Куда летит Божья Коровка?

КУДА ЛЕТИТ БОЖЬЯ КОРОВКА?
Божья коровка
Полети на небо...
*
Далекий Север. Лето. Дожди. В маленькую диспетчерскую вбегает мужчина.
— Мне срочно... Срочно! Анечка рожает!
Пожилой диспетчер неспешно закуривает, хмурится.
— Ты чего, Аркадий, прогноз не слышал? На небо глянь. Дожди на три дня. Затяжные.
—  И что теперь, Михалыч? Нам в больницу надо! У неё что-то не так. Врач сказал, рожать строго с ним.
Михалыч хмыкает.
— А чего она приперлась в поселок? Чего ей не лежалось?

Аркадий ерошит волосы.
— Соскучилась она. И срок только через три недели. Вот и...
– Поди-ка, врачам наплела, что у сестры будет, а сама к тебе? Ревнует...
— Да я никогда! Ни за что! Да она для меня...
Михалыч перебивает:
— Нашу медсестру зови. Может, поможет. У неё опыт большой.
— Да она уже у нас! — мужчина трет руками лицо. — Она и сказала, что в город надо! Михалыч, спаси!
В ответ раздается хмыканье, тяжелый вздох.
— Я не Бог, Аркаша! Я не летаю!
Тот заговорил торопливо, сбивчиво:
— Я знаю, знаю. Мне бы Божью Коровку! Он сможет!

Михалыч хмурится.
— Богдан Коровко тоже не Бог и не птица! В такую погоду никто не летает!
Аркадий падает на колени и плачет. Сквозь слёзы слышно:
— Сын у меня, Михалыч... Сын... Помрёт. И Анечка помрет.
Диспетчер долго и витиевато матерится. Потом набирает номер по телефону.
— Богдан? Ты, как? Скучаешь, значит. Ну-ну. Тут Аркадий прибежал. Анна надумала рожать. — В трубке слышится ругань. — Я тоже так высказался. В такую погоду никто не летает. Что? Ну... У неё там диагноз. Врач нужен, иначе... Что?

Михалыч положил трубку.
— Что? — вопрошает неуверенно будущий папаша.
— Сказал, что полетит.
Аркадий стремительно выбегает.
Через полчаса.
— Богдан, я лечу с пациенткой! — медсестра Валентина решительно машет рукой. — Аркадий, ты здесь останешься.
— Я с Анечкой! — сунулся было муж.
Но Богдан посмотрел на него, и он отстранился.

Михалыч пыхтел около вертолета, механик матерился, а Богдан улыбался и тихо напевал что-то про божью коровку. Второй лётчик деловито изучал карту.
 
Вертолёт взлетел. Некоторое время слышалось стрекотание. Аркадий крестился и шевелил губами, молился, наверное. Михалыч морщил лоб и жевал сигарету, затем выдавил:
— Пошли, позвоним в больницу, пусть встречают. Кого-нибудь. И начальству доложимся.

Из переговорного устройства доносился крики и мат начальства.  Понять можно было лишь несколько слов:
— Уволю...! Идиот...! Пусть только....
Спустя полтора часа оттуда хриплый голос прошипел:.
— Сел. Скорая забрала роженицу. Ненавижу вас всех. У меня инфаркт будет скоро.

Утро на следующий день.
 Аркадий вбегает в диспетчерскую, бросается обнимать Михалыча.
– У меня сын, сын родился! Три восемьсот, пятьдесят сантиметров. Михалыч, давай по маленькой!
— Уйди, зануда! Из-за вас Богдану влетело, премии его лишили.

Новоявленный отец смущенно что-то бормочет, оглядывается.
— А где, кстати, Божья Коровка? Пусть он тоже с нами выпьет!
— Где, где... Улетела божья коровка.
— Куда? Погода же...
— У геоголов беда, он и полетел. Прям из города.
— А вдруг...
— Не каркай! На то он и Божья Коровка, везде летает.
Аркадий подхватывает:
— С Божьей помощью!

Они переглядываются, каждый украдкой крестится, надеясь, что это поможет отважному летчику долететь куда надо и благополучно вернуться.

У геологов.
Врач выходит из палатки, закуривает, кивает, что всё нормально. Богдан улыбается. До утра они будут здесь. Назавтра обещают просветы между дождями, тогда и полетят в город. Он идёт к геологам, по пути напевает:
Божья коровка
Полети на небо,
Дам тебе хлеба,
А ты до зари
Солнышко верни!