Охота на Паука

 
Столицу вновь окутал липкий страх,
Как будто саван лёг на мостовые.
Он прятался в проулках и дворах —
Безликий ужас, демон летаргии.

Его прозвали Пауком в верхах
За то, что жертв, как мух неосторожных,
Он оставлял в заброшенных домах,
В сетях своих узоров невозможных.

Он был хитёр, коварен и жесток,
Не оставлял ни шанса, ни улики.
То яд в бокале, то в ночи клинок,
То шёлковый шнурок, и только крики.

И город спал, не смея свет гасить,
И женщины боялись возвращаться.
А он свою паучью нить
Продолжил ткать, над городом смеяться.

И вот на это дело брошен тот,
Кто не привык сгибаться, отступать.
Шериф, оперативник и оплот,
Чьё даже имя не давало спать.

Широкоплечий, сдержанный гигант,
С глазами, что пронзают, словно льдинки.
Он в этом деле — главный фигурант
Со стороны закона, без запинки.

Он опер, лучший в мире ас,
Что видел сотни лиц и бездну боли.
Он брал досье и изучал не раз
Всех жертв, лишённых жизни, счастья, воли.

Он шёл по следу, как ищейка-пёс,
По запаху безумия и тлена.
И каждый шаг его вперёд пронёс
К разгадке, что таилась как измена.

Паук почувствовал, что пробил час,
Что на него идёт охотник смелый.
И он нанёс свой самый страшный сглаз,
Удар по сердцу, подлый, оголтелый.

Шериф спешил на встречу, нёс цветы
Своей невесте, юной, светлоокой.
Но в тишине пустой её квартиры
Нашёл лишь знак той участи жестокой.

Она лежала в шёлковых сетях,
Ещё одна тростинка в паутине.
И рухнул мир. И в ледяных глазах
Шерифа зародился гнев отныне.

Не просто долг, не служба, не приказ
Теперь вела его отмщенья святость.
Поклялся он, что в свой последний час
Паук познает, что такое ярость.

Он вычислил его. Пропащий гений,
Обиженный на мир, на женский род.
Забытый всеми, полный злых сомнений,
Что жил в подвале у речных ворот.

Шериф не стал брать группу для захвата,
Он шёл один, как будто на дуэль.
За ту, чья жизнь была так подло взята,
За всех за тех кто лёг уже на мель.

Их схватка была яростной и дикой
Средь пыльных рам, верёвок и цепей.
Два мира, два ума, два разных лика —
Закон и хаос, ангел и злодей.

Паук был быстр, в руках сверкало шило,
Но мощь Шерифа, яростью полна,
Его хребет стальной переломила,
И чаша мести выпита до дна.

Он победил. Стоял, едва дыша,
Над телом тем, что город ненавидел.
Но в нём самом истерзана душа,
Он слишком много в этой битве видел.

Паук был мёртв, но сплёл в его судьбе
Узор из боли, что не расплести.
Шериф ушёл, оставшись при себе,
С победой, что так трудно донести.