слышно всё же
В весеннем ветре поутру.



«Пера творенье»

Люблю тебя, пера творенье,
Люблю твой стройный, строгий ритм.
Мне крови жаркое теченье
Гранитный смысл не охладит.

Люблю тебя за буйство красок,
За ясный образ в голове.
Люблю тебя за это счастье -
Жить в вечных строках, жить в тебе!



«Осенний Дождь»

Вечерний шум из приоткрытых створок,
Меланхоличный стук затянутых небес,
Дождливой спеси неприглядный морок –
Блаженный лекарь раненых сердец.

Шуми и бей о глади чернозёма,
Меняя цвет опавшего листа;
Мой друг бессменный, как же ты мне дорог –
Ты растворяешь всё в своих слезах.

С твоим молебном прочь уходит горесть,
И дань покоя припадёт к душе.
Я слышу, как ты шепчешь свою повесть,
Латая раны всякого туше*.

Паду и я в свободные объятья,
Раскинув руки словно птицей ввысь.
О, смой же, смой долою все проклятья,
Вдохнув в меня задуманную жизнь!

* туше - укол (в фехтовании), несмертельное
ранение.



«Подыгрывать или играть»

Нет идеального для всех
Творенья, рвущегося в душу.
Не всякий оного успех
Воспринимается как чуждый.

Мы, как оглохший композитор,
Творим игру свою в тиши;
Но свет наш может возложить
Чистейший смысл в судьбы пюпитр.

В забвеньях яростного дня
Дремучий лес стопой исходим;
На тропах мелочных пародий
Лишь разбазарим жар огня.

Но взяв воинственный смычок
И как умея им по струнам,
Мы заиграем — браво ль, скудно,
Но так божественно — своё!



«Выбор»

Когда я зол - я морок,
Когда люблю - я бог,
Когда стыжусь - я робок,
Когда не сплю - игрок.

Для каждой ипостаси
Я заново - другой.
Какой путь избран мной
Сиюминутной властью?

Мне улыбнулись - чудо.
Меня бранили - грусть.
Мне преподали - мудро,
Меня хвалили - пусть.

Любовью аль ненастьем
Одаришь шар земной?
Чем путь наполнен твой
Сиюминутной властью?



«И это ты»

И это ты – в весеннем дуновении
Объятий томных вечное тепло.
И это ты – простым прикосновением
Отодвигаешь планы на потом.

И это ты – нежнейшее создание,
Как будто без любви окончен век.
И это ты – небесное послание
В таком земном понятьи – человек.

И это ты – моя Альфа-Омега,
Взаимности любовной островок.
И это ты – игривых вспышек смеха,
Светлейших мыслей озорной игрок.

И это ты – со статью неревнивой,
Хоть отголоски этих чувств видны.
И это ты – божественно красива,
Чья верность – облик чистой красоты.

И это ты – одна, столь долгожданная,
Как первый поцелуй сквозь век разлук.
И это ты, единственно желанная, —
Отрезки моих чувств связала вкруг.

И это ты – окутавшая годы,
Где каждый раз, всегда, как в первый раз!
И это ты – мой основатель моды
На тонкость действий, а не громкость фраз.

И это ты – моих желаний вотчина.
Твой голос словно воздух для огня.
И это ты, что для меня лишь создана.
И это ты, которой нужен я.



«Проникновенный ревизор»

Мазок величественно тонок,
Судьбы рисующей узор,
Стоит пред ней людской ребёнок -
Проникновенный ревизор.

И понято всё вдохновенно
В его сияющих глазах.
В младых устах, обыкновенно,
Слетает истина с холста.

Он не один сплетенья рока,
В порыве горести познал,
Но лишь свою из всех дорогу
Средь миллиардов распознал.

Терялось все, что  впредь изжито,
Он в зеркале сегодня - я.
Мой долг, как светлая молитва,
Живет меж строк, лишь для тебя.

Хотя душа - отнюдь не камень,
Я продолжаю разбирать
Каменоломни твёрдой гавань,
Дабы вернуть тебя опять

Хоть на секунду в мир твой милый,
Где твоё отчее родство,
Из кинутых в земли горнило,
В истоков чистых естество.



«Зона комфорта»

Нам верится в то, что удобно,
Идётся в открытую дверь.
Столь редко с запалом животным
Выносим препоны с петель.

