Хоронили как разбойников

http://stihi.ru/2025/07/20/3209 "Скука, холод и гранит..." (продолжение)

Мария Николавна Волконская по памяти пишет о казни декабристов, как ей то поведал уже в Нерчинских рудниках муж и как ей то позволено было огласить, не опасаясь за себя и близких. Мать Сергея Григорьевича (статс-дама, фрейлина вдовствуюещей импертирицы Марии Фёдоровны) так и не решится на свидаие с сыном, опасаясь, что её хватит удар, и не в пример молодой жене она удар не перенесёт (что впрочем могло быть правдой, к этому времени удары и обездвиживание случились уже с несколькими матерями заточеных в крепости).


"Мы казним
(как и принято во всём цивилизованном мире)
На рассвете".

Наскоро склёпанна виселица.
Тринадцатое. Число разбойников и негодяев.
Чтобы и память осела, как пыль. Будь никогда их и не было.
Строго - по категориям - выстроен ряд сей на гласисе.
Ветер, качающий петли. Пасмурно как в ноябре, в Новодненье.
Дымно. Сырые поленья в кострах - чаще похоже берёза.
Серёжа знал, что разжалован. Сам снял военный сюртук.
Брезговал, чтобы жандармы чести лишали военной.
Сам же и бросил в огонь. Чернышёв взбеленился:
- Что позволяешь? Как смеешь?
Тут же велел всех раздеть! Чтоб Государево слово
Не позволять нарушать! Чтобы не сами! А свыше!
Были соожёны мундиры и ордена у рабойников.
- Ты мне их не выдавал, - кто-то пытался отбиться
И повторить за Волконским, - чтобы своими руками
Заслуги мои принижать.

Только раздели, команда:
- Всех на колени! (все сами - безпрекословно - как в церкви)
Над каждым прочли  приговор - и преломили по сабле.
Правда, ломали небрежно. Кто был повыше - поранен.
Казнившие слабеньки ростом - сталь поддавалась непросто
Если ломать навесу. Красные струйки бежали как ручейки по сорочкам.
- Последняя кровь за Отечество (голову Бог не прикрыл).

Вывели самых опасных: Пестель, Рылеев, Бесужев(Рюмин),
Каховский и Муравьев. Всем зачитали вердикт.
Тяжелая, мрачная сцена - будто прощенных предали,
Словно продали товарищей за вороятность пожить.
Вдруг отозвался Каховский:
- Я за царя помолился.
А Николай улыбнулся.
(Как бы молитвой прельстился -
Что всё тут верно судит).
Однако ж сырым было утро (как в ноябре в новодненье)
И оборвались сырые верви (неужто простит?)
Нет. Не случилося чудо в Новой столице Петра.
- Вешайте! Вешайте!
(хрипло-злобно Чернышёв подгонял)
Сергей Муравьев не позволил, чтоб палачи помогали
Петлю одел внове сам.
Рылеев (справишись с первым удушьем) смог ободриться:
- Я - счастлив. Дважды умру за Отечесвто. Это не всяким дано.

Когда же всё было окончено - трупы забили в два ящика (плотно).
Известью их пересыпали. И никого не отпели.
На Голодаевом острове тупо людей закопали.
И часового поставили - чтобы никто не позарился.
Не откопал, не отпел, чтобы не в рай, не по-божески.
Всё, доигрались голубчики. Буде вам Новый задел.