Пять царей Безвременья

Пять царей Безвременья.
(Мир Странника)

Предисловие

Безвременье. Сей мир окутан тайной,
Под Раем равно как и над землёй.
Хранители с земли не мало знают
И верой наполняют род людской.

Хранители дают обет молчания,
Но в нужный час пылают их сердца.
И даже в миг вселенского отчаянья,
Не предадут и будут верить до конца.

Глава 1

Их было пять, и каждый своей властью
Не мог затмить другого пред другим.
Их было пятеро, и в этом было счастье.
В спокойстве царство, и не точат зуб враги.

Их было пятеро, бывает ли такое?
Как будто бы пять пальцев на руке.
Их было пятеро, поэтому в покое
Жил люд на древней, праведной земле.

Их знали все на море и на суше,
И каждый был готов им присягнуть.
За них народ готов отдать был душу,
И вечен был в их ореоле путь.

За них Господь, а с Ним и вера в правду.
Ведь издревле сильнее тот, кто прав.
Друг другу и поддержка и услада,
Друг другу и заветы и устав.

В Безвременьи их было пять царей,
Ну а над ними Господа Чертог.
И судьбами простых земных людей
Питался нескончаемый поток —

Река Времён, что протекает меж мирами,
Река Времён, в которой только жизнь и смерть,
По берегам усыпана цветами,
На кои можно вечно лицезреть.

Река уносит боль людскую в вечность
И память сохраняет до поры.
В ней отражается и мрак и человечность,
А для царей нет интереснее игры,

Чем просто наблюдать за бренным миром,
Кому-то, может, даже помогать,
Кому-то цель означенным пунктиром
Сквозь труд и пот, но всё же достигать.

Имён царей не знаю, врать не стану,
И надо ли их как-то разделять.
Известен лишь момент немало странный:
Цари вдруг просто начали скучать.

Глава 2

Ну а за скукой нужно развлеченье,
Ну а игрушка — целый мир людской.
Задумали цари замедлить время
И не на шутку увлеклись своей игрой.

Господь, конечно, тоже видел это,
Но до поры препятствовать не стал.
Он лишь добавил в небеса побольше света
И за игрой тихонько наблюдал.

Ну и цари спокойно веселились.
Господь молчит, так что переживать?
Друг перед другом удалью хвалились,
Не замечая, как их мир стал увядать.

В Безвременьи всё стало по-другому.
Нарушен неизменный ход часов,
Нарушены законы и основы,
Что привлекло вниманье чёрных псов.

Ищейки тьмы, что рыщут вне пространства,
Стирая мир за миром между лап.
В Безвременье всегда был путь заказан,
Поскольку Свет изничтожал попытки в прах.

Инстинкты уловили измененье,
И лакомый надел почти открыт.
Ну, а цари всё продолжали медлить время,
Не видя, как фундамент бытия трещит.

А на земле уже начался хаос.
Тянуться стали дни в календаре,
И ветер уж не дует в этот парус,
И жизнь как будто встала на нуле.

В местах, где ночь полгода длится ночь,
В местах, где день сжигает солнце землю,
Закат с восходом не уходят прочь,
Как будто бы совсем остановилось время.

Помалу люди начали роптать,
Кляня царей за беды и невзгоды.
Какой же смысл зёрна в снег сажать,
Какой же прок надеяться на всходы?

И голод стал людей одолевать,
И призраком земля как будто стала.
Царей игра уж перестала забавлять.
Ну лучше на земле совсем не стало.

Глава 3

Процесс уничтоженья был запущен,
Казалось, безобидною игрой.
Сломались в одночасье миллионы судеб,
На грани выживанья род людской.

И небо света яркость потеряло,
Господь, похоже, отвернул Свой Лик.
Безвременье как будто мёртвым стало,
Реки времён уж иссыхал родник.

А чёрным псам того и надо было,
Безвременье уже не так сильно.
Пяти царям безвестною могилой
Бесславно обернётся вдруг оно.

С клыков слюна и когти рвут заслоны,
Но пять царей не знают чувства страха.
Разрушены Безвременья законы,
И верные мечи блестят в руках.

Плечом к плечу, что жизнь всего мгновенье,
А смерти никому не избежать.
Загублены десятки поколений,
Дурная мысль со временем играть.

И, горько сознавая суть ошибки,
Цари стояли на смерть против псов.
На лицах были горькие улыбки,
Без всяких никому не нужных слов.

