Холодный рассвет Часть 1

- Ты уверен, что это правильно, Захар?

Лидия смотрела в глаза мужа и не могла поверить, что настал тот день, когда она услышит такое... И от кого? От любимого, родного, единственного!!!

Утро со своими погодными катаклизмами просто выбивало из колеи, и Лидия теряла самообладание, было утеряно и душевное равновесие. Муж то и дело повышал на неё голос и становился всё более раздражённым. Дождь лил всю ночь неустанно. Ветер пытался с неимоверной силой сорвать крышу дома, разнести в пух и прах все хозяйственные постройки, стереть с лица земли весь урожай на огороде.
Дом стоял крепко и надёжно. Своими руками Захар строил и работал не покладая своих мозолистых рук. Семья также была крепкой. Была...

А что теперь? Как я стану детям в глаза смотреть, когда вот такие дела дома творятся? Слова мужа, как обухом по голове, прозвучали: "Прости, Лидушка. Не могу я так дальше жить. Сил моих нет врать тебе и изворачиваться. Всю жизнь я любил только тебя. Тебя одну! Слышишь? А тут, как наваждение какое-то случилось. В голове, как заноза, сидит эта дрянь. Будь она неладна!

Лидия больше года наблюдала за мужем и замечала в нём большие перемены, и не в лучшую сторону. Думалось разное, не хотелось верить в худшее. А каким оно, худшее, это может быть? Главное, что жив и здоров, а с остальным они обязательно справятся. Вдвоём, вместе.

Бабы на деревне при виде Лидии заметно перешёптывались, но никто из них и словом не обмолвился ей, что Захар, её Захар, не святой. А проложил тропинку до чужого дома, стал падок до женских утех.

Лидия смотрела в окно, не отрывая взгляда. Дождь немного прекратился, и ветер сбавил силу. И только дождевые капли расползались по стеклу маленькими ручейками, добавляя ещё больше грусти женщине, которую предали. Она не прятала своего опухшего лица от невыносимой боли, не смахивала слёзы. Мужчина смотрел на свою жену недобро, в нём накапливалась злость и ненависть ко всему, что рядом. Пнул ногой Кузьку, которого он раньше обожал и позволял спать у себя под ногами. Боялся его ночью потревожить. Уходил из дома во двор и снова возвращался, мокрый от дождя и взъерошенный.

— Как жить будем дальше, Захарушка? Простить тебя, конечно, можно и, наверное, нужно, но ты себя потерял, и поможет ли тебе моя помощь? Вот ты хочешь пожить врозь, разобраться в себе, а сколько тебе нужно времени, чтобы понять, кто тебе дороже, кто и что ближе? Твоя моральная и физическая распущенность похоронила в тебе всё доброе и светлое, что было нажито. О душе забыл напрочь.

Голос женщины дрожал, в горле появился ком и причинял адскую боль. Руки просто не слушались, и все хлопоты по дому были для неё на последнем месте. Она вспомнила, что только вчера хлопотала перед мужем по утру, с какой душой готовила ему горячий завтрак. С душой и с большой любовью... Только вчера они, так ей казалось, были счастливы, и никто не сможет разрушить их союз.

- Кто она? Какая она, наша разлучница? Не знаю я таких у нас на деревне, и нет таких распутных, Захар? Господи, что ты наделал, как смог позволить такое сотворить???

Лидия не заметила, как небольшой рюкзак, набитый чем-то, оказался у входа, так и не разобрала последних слов мужа, не услышала. Она продолжала смотреть в размытое дождями окно, словно природа плакала вместе с ней, страдала.

- Непутёвая ты, Ксения! Дура-баба, да и только!!! Теперь в твоём-то положении и на люди выйти будет стыдно. Люди ведь не слепые и всё видят, и не поймут тебя, как ты не прикрывайся своей любовью окаянной. Со свету вас с твоим Захаром сживут, а жизни тут не будет. Поверь мне, старой дуре. Такую дочь воспитала, прости Господи. Позор, срамота! Вон уже живот на лоб лезет, а воспитывать вы как будете своих Захарчиков? А главное, когда??? Тебе за сорок давно, а ему и подавно. Пенсионер почти, а всё туда же, сукин сын!

Степанида долго ещё причитала и вздыхала, переполняло женщину больше негодование, нежели понимание. Ростила одна дочку, практически без мужа. Рано ушёл, от водки сгинул, зараза. Хорошенькая, весёлая Ксения сильно радовала мать. Особых хлопот не создавала, мало капризничала. Не по годам становилась взрослой, маминой помощницей. Степанида дочь придерживала от нагловатых ухажёров, боялась, что в девках родит. Вот, видимо, и передержала дочку. В старых девах так и осталась.