Не мчим всё туда, без оглядки,
Где робким кончина близка,
Где попрано слово тоска —
Движенье к вершинам загадки,
Что будит нас всех ото сна.

Рискуем? А чем? Все там будем.
Времён очень короток час.
Что в планах своих мы рисуем?
Верны ли те планы для нас?

Слепые гонцы дофамина.
Нажив, поощрений рабы.
Как летом дождливым грибы
Плодимся пред пёстрой витриной,
Туман пропуская в умы.

Столь сладко, божественно, томно,
Не хочется, право, вставать.
Там страшно и всё не знакомо,
А здесь нам согрета кровать.



«Друзья»

Мне с ними рядом так светло,
Что не взирая на погоду,
Зажжёт в душе моей окно
Друзей вниманье и забота.

Когда затмение нашло
И день помчался по наклонной,
Одним лишь им вернуть дано
Улыбку музы благосклонной.

Я вспоминаю летний вечер,
Где средь аллей цветущих роз,
Прекрасным девушкам, при встрече,
Дарили свет далёких звёзд.

Нам было легче раскрываться,
С задорным лепетом друзей,
Девчат кружить в весёлом танце,
В садах центральных площадей.

Друг - это громкое призванье,
В него забота, верность вхожи.
Тому под стать это признанье,
Кто до конца пройти с ним сможет.



«Обращение к юному себе»

Мой милый друг, уйдут приливы
И на широких берегах,
Увидишь солнца переливы,
Все в драгоценных жемчугах.

Отступит ил, волной гонимый,
Скалу оставит пенный всплеск;
И прошлое - ларцом чудес
Покажется в твоих сединах.

Я не посмею воссоздать
Твоим шагам иной картины;
Плыви в мирскую благодать,
Смелей ныряй в её пучины.

Там каждый день - твоё творенье
И всё вокруг тебе под стать.
Душе твоей дано создать
Из жизни проз - стихотворенье.



«Дон»

Среди великих городов
Обыкновенно живы реки:
Гондолы, вёсла, шум портов-
Хранят историю на бреге.

Безостановочно течёт
В них мутноватая вода,
Ей всё как будто нипочём -
Туда же, та же сквозь года.

Париж и Сена - баловство,
И Лондон-Темза суть - туман.
Наш русский Дон! - вот волшебство -
Спокойной силы океан.

О, милосердный собеседник,
Извечный слушатель благой,
Для всех времён ты современник,
Для стольких душ ты дорогой.



«Свет»

Борясь со злом - твори иное,
Будь выше тех, кто сеет тьму;
Лишь на высоком берегу
Потоком воина не смоет.



«Лето»

Мне вспоминается весны
Беспечный юношеский пыл,
Там среди ярких чувств бродил,
Казалось, долгие часы.
И каждый день воспринимая
Банальность будничных событий -
С таким восторгом восхищался
Теченью тех былых открытий;
Я искренне переживал
Любви томительный привал
И ропот школьного урока,
И самый первый сеновал.

Сколь бы горьки были ошибки,
Тех лет мне дороги улыбки.

Теперь осенний листопад
Засыпал сказку сего мира
И прежде яркая витрина,
Вдруг, обратилась в банкомат.
Всё, что поистине волшебно,
Увы, не трогает души -
Я просто достаю решебник,
Способный многое решить.
Моя мечта окликнет в лето,
Мною оставленное где-то,
Там по-осеннему богато
И цвет весны в двух силуэтах.

Взрослея, мы спешим вперёд,
А повзрослев, наоборот.



«Стыдливая спутница ночи»

Стыдливая спутница ночи,
Игривая странница дня,
Сжигаешь, коснувшись меня,
Дейсницей своей непорочной.

Мне счастье - твой призрачный вдох.
Представив твой лик сему миру,
В тебе, моя лира, Шехина,
Поёт Иаредов Энох.



«Танец слившихся теней»

Когда мирская дань изжита
И день подходит к завершенью,
Любовь, как светлая молитва,
Меж нами плещет изложеньем.

Предвосхищённая пора,
Вдыхает в нас вершину чувства -
С блаженным рвением несусь я,
В перста твои, на всех парах.

Мы в тихой гавани объятий
Покой отыщем вдохновенный;
Итог любовных восприятий
Теплом разлит по нашим венам.

Весь пыл шекспировских речей,
Застелем трепетным молчаньем,
Ведь всем страстям предпочитаем,
Мы танец слившихся теней.



