Стихийная. Сны Навы

(эзотерическая фантастика)
..........................

          Нава открыла глаза. Где она? Небольшая комната. Пустые светлые стены.
«Палата? Я в больнице? Что я тут делаю?» Мысли с трудом выходили из спячки. «Кто я?» С большой  натугой начали проявляться отдельные картинки. Суд. Инквизитор… Инквизитор?! Откуда? Бред какой-то…
Нава снова закрыла глаза и расслабилась, прислушиваясь. В палату зашли… кажется двое.

— Нава?.. Ты как? Говорить можешь? — раздался мелодичный женский голос.
Нава попытала ответить, но язык не слушался, нужные слова разбежались. Она в ужасе раскрыла глаза. Рядом стояли две женщины в медицинских масках.
— Всё в порядке, Нава. Так бывает. Пройдёт, — успокоила её та же, что и говорила прежде. — Главное, ты пришла в себя. А речь восстановится.
«А память?» — горько поинтересовалась Нава у самой себя.
— Попытайся подняться. Надо двигаться. Движение — это жизнь — заговорила другая, улыбаясь глазами.

И начался длительный процесс восстановления речи и воспоминаний. А воспоминания были очень странными, порой жутковатыми, словно отрывки из чужой жизни… Сначала отдельными кусками вспомнилась семейная жизнь...

                ***

          С первого же дня замужества Нава поняла, что её брак ненадолго. Но время —  понятие растяжимое.

          — Почему всё так неправильно получилось? Короткое знакомство, а мать торопила? — вопрошала себя Нава. — Не разглядела... Да и некогда было... В итоге мужик — махровый самец. Жизнь его держится на трёх китах — охоте, рыбалке и плотских утехах.

Но на «китов» Наве было абсолютно наплевать. Раздражали беспричинные взрывы ревность Гира и её собственное физическое бессилие. Во-первых, она не на помойке себя нашла, чтобы изменять! Как он смеет так думать?! Во-вторых, «сила есть — ума не надо» — это про мужа. А Нава умом значительно превосходила живущего рядом  неандертальца. Но интеллект в данном случае играл против неё, Гира злила пропасть между ними. 

«Терпение, — говорила она себе. —  Не возвращаться же в ненавистное жилище матери, откуда с таким трудом удалось вырваться... Или умело изгнали...  От стихийных же ведьм одни проблемы. А кому хочется держать ответ перед инквизицией? Вот и пришлось срочно идти замуж, когда ни крыши, ни доходов».

          Наве было известно, что по закону внезапно проснувшийся дар у зрелой особи подлежит ликвидации, с чем ни одна «стихийная», конечно же, по доброй воле не соглашается. Поэтому таковые стараются не обнаруживать себя, прекрасно сознавая, что за любое управление чужой жизнью (что является грубым вмешательством в ткань бытия) приходится платить серьёзными изменениями в собственной судьбе. А мать Навы, утаившая дар дочери, скорее всего опасалась наказания. Глупо держать в доме мину замедленного действия.

          Родителей всех девочек предупреждают, что у запоздало проснувшиеся силы не подчиняются контролю. Это дикие, необузданные силы. «Истинных» управлять ведьминским даром  обучают чуть не с пелёнок. «Истинные» знают цену вмешательствам в чужие жизни и нейтрализуют возможные последствия. А от «стихийных» только беды — вселенная дилетантов не прощает. «Стихийные» — бич общества. И Нава чувствовала себя изгоем. Но с кем-либо поделиться проблемами, значит выдать себя и возможно лишиться дара, чего очень не хочется.

          Мирному сосуществованию с мужем Наве помогали наработанные с детства навыки. Её мать — вулкан, торнадо — своего свела в могилу, а горячо любимого сына держала под жёсткой пятой. Дочь свою с трудом терпела, но планомерно грызла. И Наве пришлось научиться виртуозно  обходить острые углы. Умела она и ждать… терпеливо ждать, как хищник в засаде. К тому же ей помогали сны, подсказывающие очередной шаг. Правда, некоторые были так бессмысленны и запутаны, что в них могли бы разобраться  только наставники, которых у неё, к сожалению, не было и не будет. Хорошо, что чаще приходили понятные видения.

          А время шло. Родилась двойня. И Гир окончательно обнаглел, решив, что его собственность отныне крепко-накрепко привязана к нему. Самой Наве оставалось лишь посвящать жизнь детям, дому и невыносимому существу, обитающему рядом.

          —  Терпи, Нава, время придёт, — повторяла она, как мантру. — Ты победишь.

И вот долгожданный сон...
Дорога серпантином змеится вверх.  Вдруг появляется ощущение обрыва. Дальше нельзя, но муж продолжает идти. Нава останавливается и поворачивает  назад со словами «дорога, ведущая в никуда» И не оглядываясь, понимает, что муж обязательно сорвётся.

          Нава пробкой выскочила из сновидения. Сердце — в горле.  Назревали перемены,  события ускорялись, выливаясь в нежданное появление сестрицы Гира в качестве гостьи.
Ах, какая лиса! В глазах шёлк, голос колдовской, слова проникновенные.
И Нава, потеряв бдительность, потянулась к медовой отраве. Изголодавшаяся по теплоте одинокая душа доверилась рыжей змее. И этой же ночью, когда дети уже крепко спали, Гир достал ружьё, зарядил, и холодный ствол упёрся Наве в грудь.

