Дорога к Аиду

Её смех — как провод, что рвётся под током,
В переулке, где город задохнулся смогом.
Она — свет с прорехами, как старый плед,
И яд в её венах глушил её двадцать лет.

Её взгляд — лужи, где тонут дома,
Где химия пела, а разум сходил с ума.
Я ловил её взгляд, но он рвался, как нить,
Она шептала: «Люблю», но не умела любить.

Мы бродили по крышам, где звёзды — как шрамы,
Где бетонные джунгли сжигали упрямо.
Её пальцы дрожали, сжимая стекло,
Я знал: её время давно истлело.

«Я взлечу, — шептала, — там тихо, там свет»,
Но её тишина — это Кристал и бред.
Я кричал: «Останься! Останься со мной!» —
Но она лишь смеялась, как пепел над мглой.

Ночь за ночью я рыскал в подвалах, как зверь,
Где её тень шептала под сыростью дверей.
Её голос хрипел, как заезженный трек,
Я выл, как животное, потерявшее век.

Она в ту ночь пришла — тоньше дыма и снов,
Губы в трещинах, взгляд — пустота без слов.
«Я люблю тебя», — выдох, но в нём лишь зола,
И я знал: в её сердце лишь мгла проросла.

Я тащил её к свету — к врачам, к рассвету,
Но она ускользала, как тень, как примета.
Её кожа — карта, где шрамы как пыль,
Каждый укол — это нож, что вбивает гвоздь в гниль.

В ту ночь город стих, как предатель в углу,
В петле на полу она пала во мглу.
Её тело — манекен, сломанный, сгинувший вдруг,
Мой крик разорвал этот чёртов круг.

Я проклял всё: Бога, асфальт, себя,
Её имя горело, как в сердце змея.
Взял ад из её сумки — горький, как яд,
И шагнул за ней, где не светит закат.

Мой пульс участился, как бит в пустоте,
Кровь застыла, как лёд на весенней воде.
Тьма хлынула в горло, как чёрная кровь,
Я падал туда, где кончается зов.

Стикс плыл, как канава, где мусор и грязь,
Харон смотрел, как бомж, что забыл свою вязь.
Его лодка скрипела, как ржавый баркас,
Он буркнул: «Ты рано — не пробил твой час».

Я плыл по реке, где лица — как пепел во мгле,
Где души тонули в забытой мольбе.
Асфодели росли, как шприцы из земли,
И шептались о тех, жизнь чья будто в крови

Я шёл через мрак, где нет ни тепла, ни надежд,
Где души — как мусор, что ночь унесла.
И вдруг — её тень, как разбитый дисплей,
Глаза её — угли, но всё ещё — с ней.

«Прости, — прошептала, — я не спасла,
Я пала туда, где душа истлела.
Я любила тебя, но яд был сильней,
Он унёс меня в пропасть забытых дней».

Я обнял её тень — ледяной силуэт,
Её голос — эхо, что в горле умрёт.
«Я простил, — сказал я, — ты — мой вечный шрам,
Моя боль и мой свет, мой последний храм».

Мы стояли в полях, где асфодели гниют,
Где время не бьёт, где слова не лгут.
Её пальцы в моих — как ожог от свечи,
Я знал: здесь мой дом, где не рвутся лучи.

Я видел её боль, её слёзы во мгле,
Как яд разъедал её душу в золе.
Она пела мне тихо о снах без конца,
А я клялся остаться у её лица.

Но Аид — как судья в чёрном рваном плаще,
Глянул сквозь мрак в моё мёртвое плечо:
«Ты не мёртв, — сказал он, — твой час не пришёл,
Живи, пока смерть не сомкнёт этот стол.

Вернёшься к ней только обычным путём —
Без яда и лжи, по тропе за окном.
Лишь смерть твоя честна — тогда будешь с ней,
В тех полях, где не рвутся души людей».

«Не надо!» — я крикнул, но тьма разошлась,
И свет, как удар, в моё сердце впился.
Машины взвыли, врачи, как в бреду,
Вернули меня в этот мир — пустоту.

Я очнулся в палате, где стены — как гроб,
Где каждый мой вдох — это новый укол.
Зачем меня вырвали из мрака к свету,
Где нет её рук, ни её рассвета?

Теперь я — осколок, что тонет в грязи,
Мой город — как яд, что вливают в вены.
Я вижу её в дыму и в луже весны,
В глазах тех, кто тонет в таком же аду.

Я хожу по местам, где мы пили рассвет,
Но без неё я — лишь пепел былых лет.
Мир живых — эта клетка, где ржавчина жрёт,
Где каждый мой шаг — это новый полёт.

Я жду, как Аид мне велел, свой час,
Когда тень её вновь обнимет нас.
Естественной смертью, без яда и лжи,
Я вернусь к ней в ночь, где не рвутся души.

Каждый день — это бой с самим собой,
Где память о ней — ожог под рукой.
Её смех — мой сигнал в подворотнях глухих,
Я слышу его в переулках пустых.

Я живу, но я мёртв, я дышу, но я сплю,
И в сердце моём — её пепел в золу.
Я проклинаю врачей, что вернули меня,
Их «жизнь» — это цепь, где гниёт змея.

Я хочу обратно, где асфодели цветут,
Где её тень ждёт, где тени поют.
Мой город — как ад без её тепла,
Моя жизнь — это игла, что вошла до конца

Я жду, когда время пробьёт мой билет,
И Стикс примет снова меня в её свет.
Я пишу по ночам, чтоб не выжгла боль,
Чтоб помнить её — мой смертельный пароль.

Её имя — как пульс, что стучит в темноте,
И я жду, чтоб однажды вернуться к мечте.
Я живу, как велел мне Аид, в этом дне
Но душа моя там — где я встречусь с ней.



Посвящается всем заблудшим душам.