Жора

                Штурмовику группы «Аида» Алексею Н.,
                позывной «Жора»

В мартовской прели увязло поле.
Топь черноземов томит закат.
Зубы скрипят громче взрывов и боли.
Нас здесь осталось всего лишь трое:
Я и война, и кромешный ад.

Пуля навылет прошила спину.
Не раздышаться. В глазах темно.
Кличет, костлявая, тянет в трясину.
Ноги и руки посечены сильно:
Если на лунный просвет – решето.

Чуть шевельнулся, и в грудь косою
Тычет, по ребрам пройдя серпом:
- Что призадумался? Я за тобою.
Ждал, что из боя ты выйдешь героем?
Ха! Мне расскажешь о планах потом.

- Врешь, – выдыхаю. – Спешишь. Рановато.
Я не такой отмерял себе срок.
- Кончено.
Век твой в штыках, да заплатах.
Может, не ждал, что безвестным солдатом
Сгинешь на склонах суджанских высот?

Я повернулся. В кровавую пашню,
Будто в подушку, уткнулся ничком:
- Я до-пол-зу.
За неделю. До наших.
Встать не смогу – буду тенью средь павших
Грызть и толочь эту мерзлую кашу
Даже оттуда, в полях за бугром.

- Вижу: ты цепок, - нагнулась. - Осилишь? -
И зашипела:
- А смысл? Смирись.
Время убьешь, да в конец обессилишь.
Место держу средь небесных хранилищ...
- Сила не в месте – а в битве за жизнь.

Я отвернулся. Вдохнул. И от злости
Сделал рывок. И еще... И еще…
Слышу: ломает трухлявые кости,
И на разбитом предсмертном погосте
Скулы от ярости крепко свело.

- Я замыкающим в русском «Потоке»
Шел в лабиринтах подземных траншей.
Будешь сейчас со мной спорить о сроке?
Я на коленях прополз все протоки
Там, где шумели кровавые стоки
Этой войны средь разбитых плетней.

- Что ж… Не неделя. Два дня тебе сроку, -
Злобно оскалилась. – Меньше, чем треть.
Если до жизни отыщешь дорогу,
Так уж и быть: отпущу из острога.
Понял?
Прощай. -
И блеснул ее серп.
 
…Вечер осел по непаханым далям.
Стай беспилотных затих нудный гвалт.
Рвусь. И ползу.
Среди вмерзших подталин.
След мой средь сажи кострищ и опалин
Строчкой кривой раскровил полумрак.

«Пить!» - колкий иней  жжет губы и раны.
Гроздья подмерзшей калины – что хлеб.
Шире и шире бурлят котлованы
Кажется мне, что в весенних буранах
Топит, не держит подталая твердь.

Сутки… Вторые клонятся к исходу.
Насквозь пропитан, истерт камуфляж.
Вижу: стоит, поджидая, у брода,
Там, где осинник полег в непогоду,
Злая старуха в разбитых лаптях.

- Что ж? Время вышло, - зашамкала сухо.
И помутнел мой растерзанный март…
- Жора! Живой! – кто-то крикнул мне в ухо.
Здесь он, ребята. Сюда! Вот, везуха!
Взяли…
…Такая пошла заваруха.
- Только держись, брат, - махнул. - В медсанбат.

…Больше старуха меня не искала.
Даже в кошмарных и муторных снах.
Даже когда медсестра зашивала
Штопала острой иглой, врачевала
Рваные раны в рассвет впопыхах.

Схлынуло все. Но порой в непогоду,
Сквозь заунывные ветры в тиши
Слышится:
- Если осилишь дорогу…
Так уж и быть… отпущу из острога…
Только шепчу:
- Все по-честному. Строго.
Я далеко от разменной межи.

                16 июля, 2025