«И всё повторится сначала. Спираль истории»

И всё повторится сначала
Под крики ведомой толпы.
Как прежде введут запевалы
Их в тесных уставов ряды.

Опять заиграет пластинка
Под новой иглою веков, -
Бой паствы под лязг от оков,
И братская кровь на ботинках.

Победный венок не коснётся
Актёров театра войны.
Он тем режиссёром плетётся,
В чьей власти зажаты бразды.

Оставив преданья отцов,
Новейшее племя поспеет -
Спиралью по Макиавелли,
Погибнут, не видя жнецов.

07.05.20


«Святая инквизиция»

Зачем бороться со стихией,
Куда забавней ею стать.
И в глянце мокрых тротуаров
Себя по лужам распластать.

Глядеть на ночь, моргать от капель,
И быть другим уже не мочь.
Умри, фонарь, размножься слякоть
По венам, мыслям, сердце - прочь.

Растоптанные безмятежно...
Пусть ходит люд здесь, предо мной;
Как снизу видно вас, поспешных -
Не я, а вы тут подо мной.

Луна, мой друг, мой свет, товарищ,
Не вой, родная, на меня.
Я счастлив так - ты не исправишь
Что очевидно в свете дня.

Вот лист осенний па рисует
Своей желтинкой на ветру.
И я за ним, долой от су;ет -
Гребу, гребу, гребу, гребу.

Мне тесно, право, в этом теле,
Мне зыбко, ропотно средь них.
Подите прочь от карусели,
Я раскручусь, взлечу на миг.

И время тотчас остановит,
И вознесёт меня туда,
Где все возвышенно-родное,
Где смысл, любовь и тишина.


«Круиз»

Пьянящий бриз, вод переливы 
Сияют солнечной волной; 
Круиз идёт, им вслед гонимый, 
В часы, где царствует покой. 

Здесь словно щебет шумных чаек — 
Многоголосие речей — 
Так круизёры отмечают 
Всю безмятежность вольных дней. 

Тут ненавязчивость и сытость, 
Апокрифический союз; 
А капитаном — самобытность, 
Интеллигентный, тонкий вкус. 

Порой проскочит шаловливость 
Средь тех, кто вспомнил младость лет. 
И день за днём — такой букет: 
Блаженство чувств, восторг и милость... 



«Иерархичная игра»

Когда своей финальной трелью
Закончит огненный закат,
Пророк войдёт без стука в двери,
Меняя прошлого уклад.

Где пластилиновые души
Искомканы о жернова,
Там их покоя не нарушат
И громогласные слова.

Гвоздичных россыпей столь мало,
Чтоб разучить этот букварь.
А пластилина много надо
На древний жертвенный алтарь.

Спираль невиданной шарады
Раскручиваясь каждый день,
По всем углам, одной громадой
Отбрасывает миру тень.

Один спектакль, один сценарий,
Бессменный кастинг, амплуа;
Никто здесь не привносит правил -
Иерархичная игра.

Ей разная альтернатива
Разбросана в песках веков,
Где утопичная картина
Страшнее нынешних оков.

Здесь иллюзорно всё, буквально -
Инстинкты, эго. Пустота...
По вере всякому давая,
Система вертит жернова.



«Музыка»

Она в движеньи горных рек застыла,
И эхом застилая гладь долин,
Пространство всё собой заполонила,
От бездны вод до царствия вершин.

Её звучанье тихою капелью
Мы распознаем ясно, поутру,
В неповторимом, многозвучном пеньи
Пернатых, голосящих на ветру.

В раскатах грома яркою синкопой
Она сыграет бесподобный туш;
Блистая каплей на земле промоклой
Вернется вверх с исчезновеньем луж.

Звучит в полёте пчёлки медоносной
Лирический зачаток для ноктюрна.
В нём партитурой служит светоносной
Бессменная, бессмертная натура.



«Святая инквизиция»

Зачем бороться со стихией,
Куда забавней ею стать.
И в глянце мокрых тротуаров
Себя по лужам распластать.

Глядеть на ночь,
Моргать от капель,
И быть другим уже не мочь.
Умри, фонарь, размножься слякоть
По венам, мыслям, сердце - прочь.

Растоптанные безмятежно...
Пусть ходит люд здесь, предо мной;
Как снизу видно вас, поспешных -
Не я, а вы тут подо мной.