- Опять же, доча, и кто из вас первый затеял это всё? Неужто Захар? Баба его видная, не дурнушка какая-то и рукастая. Одним словом, золото, а не баба! Вот кабель, кабелина!!!

Степанида вытирала слёзы своим платком и не могла понять, как такой добротный мужик мог предать Лидию???
Ксения ещё долго молчала и на вопросы, и на негодование матушки ответила не сразу. Она, удобно усевшись в любимое кресло, нежно поглаживала свой заметно округлившийся живот и улыбалась.

- Не хотела я его уводить из семьи, мама. Не хотела и не хочу. А вот дети просто так не рождаются, здесь без мужчин не обойтись, сама понимаешь. И если уж не случилось выйти мне замуж, то хотя бы ребёнка рожу для себя. Одной жить на старости лет, сама понимаешь, не сахар. А тут, по чьей воле, не знаю, но встретились у колодца и всё про нас, про себя поняли. Потом искали встречи, шифровались. Взгляды его меня с ума сводили! Потеряла голову, каюсь. И потом мы ждали, когда ты в очередной раз уедешь к своему братцу, Геночке. Здоровый детина, лентяй жуткий и всё нуждается в твоём участии. Посадила себе на шею, а оно тебе надо? Геночку мы с Захаром полюбили.

Ксения рассмеялась. Смех был похож на истерику скорее, и ни-че-го доброго это не предвещало.
Степанида по-матерински жалела дочку, но если рассуждать здраво, то принесла её кровиночка в дом позор, и от него теперь не отмыться. Остаётся только молиться за будущее чадо, чтобы родился здоровым и сделал дочку счастливой мамой.

- Вот что, Ксения, теперь мой тебе совет: начинай ходить в церковь и моли Бога о прощении, пока не поздно. И пусть твой Захар придёт к нам. Поговорить мне с ним надо. По душам поговорить.

Захар весь день, уставший от работы и нервотрёпки, решил пожить в сторожке. Обычно в такие ночи, когда у него было дежурство, он и сбегал к Ксении при первой возможности. А тут и ноги не ведут, и желание пропало напрочь куда-либо идти. Всё не мило, душа стонет, сердце разрывается от боли за своих. Не одну пачку сигарет выкурил за ночь, всё метался, не зная, что делать. 
Как мог обидеть Лидушку свою, за которую он раньше мог горло зубами перегрызть? 
А девочки? 
Вот приедут они домой из своего отпуска, и что я им скажу? 
Простите, отца непутёвого? 
Влюбился ваш папка! 
Седина в бороду, а бес в ребро? 
Зятьям, какой я пример подаю? 
Дурак старый, пердун недоделанный!!! 
Господи, что я наделал???

- Ну что, шельмец, бросил нас твой хозяин? 
Сбежал, как нашкодивший кабель! 
Ничего... Мы не пропадём! 
Вот ребятишки приедут, и некогда будет тебе скучать. 
А я подожду. Потерплю немного. Подумаю обо всём неспешно. Это, братец Кузя, жизнь, и её надо прожить достойно, по-человечески, понимаешь? 

Лидия гладила своего кота и старалась так себя успокаивать. Слёзы лить не было сил, да и смысла не было. Всё уже случилось, и ничего нового не будет. 
Но сердце вдруг сжалось так, что дышать женщине стало трудно. 
Схватив быстро кувшин с водой, она вылила содержимое себе на голову. 

- Баста! Не позволю себя оскорблять и унижать, не позволю!!! 
Выдохнув и приведя себя в чувство, Лидия засуетилась. 
Скотина некормлёная с утра, в огороде нога не ступала ещё. Хотя после такого дождя и нога-то не влезет. 
Быстро справившись с хозяйством, Лидия в приподнятом настроении начала доставать чемоданы, баулы и бросать в них всё добро мужа. 
Наглаженные рубашки неохотно падали кучей друг на друга, одеколон и бритва отправились туда же, зимние вещи обязательно. Как же без них? 
Собрался полный баул обуви на все четыре сезона, и остался рабочий инструмент. А это пусть он сам решает, что забрать, а что оставить?

- Что ты здесь делаешь, Ксения? Зачем пришла? Народ кругом, и небось видели тебя?

Ксения смущённо хлопала длинными ресницами, уличный фонарь освещал её лицо, и Захар заметил, как медленно наливались глаза слезами. И вот они покатились маленькими горошинками по розовым щекам его разлучницы, его любимой и коварной женщины. Захар посмотрел пристально на Ксению и ничего не мог прочитать в её взгляде, в этих серых глазах. И только когда он положил свои руки на живот и почувствовал, как малыш пинается ножкой, в нём снова заиграло то самое чувство, желание, обладания этой женщиной. Ему страстно хотелось подхватить её на свои крепкие руки и отнести на жутко скрипучий диван. Такой допотопный и такой необходимый ему сейчас.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