Чужие ангелы

      

За миллионами усталых миль лиловых,
на самой из исчезнувших планет,
где штиль времён подсвечен солнцем новым,
играют дети во дворе, уж сколько лет!
Поди, в живых не больше половины….
Я вижу прорисовку ярых лиц –
они смеются, плачут…. Херувимы
поют им песни в темноте больниц.
На площадях, помноженных, на вопль
им умирать пока что не к лицу.
Ещё не спилен тонкорунный тополь,
гарцующий на облачном плацу.
На блеск ветвей щекочущих подбрьюшье
небес, смерть не нацеливай лассо.
Непостижимо слово «равнодушье»,
пока светило с ветками в серсо
играет в забытьи самозабвенно,
удерживая свет на рубеже….
Но думают врачи, что внутривенно
нас оставляют рощей на меже
под ветром трепетать, под снегом смертным
молиться на краю своих сердец.
Мы до вершин,  кровавим злые метры…
А потому что жив ещё отец!
Он мне расскажет на рассвете сизом
о старине коломенских дубрав.
И я опять останусь самым сильным,
безмолвием, умерив гордый нрав.
Мои родные, добрые, чужие!
Я вас держу на солнечной земле.
Вселенной юной младосторожилы!
В объятьях нескончаемых аллей
не знаю много нас поющих или мало?
Пусть дни до онемения грубы,
Всё также небо зависает ало
над вечным говором растаявшей гурьбы.