Киркволльская рапсодия - Мим

Удушлив сумрак, падший на Киркволл.
Бриз овевает раскалённый камень.
Скрипит помост, что меряю шагами –
мой эшафот; мой узел. Площадь грез
пуста. Готовится принять в себя она
разнузданное семя Сатинальи.
Гудит струна. Фальшиво стонет ветер.
Фонарщики затепливают свет.
Среди горбатых крыш
я вижу зарево, невидимое всеми –
приветствуя его, расчерчивая стены,
шепчу "о, да...". Накладываю грим.
Мой мальчик, хватит пачкать краской
булыжник мостовой - круг ровен, завершён.
Беги, мой мальчик! Скоро выход мой...
Беги, я сам возьму колпак.

Киркволльцы празднуют. Беспечны. Вдохновенны.
Пою им песни. Вторят бубенцы.
Протаивает, обвивает плечи
нарядных дам словесная кудель
и прячется средь поясов, сорочек, камзолов
вязь сплетённых строчек;
их посвист флейты стягивает. Здесь
пока затишье: смех и танцы.
Вино рекой - о, терпкое вино! –
что сдабривает, разжижает, вяжет...
А в Небе - ярче! ярче серебро!

Дрожит мой нос, вбирая прель и похоть.
Последний штрих, и можно выходить.
Что начиналось томно, станет диким;
что тихим было, обратится в рев!
Но обожди. Смири покуда ропот
вен растревоженных, пульсирующих вен.
Ещё не срок. Ещё не сорван полог.
Ещё здесь танец сминает мысль и плоть.
Последний штрих: слеза коснулась глаза.
Лазурью жжёт, терзает холодок
мне кожу. Лютня. Флейта. Гомон толп...
Сатина, жду тебя. Сатина! Где же ты!

На улицах дурман. Толпа не рвет, но мечет.
Ведомы флейтой, дерганы тела.
Переплавляет лютня радость в тягу,
в стремление - их сладостный угар,
в желание, в круженье липких пар.
Безумие выковывает барабан.
Хмельная пляска: Сатиналья! Падок
на хохот и вино народ,
распаленный. Стозевый жадный рот
киркволльских улиц поглощает маски, руки, ног
 бесстыдно задранных мятущуюся прелесть – и
 изрыгает в площадь хоровод
под эту музыку. Лютнист проводит глазом;
ощеренный, трясется в пляске мим –
я око бури! Я - венец и сладость!
Придите все, сгорает старый мир!
Не песнь победная, не торжество - но вой
надсаженных окровавленных глоток;
не пальцы - когти рвут и плоть и ткань.
Хрипя от жажды, в пламени сгорая,
преображаясь в ярость диких стай –
вперёд! Во тьму! В аллеи, в камень, вдаль,
сметая на пути преграды, напитывая ужас, злую радость –
бурлящий ток пульсирующих улиц
сжирает разум, оставляя гул
в ушах: свирепо стонет лютня;
взвывает флейта. Бьётся барабан.
Вой! Гон! Алчет ярость выход!
Сатины свет стегает, тянет, жжет,
и в серебре его - тень черная мелькает...

... Изломана теснина взятых чресел.
Растоптан, смят поруганный цветник.
Не пенится, в канавы утекает
остывший, потерявший сладость сок...
Сатина, как меня шатает.
Бессильны плети измождённых рук,
и камни склизкие бросаются в лицо...

Поскольку Фикбук умер, и вместе с ним кануло то, что там лежало, логично переопубликовать здесь.