Борух и Ноза

Борух и Ноза

Жил в середине семнадцатого века в Нидерландах один еврей. Шлифовал линзы днём, чтобы как-то прокормиться, а по ночам рассуждал — думал, писал, искал истину. Молчалив был, сосредоточенный. Всё старался уложить мысли в чёткие строки, чтобы как в геометрии: если А, то Б. Его звали Борис. Или, по-еврейски — Борух. А вот фамилия у него была длинная, заморская, да никто её толком не выговаривал.

Жил он в тесной комнатушке, с окнами на канал, где с утра и до ночи бренчали телеги и кричали торговцы рыбой. А с ним — красавица-жена, молодая, полная жизни. Звали её Ноза.

Вот только с философией у Нозы отношения не сложились. Стоит Борух, бывало, сесть к столу, чернильницу откроет, мысль поймает, как вдруг — хлоп! — дверь, и вбегает Ноза, вся сияет:

— Иди сюда, давай поиграем!

Он вздохнёт:

— Спи, Ноза…

Она не отступает. Через минуту — снова:

— Спи, Ноза…

А соседи за стеной уж давятся от хохота. Говорят потом на рынке: "У этого философа, видать, трактаты странные — только и слышно: "Спи, Ноза", да "Спи, Ноза"!"

Так и прилипло к нему имя — Спиноза. А он, что? Не возражал. Пусть зовут как хотят — лишь бы не мешали думать.

Так и вошёл он в историю — Борух Спиноза. Не как линзошлифовальщик, не как бедняк из Амстердама, а как человек, который сказал: Бог — это природа, и если хочешь понять Бога — познай мир.

А Ноза… Ноза осталась в памяти как тёплая ночная буря — мешала спать, мешала писать, но, быть может, именно она и не давала философу превратиться в сухаря.