Воспоминание из детства. У берега заклятого леса

    (мое) Воспоминание из детства. Псковская область. Поздняя Осень. Лес обнажился, сбросил одежу, словно вывернулся наизнанку, так, что торчали оголенные деревья. Моросил дождь… листья почти все опали и прогнили. Дождь — не дождь, мглистая изморось, прибивающая к земле последнюю прель; серая пыль, въевшаяся в небо, в землю, в промозглый воздух, пропитанный запахом сырости; шьет серыми нитками небо к земле
    Под вечер мы вышли из избы (я оторвался от горячей печи), и поехали на тракторе (я в кабине с местным трактористом, а иные на телеге) через лесную, заросшую, разгрязненную дорогу (тонущую – будто земля заглатывала, развозила), местами с глиной, скользкой, вязкой, замешанной на слезах неба, разъезжающейся под колёсами). Ехали мы к дикому малому озеру, находящемуся рядом с деревней, откуда родом моя бабушка*. Темнело. У озера стояли каймы (лодка из двух выдолбленных стволов осины), словно два гроба, брошенные на мелководье. Вода, вылинявшее небо и сумерки сливались в одно — бездонное, холодное… Первым делом мы расставили сети и с фонарем и острогой поехали вдоль берега ловить щук… За ночь мы набили где-то штук тридцать. Но что более всего запомнилось мне, это Природа… около берегов лес, болота, страшные, сказочные деревья, коряги – словно ведьмы, тянущие руки (ветви – волосы больной ведьмы), ночной и утренний туман, словно мантия Лихоманки (олицетворение болезненности(i)), стелящийся по водной глади… Мистика(0)… и чистая, прозрачная вода, точно застывший воздух, где стояли в полуметре глубиной щуки,  притворившиеся палками, угрозы, лежащие на дне (подобно пятнистым могильным холмам для падающих наших теней с фонарем и острогой)… осветишь щуку – она не уплывает, стоит, замерев… лежит мечом кладенцом… Твёрдый удар острогой… щука рванется, извиваясь, как змея… Готова!.. Вытаскиваешь… Посреди ночи зашумел сильный ветер: пришёл с воем разбуженного ночного зверя, сдирая с озера шкуру воды, швыряя её в берег мокрыми клочьями; поднялись волны (липнувшие к бортам, качая лодку, хватая, словно лапами, чтобы поглотить); не то чёрные гиены, лижущие борта языками, вздыбливающие гривы из пены... разыгрался шторм. Я оборачивался и видел – ветер словно гнал по озеру на нас рычащего, огромного, всеобъемлющего, ощетинившегося иглами дождя дикобраза. Казалось, он бежал за нашей лодкой, словно гнал добычу к берегу. И мы вынуждены были причалить. Озеро будто говорило: «вы думали, я сплю? Я притворялось спокойным, чтобы ваши весла расслабились. Теперь смотрите: мои десны — волны, мои лёгкие — чёрные пучины, а сердце — камень в глубине вместо души». Деревья на склоне качались, как шумные полоумные. Мы укрылись за ними; развели костер – огонь, лаская поленья, прорезал ночь, дразня языками пламени, ревнивый защитник, – и мы, сидя кто на чем, грелись, деля слова, молчание и холод. Местные мужики, глядя на меня, говорили: «Ничего, молодцом держится…» Я был мал. Хоть и продрог, но ни на что не жаловался, был собран, как сжатый кулак, спать не хотел, а сидел и смотрел на окружающую Природу… на костёр, озеро – непокорное, обуреваемое чувствами, которые нельзя высказать вслух… волны бились, точно демоны, пытающиеся вырваться на берег… А я сидел и смотрел, чувствуя, как стихии спорят за мою душу… Романтика: первое посвящение в тайное братство перед лицом ночного озера… Под утро, когда волны улеглись, словно успокоившиеся больные, мы выехали вновь на рыбную ловлю, сняли сети – любимое действо, когда рыбы появляются из водной стихии. Выбрав улов, отправились обратно в родную деревню…

    i. «Лихоманки в славянской мифологии:
(1) Гладея – изводила бессонницей.
(2) Глухея – закладывала уши.
(3) Гнетея – лишала аппетита.
(4) Груднея – изнуряла кашлем, вызывала одышку.
(5) Желтея – окрашивала кожу в желтый цвет.
(6) Корчея – мучила болями.
(7) Ледея (Знобуха) – знобила.
(8) Ломея (Костоломка) – вызывала ломоту во всем теле.
(9) Невея, - мертвящая, смертельно заразная.
(10) Огнея – вызывала жар.
(11) Отпея – неизлечимая, готовила к отпеванию.
(12) Пухлея – вызывала отеки, водянку.
(13) Старея – умертвляла без видимых причин, «от старости».
(14) Тайнея – разные скорби творила, никто не мог ее распознать.
(15) Тресея – проявлялась в общей слабости и трясучести головы или конечностей.
(16) Главная над лихоманками – Кумоха, мучительница.»

(0)
     Берега заклятого леса. Там, где вода цепенеет у суши, стоит лес-перевёртыш – его корни впиваются в небо, а ветви тонут в чёрных болотах, как пальцы утопленниц, болотных невест, шепчущих сквозь сон мокрыми губами. А рядом — чёрные пузыри болотного дыхания, где каждая лопнувшая плёнка выпускает на волю запах испорченных чудес. Болота дышат испарениями – их пар ползёт животом змеи, обвивая стволы, что сгорбились в поклоне перед невидимым алтарём Бога Мрака, пнём с кольцами забытых лет. Коряги – скрюченные самописцы тьмы, застывшие в мольбе о проклятии. А по утрам туманы расстилаются нимбом Лихоманки, закрывая гнилые зеркала воды, где отражения деревьев длиннее, чем они сами. Витиеватые, мощные корни — жилы исполинов. Ольхи, утонувшие по пояс, как грешницы в смоляной яме, сок их — горький, как слёзы дьявола.
    К вечеру туман собирается в грязные ватаги и тащит за собой тени, которые пахнут плесенью и старыми костями. Там, где ил смешивается с водой, лежат раковины — жемчужные скорлупки болотных эльфов. На отражениях умерших цветут лилии-оборотни: днём – цветы, а ночью – рты. Кусты – не кусты: пепельные цапли с пустыми глазами… Царит Тоска-Бездонница* — утопленница-хранительница здешних мест.
    *«Тоска-Бездонница,
    утопленница-хранительница,..
    Её волосы — тина и спутанные корни водяных лилий
    платье — мокрая песня шуршания камышей на ветру».
    Гляжу – и привиделась болотная Кикимора среди заколдованного леса. Она поднимается над болотной гадью среди чёрных крючьев деревьев… Утащит меня в муть болота и сделает своим вечным мёртвым рабом…

    Примечание. Один из деревенских сторожил, последний из могикан, ловил рыбу неводом на чистом озёрном берегу у Вышегорода… И как мне хотелось поучаствовать в ловле с ним!.. Но он умер уж, и теперь этого не случится… Ранее мой дед ловил здесь рыбу, но в составе рыболовецкой бригады, и невод у них был во всё озеро, но это было давно, и рыбы они вылавливали целые лодки…

    *отец мой родился в Псковской области, а мать уже в Ленинграде, училась в этом городе и прожила в нем всю жизнь… А так все родственники мои из близлежащих (к Пушкинским местам) псковских деревень…