Топография жизни

Спит депо, пригревши у ворот
Свет зари, стекающей сиропом
В трещины бетонных серых плит,
Вспоминая о своём – далёком.

Спит вагон, (когда-то номер семь,
Смененный на долгий - восемнадцать),
Сном рисуя схемы долгих встреч,
С тайною мечтой не расставаться.

Выдох-вдох, в тумане чья-то речь.
Сплавился с узорами мороза
на стекле печатью чей-то след
тонких рук, и прерванного слова.

Вечер, ночь и алая заря,
сон его стеречь пообещали,
а на окнах – синие моря,               
пальмы и архипелаги.

Там, где отпечаток на стекле, -
Сложены знакомые маршруты,
И ведут дороги в полумгле
к островам «Пока» его минуты.

Вот, перчатка – призрак от руки,
что ушла, оставив свою форму,
В её «Здравствуй» - вьюга из тоски,
Лабиринты - по дороге к дому.

И ветрами, будто каблуки,
Пробивает время свои звуки,
как кондуктор: «Вошел - заплати»,
К станции «Теперь» или «Разлуки».

Спит трамвай, а сны его бегут,
Спорят с ветром сотни новых судеб,
Провода что вяжут новый путь,
Не находят пониманья сути.

Хрип динамика на станции «Конечной»
поперхнется тихим словом «Жди»,
Мчится ветер, бег его беспечный,
Лишь разносит: «Хватит. Выходи».
 
Стрелки поворотного движенья,
Словно переправа у реки:
«Да» и «нет» - как книга откровенья,
Как о прошлом небольшие дневники.

«Возвращайся», - слышен шёпот тихий
длинного худого фонаря,
ткущего подол у черной ночи,
быстро вьется жёлтая тесьма,

 «Выход-вход». И снова: «вдох и выдох»,
Месяц - меч – заточен задарма               
пока шёлка золотая бахрома
путь «Пока» случайно не закончит».