Луна, мой друг, мой свет, товарищ,
Не вой, родная, на меня.
Я счастлив так - ты не исправишь
Что очевидно в свете дня.

Вот лист осенний па рисует
Своей желтинкой на ветру.
И я за ним, долой от сУет -
Гребу, гребу, гребу, гребу.

Мне тесно, право, в этом теле,
Мне зыбко, ропотно средь них.
Подите прочь от карусели,
Я раскручусь, взлечу на миг.

И время тотчас остановит,
И вознесёт меня туда,
Где все возвышенно-родное,
Где смысл, любовь и тишина.



«Отпечатки»

Я помню детские года
И рок терзающих событий,
В которых был я жалкий трус,
И жесткий, властный повелитель.

Истерзанный средь девяностых
И возносившийся нулями,
Я помню радость, боль и слёзы,
Зов неба с грязью под ногами.

Прекрасный, радостный мотив;
Взъерошенный клубами дыма
Осточертелый смрадный пир,
Где перспективою - могила.

Я рвался прытко от тех мест
И вырвался под канонаду.
Но где б я не был, этот крест -
Моё проклятье и награда.

Располовиненный судьбой,
В которой бог я - изъявитель,
Всё, что случалося со мной -
Я сын событий и родитель.

Я бланк, чернила и печать
И проигравший победитель,
И победивший, невзначай,
Обожествлённый искупитель.

На мне клеймо родных смертей,
Я помню всех тогда почивших.
Все отпечатки этих дней
Я перенёс, я отпустивший.

Я - продолженье отпечатков,
Роняющее свою тень
На след загадок и разгадок
Всех судеб, связанных с моей.



«Мне снился сон: я защищал поэта»

Мне снился сон: я защищал поэта,
Что скромным, мирным духом обладал.
В Петровом городе происходило это,
В Литературном был этот скандал.

Пиит бормочет что-то над бумагой,
Исписанной чернилом от и до.
Его сосед с лукавою отвагой
Упреком прерывает ремесло.

Благой творец покинул заведенье,
Смирением урок всем приподав.
В душе моей свидетель преступленья
Небесным громом грянул на весь зал:

«Да как ты смел прервать святую музу!
Как мог ты пожилого отчитать!
Да был бы здесь Царь оного искусства…» —
«Я помню чудное…» — я стал читать.

И речь моя наполнилася громом,
И грохотала буря во груди!
Надрыв тот, словно молнией с престола,
Очистил светлой совести пути.

Глаголил жгучей авторскою страстью,
С той силой, как у пули роковой,
Отдал я всё стиху любовной властью,
Вздымая слог восторженной главой.

Закончил я… И зал рукоплесканий
Заполнен новым эхом вслед стиха.
Ушёл обидчик, приспустивши знамя,
И, верю, внемлив это на века.

Сколь редко снятся сны мои цветные,
Но оный не позволил отпустить.
И в этот самый день, в благом порыве,
В веках решил его запечатлить.



«Родина»

Любимая Отчизна, страна побед великих
Могучая держава, вмещающая всех.
Ты наше упоение во время зорек тихих,
Ты наша честь и доблесть, живущая вовек.

Мы вписаны в историю твою великославную,
Священным духом братства, союзом светлых сил.
Твоё великодушие, с рождения вобравшие,
Мы славим! И за земли свои всегда стоим.

Огромные просторы - широкие объятия,
Укрыты достоянием лесов, полей и рек.
И щедро воздающая теплом родимой матери,
Даруешь всё, чтоб счастлив был каждый человек.



«Свадьба»

Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба -
Сиюминутный дивный сон,
Как полуночные объятья
Под Рождества церковный звон.

Улыбок светлая зарница;
Взамен покоя - сладкий шторм,
Так открывал для нас страницу
Неутомимый Мендельсон.

Как два доверчивых ребёнка,
Едва от счастья не крича,
Покинув берег мира робких, -
Ступили смело на причал

Супружества... Преобразились
От глубины высоких чувств.
На небесах соединились,
В земных сплетениях милых уст.



«Ещё немного»

Один, сражённый ожиданьем,
Он брёл туда, где блеск огней
Горел мелодией прощальной
По малодушию людей.

Ни мнимых черт героев сплетен,
Ни броских взглядов во глазах,
Но отрешённость. Нет, не пепел,
Во взглядах тех - столетний прах.

