Стрижи. Для моего дедушки

я снова пропустила их.
проснулась — а небо уже в чернильных черточках,
и эти бестелесные сквозняки,
стрижи,
без объявления весны,
без церемоний.
как будто весь мир сговорился знать чуть больше меня —
и ты,
и они.
и небо сразу — как из детства:
высокое, звенящее, живое,
как будто в нем кто-то открывает форточку памяти.
мы смотрели стрижей вместе,
я — носом в щель двери,
ты — в сигаретном облаке,
в своем окне, на кухне четвёртого этажа,
где всегда пахло картошкой, Примой и прошлым летом.
ты говорил не дыши этим, дурочка,
а я дышала —
тобой, дымом,
светом,
полетом.
ты курил Приму,
а я училась ждать.
когда стрижи вернутся.
когда ты скажешь: вот же, смотри — первые!
и мы становились одинаково тихими,
как будто знали: есть что-то,
что можно только смотреть.
не ловить.
не звать.
не держать.
я думала: если стоять достаточно тихо,
время замрет.
ты умел быть нежным и словами,
и был — всей сутью, всей тяжестью своего бытия,
но оберегал меня, любимую внучку, от жизни,
дарил и учил, по-мужски, тишине.
вот так и живём теперь:
я — на границе дыхания и памяти,
ты — между ветром и веткой,
в этом движении,
в этих крыльях.
ты не ушёл.
ты просто стал легче,
на миг — тенью крыла на моем запястье,
на миг — сквозняком в открытой форточке,
на миг — голосом в голове, что говорит:
смотри, не пропусти.
я всегда опаздываю к ним,
но они всё равно — прилетают.
непременно.
как память, как весна, как ты.
ведь они — как ты.
не рядом,
но есть.
вот, смотри.
вот, они! летят!