          —  Что? Не мил? Сбежать решила? —  прошипел он.
Время остановилось. Лишь ударом тока —  «выстрелит... кровь... дети испугаются… что делать?»
Чужим голосом Нава с трудом выдавила:
          —  О чём ты? И в мыслях не было.
          —  Сестра сказала! — рычал он.
          —  Наверно, поняла не так.

Ствол опустился. От мужа разило алкоголем.
          —  Иди в постель, —  прохрипел он, сально кривясь. —  Докажешь... свою любовь.

Доказывать пришлось мучительно долго в пульсирующем ненавистью пространстве.

          Под утро накатил тревожный сон:
Кобыла и огромная крыса друг против друга. Крыса пытается вцепиться в шею. Кобыла отбивается. Кто-то объясняет — «один умрёт, союз невозможен».

Нава подскочила в холодном поту. Гир блаженно похрапывал.
«Бежать! Но как? Поймает —  убьёт... в лучшем случае, искалечит», — вещал страх.
Трясина текущего дня сковывала движения. Мысли мухами бились в паутине отчаяния. И в наступившую ночь Нава рухнула совершенно обессиленная.

          Пришедший сон развеял сомнения по поводу бегства:
По широкой дороге шёл красиво украшенный слон, а прозрачные, стремительные потоки воды смывали с пути всё лишнее.

«Получится!» —  обрадовалась Нава...  И получилось... но не сразу. Сначала пришлось расправиться со свекровью, которая с особым усердием донимала невестку.  И вот,  найдя тихий уголок, Нава с наслаждением разрубила на части рукотворный аватар свекрови. Потом собрала куски в комок и сожгла, шепча невесть откуда родившееся заклинание.
И баба-дура вскоре упала с лестницы, получив тяжёлые переломы. Правда ликование Навы слегка омрачали мысли о возмездии. Чем это всё откликнется в её жизни? Тем не менее, она поспешила проделать то же и с аватаром Гира, но результата не последовало. Осталось обдумывать побег. И он удался.

Муж отправился на неделю отлавливать очередного заказанного зверя. А у Навы задуманное покатилось, как по маслу. Рядом оказались и добрые люди, и нужный транспорт.
И вот беглянка с детьми у матери. Та на удивление обрадовалась, правда только внукам. И Нава, отрешённо упав на кровать, проспала полдня. А перед пробуждением в уходящем сне встретилась с отцом.
 — Осторожно, дочка, —  произнёс он. — С огнём играешь. Расплата твоей матери уже грядёт. Я жду её...
 — Мать тоже стихийная? — удивилась.  И сон растаял.

          Жизнь в материнском доме практически не изменилась с одним отличием — тираншу отвлекали внуки, принявшие роль новых домашних питомцев.
«Мать всё-таки меньшее зло, чем Гир».  — думала Нава. Но мучили мысли о расплате. 
«Я буду делать много добрых дел», —  пообещала она вселенной.

          В это время разозлённый варвар рушил всё, что попадалось под руку. Нава кожей чувствовала его бешенство. Но визиту Гира мешал её брат — он хоть и маменькин сынок, но его внушительные габариты вызывали уважение, а кое у кого даже страх.

... И снова крыса. Глаза бешеные, страшные. Уставшая кобыла в крови.

«Я не хочу умирать», — слабея, паниковала Нава. И растирая слабые, ледяные руки, взывала к Небесам. Если что, грозила разрушить вселенную, став гигантской чёрной дырой… чем, наверно, развеселила Создателя, и тот сделал ей подарок. Совершенно неожиданно Нава влюбилась. Вытекающая жизнь повернула назад, наполняя душу и тело спасительной силой.
Это было восхитительно! Это было необыкновенно!

          Новость о Наве дошла и до Гира. И вот, потеряв разум и осторожность, он ворвался в дом тёщи... Нава была одна.  Гир, привыкая к полумраку, щурил глаза.
В прихожей у стены стояло снятое на время большое старое зеркало. Чуть дальше застыла растерянная Нава.
Когда разъярённый мужик шагнул к ней, Нава только и успела прошептать —  «сгинь, проклятый». Гир тут же споткнулся, неуклюже схватился за зеркало и рухнул на спину, таща опасный предмет за собой. Зазвенели осколки.
«Там и оставайся», —  бурно дыша, закончила Нава.

          Со множеством порезов, Гир выбрался из-под тяжёлой рамы, и мутно взглянув на жену, пошатываясь, исчез за дверью.

«Обречён!» — прошептала дрожащая Нава. И дойдя до стула,  бессильно на него опустилось. В глазах потемнело. Сквозь мрак возникла картинка похорон матери. Кто-то говорил: «Несчастная женщина. Год пролежала овощем».
Наву передёрнуло, и она очнулась. 

          Когда кто-то уходит из жизни — это шок. Трудно понять, как это? — вот человек есть, а вот его уже нет. Непонятно и больно.
В душе Навы смешались горечь, обида,  привычка,  жалость и… то ли ощущение неминуемой грани, то ли страх за себя и детей…

          Прошёл год. И вот очередной сон…
Огромный зал. За колоннами — мрак и вереницы людей. В зале мать Навы ждёт Гира.
          — Скоро?  — спрашивает Нава.
Мать в ответ кивает. Облегчённый вздох. Выбор сделан. Кобыла теперь может спокойно пастись.
И только многочисленные вопросы не давали Наве покоя. Пусть расплата, но главное чем? кем? как?! Неизвестность убивала.

          — Я стану настоящей, истинной ведьмой… вопреки всему! — пообещала она себе. — Я справлюсь.

(продолжение следует)