Око за око. Одноактная пьеса

Действующие лица:
— Крыся Патрикеев, ветеран свистигородских тусовок, философ, знаток банных ритуалов.
— Михуил Чарторыйский-Ваза, мизантроп, любитель оккультных тем и неожиданных вопросов.

Место действия: столовая пансионата «Свистигородский». За окном — февральская метель, внутри — манная каша с комками и чай, напоминающий по цвету жидкость из мусоропровода.



Крыся (меланхолично ковыряя кашу):
— Вот, Михуил, смотрю я на эту манку и вспоминаю «Буревестник», 1993 год. Море, палатки, студентки филфака, которые после третьей рюмки портвейна «Агдам» забывали, как их зовут.
Михуил (оживляясь):
— Ага! То есть это был, получается, аналог нынешнего Свистигородского, но с геополитическим подтекстом? Типа, развал СССР, переход от автократии к демократии, а вы — как агент перемен — внедряли либеральные ценности через… эээ… горизонтальные связи?
Крыся (закатывает глаза):
— Михуил, ты опять за своё. Нет. Это была просто студенческая база. Ночью — дискотека, днём — похмелье. Каждый вечер я, как благородный разбойник, вылавливал самую пьяную девушку, тащил в палатку и… ну, ты понял.
Михуил (судорожно жуёт хлеб с маслом):
— Но если взять глобально — это же чистый постмодерн! Хаотичное смешение тел и смыслов! А что, если бы тогда, в 93-м, Ельцин вместо танков на Белый дом отправил бы таких, как ты, с бутылками портвейна? История пошла бы иначе?
Крыся (вздыхает):
— Однажды утром я проснулся от странного ощущения. Рядом не девушка, а… Прапорщик. Мой друг. Бородатый, в тельняшке.
Михуил (роняет ложку):
— Вот оно! Коллапс гендерных границ! Ты, выходит, невольно стал жертвой деконструкции бинарных оппозиций! Или это Путин виноват?
Крыся (игнорируя):
— Через три дня у меня на члене вылезли шишки. А на каждой шишке — глазик. Смотрели на меня, моргали.
Михуил (восторженно):
— Ого! Глаза — это же метафора тотальной слежки! ФСБ, ЦРУ, рептилоиды! Может, это был эксперимент академии наук Андромеды?
Крыся (хлопает себя по лбу):
— Михуил, это была гонорея. Обычная. Но вот только… глаза. Они шептали.
Михуил (шёпотом):
— Что шептали?
Крыся (мрачно):
— «Ты — часть бублика».
Михуил (вскакивает):
— Шестимерного?!
Крыся (кивает):
— Да. Но меня спасла банька здесь, в Свистигородском. Веник из крапивы, три часа пара, а потом — прыжок в сугроб. Глаза лопнули, как шарики с водой.
Михуил (задумчиво):
— Значит, баня — это антиглобалистский акт? Сопротивление системе? Или… (внезапно) — а если бы Прапорщик был женщиной, но с погонами, ты бы тоже…
Крыся (перебивает, вставая):
— Всё. Иду в баню. Один.
Михуил (кричит ему вслед):
— Но ответь! Это был Путин или рептилоиды?!

Занавес.