Столетия в Безвременьи не даром
Когда-то проводили пять царей.
Поставленные, чёткие удары,
Вой чёрных псов и грозный звон мечей.

Но силы не равны, и мало-помалу
Цари к твердыне стали отступать.
За спинами скалистый белый замок,
А в нём, Искрою, Божья Благодать.

Искра хранилась там, где Книга Странствий
Покоила пределы бытия,
Вне времени, вне всякого пространства,
Вся будто бы из света и огня.

А Книга Странствий многое умела,
Но только избранный её лишь мог открыть.
Она не просто разрезала время,
Могла столетья вспять поворотить.

Глава 4

Старинным коридором в белом замке,
Где крайний раз бывали лишь детьми,
Когда старик-учитель гнал их палкой,
Уча единственному верному пути.

Тогда цари усвоили науку,
От старца получая тумаки,
Но также помнили ещё такую штуку,
Что нет средь них той избранной руки.

Все пятеро шагали устремлённо,
И каждый даже знал, чего хотел.
Вой чёрных псов уж слышен отдалённо,
Но нет защиты от косматых, чёрных тел.

Всё, что в Безвременьи когда-то было крепким,
Без человека на земле почти ничто.
Лишь только человек своею верой
Давал ту силу, чем Безвременье жило.

Цари теперь всё это понимали,
Но нет учителя, что смог бы вразумить.
В пустынных залах Книгу отыскали,
Но где тот избранный, чтоб смог её открыть?

Старик-учитель тот, конечно, да,
Но он стал сам страницей этой книги,
Когда с детей замена подросла,
Когда цари всё сами стали видеть.

Когда Безвременье смогло существовать
Под взором десяти послушных глаз,
Когда не надо стало палкой вразумлять,
Чтоб правильный, земли, вести рассказ.

Но видно, мало вбил науки старец,
Всю дурь с умов под ноль не изведя.
Цари уж выросли, но детские забавы
Всплывали иногда день ото дня.

Собрались пять царей держать совет.
На их веку такого не бывало,
Чтоб пылью растворился белый свет,
Ну, а земля почти что пустовала.

Глава 5

Вот Книга, рядом с нею Божья Искра,
Но, судя по всему, Господь в сердцах.
И только тишина в тот миг повисла,
Немой вопрос: а дальше что да как?

Один вдруг попытался сладить с Книгой,
Но остальных немало насмешил.
Другой мечом дотронулся до Искры
И как подкошенный свалился весь без сил.

А псы меж тем уже проникли в замок,
Ослабла твердь под силой чёрных лап.
В умах царей лишь мысль былых закладок:
Скрестить на Искре пять мечей,
быть может так?

Быть может, пятерым подвластно будет
Хоть как-то Божью Искру разбудить.
На кончиках мечей скрестились судьбы,
А Искра двух детей смогла явить.

Тела царей мгновенно иссыхали.
Один упал, другой почти исчез.
Ещё один стал очень-очень старым,
Другие вознеслись в простор небес.

Угасла Искра, дети воссияли.
Безвременье как будто ожило.
От Света псы как от огня бежали,
С собою унося и тьму, и зло.

Родник Реки Времён напился Светом
И мощь понёс пустынным берегам.
Всё стало воскресать, и силой ветра
Сносило головы бегущим чёрным псам.

Безвременью, что миг — земле столетье.
Вернулась жизнь, и рамок не видать.
Ошибки искупив своим бессмертьем,
Погибли четверо царей, но одному страдать.

Осталась в теле только сила знаний,
Не ходят ноги, руки не вздымут.
Был, только, царь, а ныне древний старец,
Но дети этой жертвы не поймут.

Но детям вырасти помогут на земле
Хранители, чьё племя возродилось.
И Книга Странствий между двух детей
Незримо на две части разделилась.

Но царь не мог всё это угадать
И клял себя за новую ошибку.
Остался просто ждать и наблюдать,
Сознанье теребя надеждой зыбкой.

Ну а вернуть детей могла лишь только Книга,
Страницы в переплёт соединив.
Но тех событий старику ещё не видно.
И на колени руки положив,

Сидел и ждал и верил, что вернутся,
И верил, что отыщутся пути.
Подумал старец: «Вот бы мне проснуться,
И всё, что было, только впереди».

И Книга Странствий вроде бы могла бы
Задуманное враз осуществить.
Но нет детей, а вместе с ними Книги.
Сидеть тебе, старик, и век грустить.

В Безвременьи их было пять царей...

           Конец.