Марш побежденных

17 июля 1944 года, по Москве прошел "Парад побежденных" - колонна из 57 тысяч 600 немецких военнопленных. Это была крупная операция, в ходе которой пленных солдат и офицеров вермахта провели по улицам советской столицы, в том числе по Садовому кольцу. Целью этой акции было продемонстрировать силу советской армии и ее победу над гитлеровской Германией

В марше участвовали немецкие военнопленные, захваченные войсками 1-го, 2-го и 3-го Белорусского фронтов.
В колонне были как рядовые солдаты, так и офицеры, включая 19 генералов.
Маршрут пролегал по центральным улицам Москвы, включая Садовое кольцо.
Несмотря на то, что это был марш пленных, его тщательно спланировали и организовали, чтобы избежать беспорядков и обеспечить безопасность.
За маршем наблюдали более 120 тысяч москвичей и гостей столицы.
После прохода пленных улицы Москвы были продемонстрировано очищены и вымыты.
Эта акция имела большое пропагандистское значение, подчеркивая поражение Германии в войне

Свидетель этого исторического марша писатель Леонид Леонов вспоминал: «Несостоявшиеся хозяева планеты, они плелись мимо нас — долговязые и зобатые, с волосами, вздыбленными, как у чертей в летописных сказаниях, в кителях нараспашку, брюхом наружу, но пока еще не на четвереньках, — в трусиках и босиком, а иные в прочных, на медном гвозде, ботинках, которых до Индии хватило бы, если бы не Россия на пути…  Шли с ночлежными рогожками под мышкой, имея на головах фуражки без дна или котелки с дырками, пробитыми для проветривания этой части тела, грязные даже изнутри, словно нарочно подбирал их Гитлер, чтоб ужаснуть мир этим стыдным исподним лицом нынешней Германии. Они шли очень разные, но было и что-то общее в них, будто всех их отштамповала пьяная машина из какого-то протухлого животного утиля».


«Генералы не смотрели по сторонам, шли, тихо переговариваясь, — вспоминал разведчик Владимир Карпов. — Один коротышка отирал платком седой щетинистый бобрик на продолговатой, как дыня, голове. Другой, здоровенный, равнодушно смотрел на лица москвичей, будто это не люди, а кусты вдоль дороги. За генералами шли гнущимися рядами офицеры. Эти явно старались показать, что плен не сломил их. Один, рослый, хорошо выбритый, со злыми глазами, встретив мой взгляд, быстро показал большой кулак. Я тут же ответил ему: покрутил пальцем вокруг шеи, словно веревкой обвил, и ткнул им в небо: гляди, мол, как бы тебе не ответили этим! Фашист несколько раз оглянулся и все показывал кулак, щерил желтые прокуренные зубы, видимо, ругался. “Какая гадина, — подумал я, — жаль, не прибили тебя на фронте”».

«Я шел в рейтузах, в разбитых сапогах, на которых оставалась еще одна шпора, в окровавленной рваной рубахе, — писал пленный Ханс Зимер. — Люди с удивлением смотрели на жалкие остатки того легендарного, непобедимого, всегда победоносного германского вермахта, которые теперь проходили мимо побежденные…  Некоторые пленные маршировали в подштанниках, почти у всех на лицах были трехнедельные бороды…  Тысячи людей за оцеплением на тротуарах отрепетированно и по команде кричали “Гитлер капут!” и обильно плевали в колонны. Без усиленной охраны дело могло дойти до уличного побоища. Нередко солдаты оцепления применяли силу или угрозу силой при попытке некоторых горячих женщин наброситься с кулаками на участников марша. Позже стало известно, что у солдат Красной армии был строгий приказ не допускать актов насилия по отношению к немцам. Сталин не хотел завершать триумфальное шествие хотя бы одним актом насилия с фатальным исходом».

Насчет отрепетированных плевков в колонну и применения кулаков Зимер сильно преувеличил. Большинство свидетелей подчеркивают, что колонны двигались в абсолютной тишине, прерываемой только скрипом консервных банок, привязанных к одежде немцев — те использовали их как посуду. Глава НКВД Берия докладывал в ГКО, что при конвоировании «со стороны населения было большое количество антифашистских выкриков: “Смерть Гитлеру!”, “Смерть фашизму!”, “Сволочи, чтобы вы подохли!”». Никаких агрессивных нападений на пленных не было. Москвичи кричали генералам: «Вот вы и попали в Москву!» Рядовым пленным было явно стыдно, но генералы этого не показывали.