От правды, с колыбели лживой,
От тех священных в ком не бог,
Он убегает в ту долину,
Где никого, кто пикой в бок.

"Не хорошо когда неплохо" -
Прошепчет, вскользь, через плечо.
Он подождёт ещё немного,
Иначе всё здесь - ни о чём.



«Творец чудес»

Свой запоздалый манифест
Он нёс от самого рожденья,
Отчалив с острова чудес
В миры земного заточенья.

И тень побед коснулась Леты,
Утопнув в омуте болот -
Не захлебнулся голос тот,
Во тьме создал он образ светлый.

Для обретенья рычагов,
Он рыл истоки строгих правил —
В игре скатившихся богов
Столь важно видеть бездны грани.

И рабский гнёт сошёл с престола,
И засиял могучий блеск —
Творцом невиданных чудес
Он снова стал, пройдя ту школу.



«Единый завет»

Её уста - затишье перед бурей:
Хранят покой безбрежности речей;
И тем ещё сильней весь люд волнуют,
Ничтожным претворяя мир страстей.

Она в зените солнца расцветает,
Прощальным жестом уводя закат,
Своим сияньем всех нас озаряя,
Дарует беспрестанно этот клад.

Её касанье - дуновенье ветра,
Теплом весенним обнявшим твой стан.
Не завещает нас пустым заветам,
Но превозносит души к небесам.

Она хранит сакральные обеты,
И мудрствует благое обо всём.
Мы без неё - пустые силуэты
И только с ней мы истинно живём.

Любовь.



«Дом»

Прекрасней места не найти,
Дом полон самых дивных видов.
Меж галерей его картин,
Я буду вашим верным гидом.

Ковёр из самых свежих трав,
Застелит каждому дорогу.
И продвигаясь понемногу,
Всё ближе к нам Великий Зал.

Ну, а в прихожей потолок -
Не в буйстве резьб, лепнины, кружев,
Здесь в вышине мы обнаружим
Небесный свод, меж облаков.

Панели длинных коридоров,
Отнюдь не в стиле рококо,
А все в растительных узорах -
Земли парное молоко.

Вот тень колонн затмила люстру,
Раскинув ветви мощной сеть.
Так зеленА и так искусна,
В покоях тех живая ветвь.

В окно ворвался бодрый ветер,
Вдыхая жизнь в сей интерьер:
Вдруг, заиграло всё, в пример
Весенних трав на майском цвете.

А свет! О, боже! Погляди!
Он освещая бельэтАжи,
Всё потаённое покажет -
Великий солнечный зенит.

Наверх вздымаются ступени
Гранитных, кремниевых скал,
Сих лестниц краше и степенней
Наш Архитектор не сыскал.

Таких хорОм согреть камином
Отнюдь нам, братцы, не возмочь,
Вулканы магменной лавиной
(из недр) греют день и ночь.

Бассейны водами плеская,
Даруют всякому себя:
Для той воды мы все родня,
Любая нация - родная.

А вот и он - Великий Зал,
Вершина божьего пространства.
Но чтобы до него добраться,
Ты столько истин осознал.

Здесь мы не делимся на части,
Ступаем божию тропой;
Земля (наш Дом) дарует счастье,
Всем ценящим её устой.



«Храни в душе любовь свою»

В свою двадцатую весну
Она поймала этот взгляд
И сердца стук, коснувшись пят
Румянцем вмиг воспрял к лицу.

"Да - это он" , звучало где-то
В висках, затмивши быстрый вдох,
И видит бог, забвенье это -
Её немыслимый восторг.

Но как бывает очень часто
В сиюсекундной встрече глаз,
Его огонь зениц погас;
Отвел, прошёл... но не угасло

В очах её зарницы пламя,
Она хранить его вольна
В душе своей, где тишина,
С того момента, спустит знамя.

Толпа отчаянных девиц,
Как оголтелый рой несётся, -
На парня этого. И "Солнце",
Вдруг, затмевают сотни лиц.

Она же скромная, и шутка ль, -
Не гоже девушке самой,
Тревожить образ ледяной
Мужчины, взглядом двухсекундным.

Так день за днем все в мыслях, в думах
Он постоялец, вечный гость...
Хотя б улыбку, слов бы горсть,
Он кинул ей… увы, ... не вздумал.

Взахлеб отчаянием упившись,
Она уходит с головой
В великосветский танец свой,
Навзрыд, с Жизелью породнившись.

