Монастырское

Уныло смотрит небо, тучи слёз
Повисли над бесплодным окоёмом.
Здесь был когда-то край цветущих роз,-
Воспоминанья в горле горьким комом.

Земля устала, ей не до щедрот,
Когда лишь отдаёшь, уходят смыслы.
И жаворонок больше не поёт,
И радуги сломалось коромысло,

И жалобы бездарные смешны,
Когда лишь пепел в воздухе кружится.
Видения грядущего страшны,
И падают на землю камнем птицы,

И неостановим лавины сход…
Коль вызрел плод порочного зачатья,
То пресечётся человечий род,
Запечатлённый адовой печатью.

*** 

Прыгай, кузнечик, пока босоног,
Душу твою знают ангел и Бог.
Ангел-хранитель – попутчик и страж,
Он от духовных избавитель краж.

Он не замедлит на помощь прийти,
Если каменья лежат на пути.
Он над челом твоим держит венец,
Ты без него, что бескрылый птенец.

Прыгай, кузнечик, пока босоног,
Душу твою зрит до донышка Бог!
Жизнь – только миг, а за правым плечом -
Ангел-Хранитель с лучистым мечом.
 
***

Двенадцать лет, как будто день,
И даль бедой заволокло…
Моя спасительная сень –
В беду закрытое окно.

Однажды я взгляну назад,
Увижу ль что-то в этой мгле?
Ведь пережитый мною ад
Лишь углубился на земле.

Не будет счастлив тот народ,
Что Бога держит за ничто,
И не минует время вброд,
Из тленье выбравших, – никто.

***

Сегодня дождь. Не холодно, не жарко,
Орех качает мудрой головой.
За ним туманно, бледна гуща парка,
И налетают струи, как прибой.

Сумятица грозы, удары грома,
И змеи в тусклом небе невпопад,
А время подступает, незнакомо,
И в каждой капле - рукотворный яд.

Опять придётся думать до полночи
О детях, нарождённых для беды,
И знать, что это плачут Божьи очи,
Оплакивая тщетные труды.

***

Улететь бы отсюда неслышно,
Утлый кокон из плоти стряся.
Пусть душа альбиносовой мышью
Ускользнёт, на крылах унося
Только доброе имя, а память
Пусть покоится в склепе времён,
Слёз накопленных скроется камедь
Под крестом в самый день похорон…
И стучаться в ворота вселенной,
Словно пришлая проклятых дней,
Воскресеньем прощёным прощенной
В оголтелой судьбине своей.

***

Горят во тьме рубиновые звёзды
Над кладбищем обугленных надежд.
Здесь что-то изменять до боли поздно,
Настало время крашеных невежд.

Их театральный грим пугает галок,
Рассевшихся на башнях вековых.
Здесь, над брусчаткой, торжество мигалок
И каменных от ветра часовых.

Здесь пересчитан каждый уходящий,
А каждый приходящий взят в прицел,
И неподсуден лишь вперёдсмотрящий
Над грудой, до него протухших, тел.

Он место выбрал для себя и присных
В намоленных палатах, как божок,
Владея ролью пошлого статиста,
И ростом, и душой своей - с вершок.

***

Ещё сверкают молнии в долине,
Помножены на стрекот кузнецов.
Дождь откатился. В каменной святыне
Нет и следа почивших праотцов.

Здесь много мудровали, муштровали,
Разделывали память на дрова,
Но дух ушедших камни переняли,
Как шёпот, как нетленные слова.

В ночи они, незримые, дозором
Обходят стен белеющих углы,
И ангел Божий ярким метеором
Летит к земле из тяжкой полумглы.

***

Царствие Божие носим внутри,
Есть утешение в радости Слова.
Твёрдо стоят на земле алтари,
Неба над ними печаль бирюзова.

Хмурится даль и сгорают хлеба,
Хляби небесные неудержимо
Ливнями моют просторы, губя
Всё, что, сколь дорого, столь уязвимо.

Лот уходил из Содома легко, -
Верность спасительна, вечность бездонна…
А у иголки так узко ушко,
Что незаметно в тени Вавилона.