И пусть кровавая мозоль
От сих безжалостных пуант
Узнает, что такое ад -
Любви неразделенной доля.

Но никакие па-де-де
Не заживляют сердца раны.
Она раба того тирана,
Что отобрал души надел.

Но время лечит, и поклонник,
В её профессии всегда -
Как в вазе свежая вода;
Поддержка - крепкий подлокотник.

Один из них - настырный очень,-
Корзинками ей розы шлёт,
И беспрестанно встречи ждёт;
И письма пишет еженочно.

Инкогнито. Он воздыхатель,
Сей жаждой мучимый. Она,
Забавы ради, не пришла
Раз десять с оным на свиданье.

Но совесть, просто уваженье
К вниманию, меж скромных строк,
Уговорить её он смог
На встречи краткой ублаженье.

Ведь не забыта ею роль
От невниманья едкой боли,
Что так безбожно дух неволя
Терзала трепетный покой.

И вот аншлаг отхлопал стоя,
Поклоны, душ… "Ах, встреча, да",
На этот раз она должна
Не убегать, ведь ждёт поклонник.

Вечерний дождь осенним блеском
От фар машин да звезд витрин,
Все словно в сказке осветил
И меж колонн - она на месте.

Все ждёт и ждёт. И вот из тлена
Вечерних чар и голых веток
На свет выходит парень этот.
Тиран и Солнце её плена.

"Его улыбка, боже, боже"...
Она в момент узнала их:
Сии два сполоха ночных
В его глазах. Гусиной кожей

Укрылись оба.. И не дождь
Повинен в том, но чувства, искра,
Что разожгла в ней страсти быстро,
И в племени сменился вождь.

Букет, что розами заполнен
И это скромное "Привет...", -
В душе её стакан из бед,
Им причиненных, переполнят.

Летят цветы, да по щекам,
И слезы катятся в гортанном,
Отчаянном, неровном, бранном:
"Пошёл бы ты ко всем чертям!"-

Ей вспоминалось всё что было,
Его невидимо любя,
Любовь годами хороня,
Отнюдь её не схоронила.

Взбежав по лестнице в театр,
Лишила парня дара речи,
Он непрестанно ждал сей встречи,
И вот вкусил её талант.

Стоял и мок с шипами в сердце,
Но не от роз, а от любви,
Которую чуть не сгубил
В душе её, с прикрытой дверцей.

И вот историю сию
Узнали дети их и внуки.
И Вам даётся на поруки:
Храни в душе любовь свою!



«Девочка и чудовище»

В полуночном свете звёзд
Она шла своей тропою,
Прочь от выплаканных слёз,
К полусонному покою.

Хрупким следом на траве,
Тихим шорохом ступали,
Её ножки по росе,
Вдаль от сумрачной печали.

Холод ночи не пугал
Её тоненькие плечи,
Она ждала, что он ждал,
В гуще леса, новой встречи.

Вот уже в краю родном,
Филинов и чародеев,
Бродит в мраке ледяном,
Тысяч глаз ночных злодеев.

Тихий треск - надлом ветвей -
Вверх вздымал черничной стаи
Тьму летающих мышей,
Что полнеба затмевали.

Но её сердечный стук
Не от этого забился -
Оттого, что милый друг
В чаще леса объявился.

Столь уродливых созданий
Не родИт уже земля,
И потерянных сознаний
Счёту нету от тебя.

Только ей отнюдь не стоит
Описаний умалять,
Ведь в чудовище находит
Друга верного опять.

Они молча, словно знали,
Всё о таинстве души,
Перед дубом почевали,
В глубине ночной глуши.

С ним не страшен белый свет,
С ним она защищена.
И их дружеский обет,
Светом залила луна.

Как легко на её сердце
Стало, здесь, где старый дуб,
Скрипом норовил распеться,
В такт движенья её губ.

На духу всё рассказала,
А он выслушал её.
И отчалило с причала
Всё лихое для неё.

Вслед печали вхожа радость,
За волненьем - тишина.
И в гармонии купалась
Около него она.

Где-то снова всходит солнце,
Где-то снова суета,
Но чудовище вернётся
Дружеским плечом всегда.



«Забвенных строк падет завеса»

Забвенных строк падет завеса.
Мои же мысли, сквозь года,
Как обаятельный повеса,
В себя вас влюбят, навсегда.



«Кто понял жизнь, тот не спешит»

...